С секундантами и без… Убийства, которые потрясли Россию. Грибоедов, Пушкин, Лермонтов - Аринштейн Леонид Матвеевич

Если Вы хотя бы на минуту задумались над тем, как складывались в последнее время отношения между нами и Россией, то у Вас не останется и тени сомнения, что наше правительство ни в какой мере не причастно к происшествию.

Вы должны быть хорошо осведомлены – теперь это известно каждому – о том, что происходило незадолго до нападения между нами и Посланником, и это само по себе служит убедительным доказательством нашей невиновности. Во-первых. Я лично заметил г-ну Грибоедову, что население раздражено поступком мирзы Якуба и задержанием двух женщин и грозит применить силу. Я советовал вернуть их, но он не согласился.

Во-вторых. Убийство мирзы Сулимана, родственника Манучер-хана: если бы министры знали, что может начаться волнение, они никогда в такой момент не послали бы мирзу Сулимана в русскую миссию.

В-третьих. В случае своего соучастия в преступлении – персидское правительство не стало бы употреблять столько хитрости и настойчивости, защищая жизнь г-на Мальцева.

В-четвертых. После тех почестей и уважения, которые персидское правительство проявило к русскому Посланнику, – совершенно противоестественно, чтобы оно же навлекло на себя столько позора, совершив преступление.

Предположим, однако, что персидское правительство действительно не желало, чтобы г-н Грибоедов оставался здесь. Зачем же было пятнать себя злодеянием, когда можно было просто сменить Посланника? Одним словом, ни один здравомыслящий человек не стал бы винить наше государство.

Вы бросаете нам упрек в том, что мы не сумели защитить и предотвратить убийство священной особы иностранного Посланника. Отвечу Вам: волнение было настолько велико, что мы вынуждены были запереть ворота цитадели (т. е. обнесенную крепостной стеной центральную часть Тегерана, где находился дворец Шаха, резиденция правительства и жилища многих крупных феодалов. – Л. А.). Что можно было предпринять в столь чрезвычайных обстоятельствах? Катастрофа разразилась молниеносно, быстрее, чем можно было собрать войска и сделать необходимые приготовления.

Следует иметь в виду, что народ собрался только затем, чтобы схватить мирзу Якуба и освободить двух женщин, но некто по имени Дадеш-бек, армянин по национальности, убил магометанина, что переполнило чашу терпения и без того возбужденных людей.

Вы утверждаете, что этот инцидент заставит другие державы опасаться за жизнь своих Посланников и вынудит задуматься, благоразумно ли им оставаться при персидском Дворе. Отвечу, что все те тридцать лет, что мы поддерживали дружеские отношения с Англией, Францией и другими державами, их представители всегда встречали со стороны населения Персии только почет и уважение.

Армяне из свиты русского Посланника вели себя на улицах вызывающе, оскорбляли религию Ислама, что возбуждало против них население и, конечно, способствовало резкому столкновению.

Наши дружеские отношения с Англией, которые ничем не омрачены уже тридцать лет, – лучшее свидетельство в нашу пользу.

Вы бросаете нам упрек в попустительстве, в том, что мы медлим с наказанием виновных. Боюсь, Вы плохо представляете себе реальное положение вещей в нашей стране.

Ведь возмущенную толпу повели за собой не сардары или какие-либо другие известные лица. Вы, видимо, считаете, что толпа состояла только из жителей города и что участников нападения легко опознать. Но Тегеран – средоточие всего населения Персии, через него проходят все караваны. В день мятежа [у русского посольства] собрались и жители Тегерана, и приезжие, и трусливые, и безумные, и чужеземцы, усиливавшие шум и гвалт, и более рассудительные, пришедшие в надежде успокоить страсти. Принцы Зилли-эс-салтанэ (губернатор Тегерана. – Л. А.) и Иман-Верди-мирза [с внушительной охраной] не могли пробиться к дому Посланника, такой плотной стеной окружала его толпа. Если бы Шах захотел наказать тех, кто там был, ему пришлось бы перебить всё население.

Министры единодушны в том, что виновных необходимо наказать. Мы были бы очень Вам благодарны, если бы Вы подсказали, каким образом виновные должны быть наказаны, так чтобы весь мир увидел, что свершившие преступление ответили за это, и чтобы с нашего имени было смыто позорное пятно.

Вы высказываете также пожелания, чтобы г-н Мальцов был отправлен на родину. Еще до получения Вашего письма и прибытия к нам капитана Макдональда я проявил к нему должное гостеприимство, тем более что это объективный и доброжелательный к нам очевидец событий. В настоящее время он уже отбыл в Тебриз в сопровождении Мирзы Али-хана и 30 или 40 всадников из племени афшаров; мы также направили специальные указания властям на пути его следования, с требованием обеспечить ему беспрепятственный и безопасный проезд.

Что я могу добавить? Хотел бы надеяться, что Ваша доброта и чувство реальности помогут нам смыть с себя тот позор, который лег на нас столь тяжким бременем.

Абул Хассан-хан

1-го рамазана 1224 года хиджры».

Письмо Абул Хассан-хана – последнее в ряду рассматриваемых мною документов персидского руководства – написано по горячим следам кровавых событий в Тегеране, как и два других, написанных одновременно с ним. Его главная задача – доказать британскому посланнику Джону Макдональду (а через него и всему мировому сообществу) непричастность персидского правительства к нападению на русское посольство и к разыгравшейся вслед за тем трагедии. С этой целью во всех трех письмах – причем в последнем особенно детально – рассматривается целый ряд обстоятельств, свидетельствующих, что персидское правительство не могло быть заинтересовано в такой акции. Надо сказать, что все три письма довольно точно и объективно раскрывают глубинные причины, по которым персидскому правительству был крайне невыгоден трагический инцидент с Грибоедовым. Создается впечатление, что само персидское правительство оказалось здесь жертвой обмана и что действия, предпринятые против русского посольства, в определенной мере были направлены и против интересов Персии.

Последнее становится особенно ясным, если принять во внимание, что правительство предприняло довольно решительные шаги, чтобы предотвратить нападение, но оказалось не в состоянии справиться с теми силами, которые в то время уже были приведены в действие.

Едва ли эти факты согласуются с утверждением, что нападение на русское посольство носило стихийный характер. Оно не только не имело ничего общего со стихийностью, но, напротив, было хорошо продумано, тщательно спланировано и профессионально осуществлено.

На подобном уровне в Персии в ту пору могла действовать только одна сила – английская резидентура.

Мысль о том, что нападение на русское посольство – дело рук англичан, не нова. Это первое, о чем заговорили современники, сразу же, как только стало известно о преступлении. Так, уже одно из первых донесений о трагических событиях в Тегеране завершалось словами: «Впрочем, мнение основательных в Персии людей то, что происшествие сие случилось… не без участия англичан» (Донесение коменданта крепости Шуша майора Калачевского военно-окружному начальнику князю И. Н. Абхазову от 27 февраля 1829 г.).

Обобщая такого рода донесения, генерал Паскевич писал министру иностранных дел К. В. Нессельроде, что слухи о причастности англичан к гибели Грибоедова распространились по всем персидским городам: «…в Тавризе, Баязете, Тегеране, Нахичевани и Казвине… Они ходили всюду по всем базарам… и все они были согласны в том, что причины пагубного события были далеко не безызвестны англичанам и что они старались обострить враждебное нам настроение умов в Персии» [5].

Английские историки категорически отрицают какую бы то ни было причастность англичан к побоищу в Тегеране. В качестве аргумента приводятся факты о дружеских отношениях Грибоедова и Макдональда, о той решительности, с которой английский посланник протестовал перед персидским правительством по поводу убийства своего русского коллеги, и т. п. Судя по источникам, Макдональд, вероятно, не был повинен в интригах, приведших к гибели Грибоедова; но из тех же источников следует, что с англичан это ответственности не снимает.