Дюк Эллингтон - Коллиер Джеймс Линкольн (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
И снова я полагаю, что какая-то доля музыки для «The Queen's Suite» уже существовала в той или иной форме ко времени, когда Дюк взялся за это сочинение. Все шесть частей навеяны картинами природы: птичка-пересмешник на закате дня, северное сияние, жучки-светлячки, лягушки-квакушки и т. п. В целом «The Queen's Suite» — одна из лучших сюит Эллингтона. Музыка здесь проста, часто очень мелодична, а местами весьма искусна. «Apes and Peacocks» «Обезьяны и павлины» (англ.)— намек на дары царицы Савской царю Соломону — вещь эксцентричная, начинающаяся с барабанов и цимбал, изображающих, должно быть, надменно семенящих павлинов и шествующих вразвалку обезьян. «Sunset and the Mockingbird» — спокойная пьеса, построенная на простой мелодии, которую ведет в основном рояль под деликатный аккомпанемент язычковых.
«The Single Petal of a Rose» — медленное фортепианное соло в ре-бемоль, которому местами аккомпанирует смычковый контрабас. В основе мелодии очень простая, чуть ли не пентатоническая фигура с опорой на си-бемоль минор. Билли Стрейхорн особенно любил этот мотивчик, и после его смерти Эллингтон часто играл мелодию в конце выступления.
Из известных сюит Эллингтона следует назвать и «Suite Thursday», заказанную для Монтерейского джазового фестиваля, проходившего в сентябре 1960 года. Сюита основана на сентиментальном романе Джона Стейнбека, и музыка должна изображать различные его эпизоды. Немалую долю музыки написал Билли Стрейхорн. Объединяющим элементом служит ход на малую сексту, которым начинается и кончается пьеса, однако больше, как кажется, никаких связующих моментов нет. На мой взгляд, самым впечатляющим номером сюиты является «Schwiphty» «Искаж. swifty — быстрый, стремительный, проворный (англ.)». В середине Дюк исполняет эксцентричное фортепианное соло, за которым идет искусно оркестрованное тутти с интерполяциями граул-трубы и баритон-саксофона. В «Schwiphty» много действия; секции оркестра наскакивают друг на друга как футболисты, сражающиеся за мяч.
Впервые «The Girls Suite» исполнялась на Монтерейском джаз-фестивале в сентябре 1961 года. Как все лучшие сюиты Эллингтона, она непритязательна. Сюита состоит из десяти коротких пьес, которые роднит простота композиции и то, что каждая названа женским именем. Смесь здесь довольно пестрая. Четыре пьесы построены на мелодиях, знакомых Эллингтону с детства. «Sweet Adeline» и «Juanita» принадлежат репертуару «парикмахерских» квартетов, и Дюк наверняка слышал ее в исполнении вокального ансамбля своего отца. Большинство остальных номеров посвящены его знакомым вокалисткам: это Мехелия Джексон, Дайна Уошингтон и Лина Хорн, которая была близким другом Билли Стрейхорна. Некоторые пьесы удачнее остальных: «Mahalia» отличается приятным легким свингом, и Нэнс мастерски управляется с плунжерной сурдиной; «Juanita» содержит дуэт тромбона и трубы с плунжерной сурдиной, построенный на традиционных «парикмахерских» гармониях, сильно отличающихся от обычных диссонантных гармоний Эллингтона, и результат получается игривым и даже забавным. «Clementine» заканчивается интересным контрапунктным дуэтом Ходжеса и Рассела Прокоупа (кларнет) в сопровождении засурдиненной меди. По всей ткани «The Girls Suite» разбросаны и другие счастливые находки, но по большей части музыка здесь немудреная — то же самое любой профессионал-аранжировщик мог бы сделать быстро и без особого труда.
Эти ранние сюиты Эллингтона довольно коротки. «The Controversial Suite», «The Liberian Suite», «The Perfume Suite», «Suite Thursday», «The Queen's Suite», «The Newport Jazz Festival Suite» и другие занимают максимум одну сторону пластинки; многие из них длятся меньше десяти минут. На более позднем этапе своей карьеры Эллингтон стал писать более продолжительные сюиты. «The Latin American Suite», «The Far East Suite», «The Afro-Eurasian Eclipse», «The New Orleans Suite» и «The River», написанные в 1966 году и позднее, длятся свыше сорока минут каждая и рассчитаны, судя по всему, на то, чтобы занять целиком долгоиграющую пластинку.
Вообще говоря, увеличение времени звучания композиций не пошло на пользу Эллингтону — по той простой причине, что чем объемнее композиция, тем более существенной становится роль архитектуры: слушатель должен понимать, почему данный фрагмент поставлен именно в этом месте и какой цели он служит во всей композиции. Всякое произведение искусства останется суммой отдельных частей, если они не ведут нас к какой-то цели. Каждый кусочек должен выполнять свою функцию в общей конструкции. Никакой сборник рассказов, пусть и мастерски написанных, не сравнится с романом, вышедшим из-под того же пера, — а эти сюиты как раз и есть сборники рассказов. Или того хуже: многочисленные картинки Бразилии, площадей в южноамериканских городах, Аргентины, снежных вершин над Мексико-Сити вызывают в памяти показ слайдов, привезенных кем-то из путешествия.
«The Latin American Suite», например, впервые исполненная в Мексико-Сити в сентябре 1968 года, состоит из семи частей, каждая из которых достаточно интересна, несмотря на некоторую вторичность и шаблонность. Но все они построены на сходных латиноамериканских ритмах, и почти везде взят умеренный танцевальный темп. Импровизаций немного, и те ограничиваются вступлениями Гонсалвеса и Эллингтона. Поэтому основными становятся ансамблевые фрагменты, но эти фрагменты оказываются короткими простенькими рифами, исполненными много раз подряд. Есть, конечно, и счастливые открытия: например, оригинальный пассаж тромбонов в «Brasilliance». Однако из-за отсутствия поступательного движения сюита страдает однообразием, отсутствием контраста.
«The Afro-Eurasian Eclipse» тоже много теряет из-за отсутствия цели. Девизом композиции послужило утверждение, будто «весь мир движется к Востоку», однако трудно выделить эту тему в музыке: местами это госпел, местами псевдорок, местами в музыке звучит что-то восточное. Жюль Роуэлл весьма снисходителен к Эллингтону, когда пишет: «Несомненно, в записанной версии этой сюиты Эллингтон временами отходит от прямого движения к цели, обозначенной в названии», и далее цитирует высказывание Джона Макдоноу из рецензии в журнале «Даун-бит» о том, что сюита «не относится к значительным сочинениям Эллингтона». К этому времени Дюк завел манеру писать на своих пьесах от руки краткие заголовки в четыре буквы: «Gong», «Tang», «True» и т. п.; когда после его смерти партитуру издали, никто не смог понять, что он имел в виду. Это тоже не способствовало делу.
«The New Orleans Suite», заказанная Джорджем Вейном в 1970 году для исполнения на Новоорлеанском джаз-фестивале, также не имеет определенной цели. Сюита создавалась второпях, когда оркестр перед фестивалем работал в клубе Эла Хирта. Пьесы, составляющие сюиту, должны были воссоздавать в музыке различные достопримечательности Нового Орлеана: Бурбон-стрит, так называемую «вторую шеренгу» танцоров, следующих за марширующим оркестром, и т. п. Две пьесы, на мой взгляд, удались. Это «Portrait of Mahalia Jackson», вызывающий в памяти звучание госпел, с долгими органными аккордами, создающими фон для солистов. Несколько пасторальный оттенок привносит отчасти использование флейты. Вероятно, лучшая из пьес — «Portrait of Wellman Braud», в основе которой лежит интересная нисходящая фигура на шесть восьмых, исполняемая медными, а местами и другими инструментами. Постепенно на фоне упрямой басовой линии набирают силу шквалы и выкрики, среди которых слышна засурдиненная труба Кути Уильямса, а затем тучи расходятся, оставляя упрямый бас в одиночестве. Ничего сложного в такой арочной структуре, конечно, нет, но это по крайней мере некая структура, в то время как у других пьес и она отсутствует. Многие из данных вещей, как, например, «Thanks for the Beautiful Land on the Delta», исполняются по преимуществу одним голосом от начала до конца, и отсутствие характерных для Дюка контрастов оставляет нам один лишь одноцветный пейзаж. А это штука рискованная, особенно если отсутствует и форма.
«Les Trois Rois Noirs», на мой взгляд, произведение более цельное, чем многие другие. Здесь есть кульминации, динамика, смены настроения, и в целом больше разнообразия. Но слишком часто благодаря манерности и чрезмерной драматизации звучание напоминает киномузыку.
