Карпинский - Кумок Яков Невахович (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗

Для человека, которому перевалило на девятый десяток, Александр Петрович проявляет прямо-таки завидную активность! Готовит к переизданию свои труды, встречается с журналистами, вникает во все мелочи академической жизни. В интервью журналу «Огонек» он признается:

«Научных долгов у меня много... Меня всегда интересовали вопросы и объекты проблематического характера. Пока не поздно, я занимаюсь беспристрастным разъяснением разногласий. В будущих спорах мне уже не придется принимать участия».

(Невольно припоминается: «К смерти моей очень прошу отнестись трезво».) Но он вовсе не собирается умирать! Все события, происходящие в этом бурлящем мире, волнуют его. Установлены дипломатические отношения между СССР и США — Карпинский откликается телеграммой в газету:

«Мирное сотрудничество между двумя величайшими республиками мира в противовес наличию явно тревожной обстановки на обоих континентах... послужит большим подкреплением всем тем, кто готов всеми силами добиваться мира между государствами».

Случилось Альберту Эйнштейну в раздраженном тоне отозваться о политике Советского правительства; через некоторое время он отрекся от своих замечаний. Карпинский приветствует это: «Большой человек не должен бояться признания своих ошибок». Ленинградские писатели готовятся к съезду; Карпинский приезжает к ним. «На фронте культуры мы, ученые и литераторы, являемся ближайшими соратниками... Дело писателя — трудное и ответственное. Точное наблюдение людей и фактов, психологический анализ приближают писателя к научному работнику». Сетует: «Жизнь и работа ученого мало находят себе отражение в нашей литературе».

Самое пристальное внимание, конечно, уделяет он достижениям в разных сферах науки. В одном из интервью (конец двадцатых годов!) он дает точный прогноз:

«Особенных достижений надо ожидать от атомной физики, открытия которой уже и сейчас вышли за пределы человеческой фантазии, в то время как гигантские успехи техники обещают нам практическое использование новых видов энергии».

Памяти В.И.Ленина Карпинский посвятил два выступления. Собственно, одно непосредственно не связано с ленинской тематикой, а посвящено «распространению среди широких масс истинных сведений о выдающихся людях» — вопросом этим серьезно тогда занималась академия, была организована Комиссия по истории знаний, много времени этой проблеме уделял В.И.Вернадский. Александр Петрович напоминает, что «в последнее время академия провела собрания, посвященные памяти гениального рабочего Фарадея, лорда Кельвина, поэта и натуралиста Гёте, Дарвина и других», говорит о влиянии на эволюцию научной мысли «творчества Толстого, Достоевского, Салтыкова, Крылова, Пушкина, способствовавшего развитию нашего богатого русского литературного языка, бытописателей Гоголя и Островского, художников Бруни, Репина, Куинджи, композитора Глинки, мировое значение которого еще далеко не определено, особенно за пределами его родины», наконец, переходит к «преобразователям нашей страны Петру I и В.И.Ленину, к мнению которого о Петре, в противоречие с позднейшими толкованиями, я вполне присоединяюсь».

«Мнение это было выражено по случаю поразительно невежественного переименования Петербурга в Петроград — инициаторы переименования приняли слово «бург» за немецкое, упустив из виду, что оно является международным западноевропейским. Ленин осудил такое переименование... К этому можно прибавить, что своей деятельностью Петр был большевиком...

Я тем более считаю нужным указать на это, что Петр был основателем Академии, а Ленин, совместно с его другом Луначарским, явились защитниками ее от разрухи, неизбежно следующей за большой революцией, как бы ни было справедливо ее возникновение. И Ленин все время содействовал расширению Академии, беспримерному за короткий срок...»

Сопоставление Петра с «большевиком», конечно, наивно, что, впрочем, вполне простительно для человека, который и слово-то «большевик» впервые услышал, вероятно, только в октябре семнадцатого года. Между прочим, когда в академии возникла большевистская ячейка, то президент посещал ее собрания — и не сидел безучастно, выступал, как о том свидетельствуют черновики, сохранившиеся в его архиве; любопытно привести один из набросков, мы увидим, как глубоко понимал он обязанности членов партии.

«До Октябрьской революции Академия наук была чужда политики... Такой вступила она в новую эру своего существования. Постепенно в ней создалась ячейка Коммунистической партии, в настоящее время развившаяся в значительный коллектив. На последний в первую очередь возложено руководство точным проведением в жизнь тех новых для нашей страны принципов, на которых построена вся советская государственная система. Партия... находится в таком периоде, когда качественные показатели доминируют над количественными. Это касается и пополнения партийного коллектива Академии... И тут и партия, и Академия вправе ждать от него такого же беспристрастия, какое должно лежать в основе научно-исследовательской работы».

Заботе Ленина о развитии науки, укреплении Академии наук была посвящена речь Карпинского на траурном заседании 21 января 1928 года.

«Я обращался к Владимиру Ильичу в служебном порядке, а в некоторых случаях писал ему личные, вполне откровенные письма, где не стеснялся отмечать и те стороны нового, тогда еще только создававшегося строя, которые казались мне неправильными. Из всех решений и распоряжений Владимира Ильича, которые являлись результатом этих сношений и писем, я мог вынести одно твердое убеждение: человеку, который был поставлен во главе правительства громадной страны в эпоху величайшей в мире революции, были особенно близки и дороги интересы науки и культуры.

...Ленин не переставал думать о культурном строительстве и научном росте... Дело, конечно, не только в сохранении ряда научных учреждений и в поддержке научных работников. Великий смысл этой помощи — в глубокой вере в силу научною знания и в то значение, какое оно должно иметь для государственною строительства».

Высокого значения исполнен для Александра Петровича и ленинский завет широкого подхода к вопросам науки и культуры; ему ведь тоже «особенно близки и дороги интересы науки и культуры» — нераздельно, ибо неразделимы они и в жизни. Вот уже много лет Александр Петрович президент Академии наук, и президентские обязанности для него вовсе не исчерпываются попечением над развитием науки и исполнением того, что требуется по уставу. Для него президент — особый пост «на фронте культурного строительства» — удивительно, как быстро к нему пристала военная терминология, так распространившаяся в то время. Недаром же судьба и вознесла его на этот пост в эпоху небывалой ломки и переоценки всех ценностей.

Не следует думать, что тут хоть малейшее насилие над собой; Карпинский был человеком широких интересов — и к нему невольно тянулись музыканты, художники, писатели. Когда нужно было спасти пушкинскую квартиру на Мойке, то пришли к нему за помощью, и он немедленно принял необходимые меры, и последняя квартира великого поэта была спасена, отремонтирована, превращена в народный музей. Александр Петрович посещал собрания живописцев (из письма Н.А.Морозову, шлиссельбуржцу, с которым Карпинский состоял в добрых отношениях и который по его рекомендации был избран почетным академиком: «...я дал уже слово художнику Бруни и другому художнику, посетившим меня с просьбой присутствовать на... заседании, где я без достаточных оснований состою председателем...»).

К.С.Станиславский, приезжая в Ленинград, любил бывать у Карпинских.

К.С.Станиславский — А.П.Карпинскому, 14 июля 1928 г.