Хроника Монтекассини. В 4 книгах - Марсиканский Лев (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Большие трудности представляет вопрос - была ли знакома Льву «Церковная история» Беды. Монтекассинский кодекс 181, который содержит это сочинение, находился в монастыре уже в его время. Это позволяет изначально предположить, что наш летописец, который не только писал историю, но и занимался её исследованием и, как показывают другие его заимствования, именно в этой литературе превосходно разбирался, во всяком случае читал «Церковную историю». Можно, действительно, установить сходства и подобия:
Беда, «Церковная история»:
IV, 22 [24], стр. 259: in sua, id est Anglorum, lingua proferret.
IV, 20 [22], S. 250: coepit abire, sicubi amicos, qui sui curam agerent, posset invenire.
III, 19, S. 164: referre autem erat solitus und III, 19, S. 167: superest adhuc frater ..., qui narrare solet.
V, 10, S. 299: quicquam molestiae inferret.
IV, 1, S. 203 : ubi... aliquantisper moratus est.
III, 7, S. 140 : ut in sequentibus docebimus.
III, 11, S. 149: portionem pulveris salutiferi... condidit in capsella.
«Хроника Монтекассино»:
I,13: in lingua patria, id est Anglica,... cepit... loqui.
I, 27: ceperunt... scrutari, sicubi navem aliquam reperire valerent, und II, 37: sicubi reperirent, qui eos reciperet, requirebant.
II, 45: imperator ... referre solitus erat, ex cuius etiam ore domnus Roffridus, qui adhuc superest, audisse se asseverat.
II, 56: quicquid illi molestiae poterat inferebat.
II, 69: ibique aliquantisper est remoratus.
II, 66: sicut in sequentibus ostendemus.
III, 33: particula... in argentea capsella ... condita est.
Эти совпадения не слишком бросаются в глаза. Однако, если учесть, что оба автора замечены в использовании оборота haben + инфинитив, то в конце концов весьма вероятно, что «Церковная история» также должна занять своё место среди стилистических прообразов хроники.
Историк черпал из названных «авторитетов» прежде всего отдельные слова, фразы, а также синтаксические и композиционные элементы. Начнём с последнего: драматическое обращение в том или ином эпизоде Лев охотно начинал со словосочетания «cum ecce». В этом он подражал как Григорию Великому, так и Дезидерию. От Павла Дьякона он научился связывать два события, которые часто были мало связаны между собой, такими оборотами, как: Circa haec tempora, Per idem tempus, Quo comperto, His diebus, Pari quoque modo, Tunc quoque, His temporibus и подобными им. Трёхчленные анафоры, которые он ценил в качестве стилистического средства и троекратно усиливал путём добавления denique (например, в прол. кн. Ill: «licet поп decenter, licet non eleganter, licet denique non sufficienter»), он перенял у более старых авторов, таких как Дезидерий или Гвайферий.
Некоторые стилистические особенности хроники становятся понятны только если принять во внимание литературные прообразы, которым она следовала. В I, 27 мы читаем на первый взгляд странное предложение: «ibidem tentoria figunt, futurum profecto ut... cenobium totum destruerent»; подобные конструкции встречаются и в II, 74 и III, 23. Это застывшее, обособленно использованное futurum вместе с последующей конструкцией ut + Konj. Imperfect Лев, кажется, обнаружил у Григория Турского. Один ablativus absolutus без существительного или предлога он использует в II, 84: «Respondentibus «etiam» ostendi sibi postulat». Здесь путеводной нитью могло служить словоупотребление Евгиппия, как то указывает следующий пассаж: «respondentibus, quod cuiusdam sancti Severini corpus transiret, compunctus ad fenestram se duci rogat». Из перехода от позднеантичной к средневековой латыни происходят такие фразы, как referre с дательным направления, sinere с дательным и инфинитивом, застывшее tantundem (Genetiv!), propter quod = propterea quod, quatinus в модальном значении, наконец, такие образования, как abintus, ab olim, ab ultra, deforis, deintus. Из монастырской латыни: surgere a capitulo. Из Эрхемберта Лев сперва заимствовал необычную форму: «juxta ... ora maris», но затем у него возникли сомнения в её правильности, и в третьей редакции он привёл её в нормальный вид: «juxta ... oram maris».
На этих примерах видно, как он собирал свой словесный материал из разных источников, которые ему предоставляла литературная традиция его монастыря. Он не был стилистическим новатором, не был изобретателем новых слов, но тщательно выбирал из богатого предания самое лучшее. Часто это были всего одно, два слова, которые он заимствовал из своего образца. В «Диалогах» Григория Великого он, например, нашёл слово corrigia в единственном значении «кожа» и использовал его в этом смысле в одном месте, где в целом описывались совершено иные обстоятельства, нежели в «Диалогах». Слово «pixidula» до Льва употреблялось только в «Житии Григория» Иоанна Дьякона; оттуда оно и перекочевало в «Хронику Монтекассино». Или: В трёхчастной истории Кассиодора Лев прочёл часть предложения: «cum fulminandus ille Fortunae templum ingrederetur»; в нём его заинтересовали только два слова, и он использовал их следующим образом: «incensum a fulminandis illis praefatum monasterium est». Таким образом он постоянно ориентировался на признанные образцы; однако, внутри выше означенных рамок он продвигался с осмотрительностью и значительной свободой. Если принять во внимание этот его стиль работы, то незначительные совпадения, которые иначе остались бы без внимания, как несущественные, в данных обстоятельствах приобретают значение; в частности, правда, следует проверять при этом, насколько часто или насколько редко использовались те или иные слова и фразы.
Продолжатели, - под этим понятием я понимаю Гвидо и Петра Дьякона, - не сошли с предначертанного пути. Они на каждом шагу подражали тому, что находили в созданных ранее оборотах речи в первых книгах. Но творческой силы, которой владел Лев Марсиканский, у них не было. Они, конечно, черпали также и из других источников, которые тот, по-видимому, не привлекал (и пользовались другими, которые до сих пор не были в употреблении); однако, способ и манера использования были различными. «Новыми» стилистическими источниками продолжателей - если не ошибаюсь - были: «Золотая графия города Рима», «Книжица» Деусдедита, Вегеций, возможно, Геллий, далее Амвросий, Виктор Витенский, «Церковная история» Беды (?), Клавдий Туринский и Бруно из Сеньи. Из этих образцов (как и из трудов, которые использовал уже Лев) теперь часто выписывались целые предложения или вообще целые пассажи. Так, сетования Виктора Ви-тенского по поводу вандалов были использованы для того, чтобы описать зверства норманнов в 1137 г.; видению Альберика были приписаны переживания, которые Беда сообщал о своём земляке Дриктхельме; речь, которую Виктор III держал на соборе 1087 г., состоит в том числе из выдержек из «Книжицы» Деусдедита; епископ Иоанн Тускуланский призывает в феврале 1111г. римлян к сопротивлению немцам цитатами из Саллюстия и Вегеция; Бруно из Сеньи говорит Пасхалию II слова, которые он в действительности писал Петру, епископу Порто, и т.д. Это в целом касается также и отношения продолжателей к их историческим источникам. Они не перерабатывали их более или менее стилистически, как это делал Лев, но включали в хронику такими, какие они есть, как чужеродные вставки. Рассказы о чудесах Дезидерия и Петра Дамиани, многословные выдержки из регистра Пасхалия II, небольшие части из Казинских анналов были таким образом заимствованы почти без всяких изменений. На основании этого можно принять критерий для оценки нескольких дополнений, которые содержит кодекс С. Особняком в этой редакции стоят выдержки из «Диалогов» Дезидерия в II, 59 и II, 64 и извлечение из письма Петра Дамиани в II, 80, а именно, по сути не обработанные и в высшей степени сокращённые. Поскольку Лев Марсиканский имел обыкновение перефразировать свои оригиналы, то видимо речь идёт не о дополнениях, которые он сперва принял во второй редакции, а затем вновь исключил из третьей, но их следует считать вставками Петра Дьякона (или по крайней мере Гвидо).
