Элвис Пресли: Реванш Юга - Даншен Себастьян (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Чтобы выкарабкаться из финансового застоя, в котором оказался Пресли, вся надежда была на сцену. Полковник, подталкиваемый всепожирающей страстью к рулетке, впервые согласился на предложение продюсера, жаждущего устроить новогоднее шоу с Элвисом. До сих пор тот всегда проводил праздники в семейном кругу, но уход Присциллы заставил его пересмотреть свою позицию.
«Новогоднее явление Элвиса» произошло в Понтиаке, штат Мичиган, 31 декабря 1975 года. Прошло оно по-королевски, потому что Пресли выступил перед шестьюдесятью тысячами зрителей за гонорар в 800 тысяч долларов — по тем временам настоящий рекорд. От великого до смешного — один шаг: во время выступления, в ледяной обстановке огромного дворца спорта с плохой акустикой, звезда, затянутая в слишком узкий костюм для своего раздобревшего тела, услышала, как посреди спектакля лопнули брюки. Это было тем более неприятно, что нижнего белья Элвис никогда не носил. Закончив выступление, он устремился к «Лайзе Марии» и вернулся в Грейсленд, где провел новогоднюю ночь вместе с Линдой, пересматривая старые серии из «Летающего цирка Монти Пайтона».
Несмотря на кампанию в прессе, устроенную Ар-си-эй, чтобы отпраздновать 400 миллионов распроданных пластинок, в 1976 году продолжился спад, начавшийся в предыдущем сезоне, несмотря на нарастающий темп концертов — 126, если считать пятнадцать выступлений весной в «Сахара Тахо» и еще пятнадцать в «Лас-Вегас Хилтон» незадолго до Рождества.
Гастроли возобновились в феврале, сразу после сеансов звукозаписи в Грейсленде. Оркестр пришлось частично обновить: несколько музыкантов ушли, не выдержав перепадов настроения своего руководителя. В том году Америка пышно праздновала двухсотлетие обретения независимости, шоу Элвиса Пресли выглядело в глазах многочисленной публики вершиной творческих свершений, залы были всегда полны. Кстати, певец решил по-своему отпраздновать юбилей, включив в свой репертуар несколько патриотических гимнов, в том числе «Прекрасная Америка» и «Боже, благослови Америку», которые он исполнял, приложив руку к сердцу, в звездно-полосатом комбинезоне, специально сшитом для этой цели. Массы его обожали, поклонники обожествляли, и нередко после концертов его постельное белье или обрывки фольги, которой оклеивали окна гостиничных номеров, продавали с торгов: 96 долларов за пару простыней, 250 долларов за наволочку, 105 — за коврик из ванной…
Если превращение «гадкого утенка» рок-н-ролла в глашатая господствующей идеи покорило американскую глубинку, украдкой смахивавшую слезу при виде того, как он покидает сцену в развевающемся плаще — что-то среднее между евангелистом и Бэтменом, — самые благосклонные к нему журналисты были ошеломлены, побывав на нескольких кошмарных концертах. Редко какой артист способен выступать ровно при любых обстоятельствах, но Элвис просто поражал своим непостоянством. 3 июня он предстал перед публикой в Форте Ворт во вполне приличной форме, несмотря на лишние килограммы, не позволявшие ему двигаться так же легко, как раньше, и шоу прошло без эксцессов. Зато месяц спустя его возвращение в тот же техасский город ознаменовалось провалом, сопоставимым только с фиаско на концерте в конце августа, о котором Боб Клейпул напишет в «Хьюстон пост»: «Бессвязный любительский спектакль, на сцене спотыкающийся человек с заплетающимся языком, ничем не заслуживающий титул короля рок-н-ролла. После долгой карьеры покорителя сердец Элвис Пресли разбил мое собственное».
Бормотание вместо пения, нечеткие движения, провалы в памяти — его выступления становились всё более бессвязными, но публика принимала его хорошо, крича о своей любви к Королю. Еще до своей жалкой смерти, в период упадка катастрофического царствования певец уступил место бесплотной и вневременной легенде. Элвис сознавал эту метаморфозу и даже иногда высмеивал почитание своих поклонников с горьким смешком, его охватывало чувство вины, когда он понимал свою несостоятельность. «Послушайте только этих идиотов! — крикнул он как-то своим аккомпаниаторам прямо во время спектакля. — Этим людям плевать, плох я или хорош. Я тут валяю дурака, а им нравится».
Творческие срывы усугублялись хозяйственными проблемами, подрывавшими бюджет Пресли. В среднем собственное окружение обходилось Элвису в полмиллиона долларов в год, выплачиваемых в виде жалованья, — теперь, в «голодные» годы, Вернон хотел бы урезать эти траты. Жертвами бюджетных сокращений в июле стали Рыжий Уэст, его кузен Санни, а также их самый ревностный приспешник Дейв Хеблер. Несколько человек, пострадавших в стычках с этими телохранителями Элвиса, подали на певца в суд, что грозило серьезными расходами, и Вернон решил действовать на опережение по совету частного детектива Джона О'Грейди.
Полковник тоже дал на это свое благословение, но Элвис предоставил отцу самому уладить это дело, самоустранившись от проблем, как это свойственно слабым людям; укрывшись в Лас-Вегасе, он ждал, пока минует гроза, и проходил между гастролями новый курс лечебного сна для похудения. Рыжий Уэст был задет не столько своей отставкой, сколько предательством бывшего школьного друга. Он перешел в контратаку и стал подыскивать издателя для публикации своих воспоминаний.
Король был «священной коровой», и до сих пор еще ни один член его окружения не нарушил закон молчания. Одна из задач Джона О'Грейди, составлявшего донесения о новых подружках Элвиса, как раз и заключалась в том, чтобы определить, насколько они болтливы, но никто даже не предполагал, что кто-то из числа самых близких друзей сможет однажды восстать против своего босса. Это заблуждение могло стоить Элвису «трона», и так уже изрядно поколебленного бульварной прессой, с тех пор как «Пейджент» и «Нэшнл инкуайрер» ополчились на него накануне сорокалетия.
Но одно дело читать злопыхательские статьи в желтой прессе, а другое — узнать правду из уст бывших телохранителей. Эта троица не собиралась заниматься очернительством, но даже правдивый рассказ о повседневной жизни Элвиса серьезно подпортил бы имидж образцового сына славной Америки, празднующей свое двухсотлетие. Это выглядело кощунством, и все журналисты, к которым Рыжий, Санни и Дейв Хеблер сначала обратились с просьбой о сотрудничестве, ответили отказом, пока один специалист по сплетням, писавший для таблоида «Стар», не решился принять вызов.
Эта новость дошла до Элвиса, он всполошился и попросил Джона О'Грейди связаться с Рыжим Уэстом и уладить все полюбовно. Пресли сказал, что готов уплатить по 50 тысяч долларов каждому из троих, если они обязуются хранить молчание; Рыжий Уэст был оскорблен этим торгашеским подходом и отказался вести переговоры со всеми, кроме Элвиса. В конце концов тот позвонил ему, чтобы объясниться, но было слишком поздно. Уэст записал на пленку путаные объяснения Короля, и они были опубликованы в «Стар» в конце октября, а потом перепечатаны в книге «Элвис: что случилось?», вышедшей в свет за несколько дней до смерти ее невольного героя.
Нарастающее одиночество Элвиса усугубляли отрицательные комментарии, ежедневно публиковавшиеся после его концертов. Том Паркер, встревоженный масштабами катастрофы, высказал певцу всё, что думает, в непривычно обидных выражениях после провального августовского выступления в Коннектикуте. Надо полагать, он надеялся произвести эффект электрошока, но все оказалось наоборот. О растерянности полковника можно судить хотя бы по тому, что он не возражал против внезапного возвращения Ларри Геллера, бывшего духовного наставника Элвиса, бесцеремонно выгнанного в 1967 году.
К сожалению, нумерология, космогония и вся прочая эзотерика, которой он так долго увлекался, теперь уже не могла помочь Элвису, прошедшему точку возврата. Новые сеансы звукозаписи, устроенные Фелтоном Джарвисом в Грейсленде в конце октября, повергли его в безысходную печаль тоскливых блюзов. «It’s Easy For You» («Тебе это легко») с намеками на утраченную любовь настолько подходила ему, что он даже стыдливо подсмеивался над собственной обостренной чувствительностью: «Совсем разнюнился, барышня кисейная». На второй вечер, в канун хеллоуина, он утратил к музыке всякий интерес и явился в помещение передвижной студии в наряде гангстера из кино. Зато его автомат был самым настоящим, и музыканты быстренько собрали манатки, когда он начал им угрожать. Джарвис понял, что от певца больше ничего не добиться. Хотя он и не ушел несолоно хлебавши, все же записанного было явно недостаточно, и он не мог выдать на-гора целый альбом без еще одного сеанса звукозаписи.
