Макаров - Семанов Сергей Николаевич (читать книги .TXT) 📗
Разумеется, одной обороной, даже самой эффективной, войны не выиграть – уж кто-кто, а Макаров это понимал очень хорошо. Поэтому главной своей задачей он полагал немедленно начать энергичные боевые действия русского флота. И вот уже 27 февраля эскадра Тихого океана впервые после целого месяца пассивного пребывания в гавани наконец вышла в море. Флаг командующего на сей раз был поднят на броненосце «Петропавловск»: главные силы японского флота находились неподалеку, и в случае боя адмирал обязан находиться в броневой рубке флагманского корабля. Будучи сторонником безбронных судов, Макаров, однако, в своей боевой практике воздерживался от крайностей, порой свойственных его взглядам. Тем не менее и в дальнейшем адмирал выходил на внешний рейд на легких кораблях и даже на миноносцах. Первый выход русской эскадры произошел без каких-либо происшествий. Но стало ясно: затянувшийся период пассивного ожидания окончился.
4 марта Макаров приказом по флоту издал подробную «Инструкцию для похода и боя». Здесь в уставной форме излагались некоторые основные положения его «Морской тактики». Основная часть инструкции касалась характера боевых порядков кораблей, правил маневрирования, сигнализации и ведения огня, ставились задачи крейсерам и миноносцам и т. д. Русский флот ориентировался на активные наступательные действия. Как всегда, Макаров уделил большую роль моральному фактору. Командиры, писал он, «не должны забывать ободрять команду» во время боя. Инструкция заканчивалась горячими, полными боевого задора словами: «Побеждает тот, кто хорошо дерется, не обращая внимания на свои потери и памятуя, что у неприятеля этих потерь еще больше».
Некоторые моряки, узнав о назначении Макарова, опасались, как бы темпераментный адмирал не стал упрямо проводить на практике некоторые свои ошибочные идеи, высказанные им в печати. В «Инструкции» Макаров никак не проявил этих крайностей, сохранив в неприкосновенности главную суть своего флотоводческого естества: смелость идей и решительность действий. Появление «Инструкции» (и практическое руководство эскадрой) окончательно и бесповоротно укрепило авторитет адмирала.
Вот типичное в этом роде свидетельство одного лейтенанта с броненосца «Севастополь», сделанное им в письме от 5 марта, то есть на другой день после появления «Инструкции для похода и боя»: «Я лично Макарова раньше недолюбливал за его „безбронные суда“, но это, вероятно, была лишь пустая выдумка, теперь же, когда ему приходится на броненосной эскадре иметь дело с броненосной же эскадрой, его выдумки отпали в сторону, и он занялся действительно делом. Представьте себе мое удовольствие, когда вчера в приказе о ведении боя я прочел все то, что я давно уже передумал, из-за чего я имел отчаянные споры, особенно на „Пересвете“. Я считаю это чрезвычайно важным и долго ждал этого приказа, боясь, что вдруг Макаров начнет дурить и ставить на карту все для оправдания своих действий. С каждым его приказом поднимается доверие к нему, а вместе с тем поднимается и уверенность в своих силах и победе»:
У Макарова, который получил полуофициальный титул «дедушки русского минного флота», в распоряжении имелось явно недостаточное количество миноносцев. Но еще горшей, пожалуй, бедой было то, что и эти-то наличные корабли страдали большими конструктивными и техническими недостатками. У русских миноносцев оказалась очень незначительная дальность плавания – запаса пресной воды для паровых котлов хватало всего лишь на 12 часов хода. Уже в первом же пробном плавании Макаров смог лично удостовериться в этом. А ведь адмирал еще по пути в Артур предполагал сразу же начать минные атаки японских баз, расположенных на корейском побережье, и транспортов, перевозящих военные грузы. Пришлось ограничиться действиями на сравнительно близких рубежах.
Почти каждую ночь высылал Макаров миноносцы в разведку или на боевое патрулирование. Он знал, как тяжело экипажам воевать с изношенными, вечно неисправными механизмами. И действительно, на русских минных судах то и дело происходили аварии. Не встретившись иной раз с противником, экипажи кораблей все же часто несли потери. С миноносцев, вернувшихся из похода, нередко спускали на носилках обожженных или обваренных паром кочегаров...
Макаров знал об этом, но снова и снова посылал миноносные отряды в море. Противник не должен иметь покоя.
Разумеется, адмирал всеми силами пытался укрепить состав своего минного флота. «Без миноносцев мы будем как без рук и без глаз», – внушал он морскому ведомству. Макаров предлагал перевести минные корабли в разобранном виде по железной дороге. В принципе это было вполне возможно, и реальный пример такого рода уже имелся. В Порт-Артуре судовые мастерские вполне могли справиться со сборкой небольших кораблей. Но в Морском министерстве, как всегда, не спешили, а потом... а потом спешить оказалось уже незачем: не стало свободной дороги в Артур, не стало и самого Макарова.
Итак, нужных ему позарез миноносцев адмирал не получил. Зато даже при столь кратковременном пребывании на посту командующего флотом на Тихом океане он успел столкнуться со множеством интриг и беспринципного подсиживания, что, к сожалению, так часто сопутствовало всей его деятельности.
Опомнившись от первого приступа панического страха, начал чинить помехи Макарову и адмирал Алексеев. Как видно, не только в Петербурге, но и в Мукдене Того имел активных союзников. Поистине русский флотоводец оказался блокированным в Порт-Артуре со всех 'сторон!
Началось с мелочи. Свои донесения о ходе боевых действий Макаров должен был по субординации посылать Алексееву, как своему, так сказать, непосредственному начальнику. Зная, какое ничтожество представляет собой этот незадачливый бастард, и то, что он все равно ничего не решает, Макаров одновременно посылал свои донесения также и на «высочайшее имя». Авось хоть там разберутся... Алексеев делает ему замечание: «Считаю, что эти донесения не подходят под приказ для донесений на высочайшее имя. Ввиду такого отступления – напомнить приказ». Такого рода мелочные «выговора», демонстративно посылаемые адмиралу, напрягавшему все силы в осажденной крепости, естественно, создавали обстановку нервозности и склок вокруг Макарова.
Дальше – больше. Как известно, начальственный состав Тихоокеанской эскадры подбирал не Макаров. Естественно, что, прибыв в Порт-Артур, он нашел некоторых офицеров слабыми или, во всяком случае, не подходящими для совместной работы с ним. И у него вскоре нашлись безусловные основания для таких перемен. При адмирале Старке корабли эскадры слишком редко совершали совместные плавания и поэтому неважно умели ходить в общем строю. Макарову пришлось заниматься этой, в сущности говоря, учебной работой уже во время войны. Он неоднократно выводил эскадру в море для маневрирования в строю. И вот в один из таких выходов 13 марта произошло столкновение броненосцев «Пересвет» и «Севастополь». К счастью, серьезных повреждений не произошло, но возмутительный случай требовал разбирательства.
Макаров назначил следствие. Комиссия из опытных офицеров установила, что ответственность за аварию несет главным образом командир «Севастополя» Чернышев. Адмирал утвердил заключение следственной комиссии. Командиру «Пересвета» был объявлен выговор, а Чернышева отстранили от должности, ибо он, как говорилось в приказе, «не может в настоящих условиях командовать броненосцем». Все свидетельствуют, что в Порт-Артуре Макаров проявлял необычайную сдержанность в отношениях с людьми. На этот раз он возмутился необычайно. «С такими командирами мне приходится вступать в сражение!» – сказал он своим офицерам, собравшимся у него на совещание.
Макаров назначил командиром «Севастополя» капитана 2-го ранга Н. О. Эссена, который до этого командовал легким крейсером «Новик», а на его место – капитана 2-го ранга М. Ф. Шульца.
Алексеев назначений Макарова не утвердил (формально он имел на это право). Вместо Эссена наместник предлагал другую кандидатуру. Подобные действия мукденского вельможи являлись не только оскорблением, это был подрыв авторитета адмирала как командующего флотом, это была» прямая попытка создать ему дополнительные трудности в работе. Никаких серьезных оснований отводить предлагаемые перемещения на флоте у Алексеева, разумеется, не имелось. Николай Оттович Эссен был талантливейшим русским моряком. Он блестяще проявил себя в дальнейшем при обороне Артура. Накануне падения крепости он вывел «Севастополь» на внешний рейд и отбивал там яростные атаки японских миноносцев. А потом, в момент предательской капитуляции, затопил броненосец с неспущенным андреевским флагом. Эссен стал позднее адмиралом, и, по общему мнению, он был самый одаренный флотоводец в русском дореволюционном флоте поело Макарова. Любимец офицеров и матросов, Эссен, к сожалению, скончался сравнительно молодым в 1915 году (совпадение: ему тогда исполнилось столько же лет, сколько Макарову в день гибели). Способным моряком показал себя и Михаил Федорович Шульц (он тоже окончил службу в адмиральском звании). И, напротив, Чернышев был откровенно слаб, и вскоре после описываемых событий его уволили в отставку.
