Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на совет - Ракитин Алексей Иванович
Джордж Кеннан (1947 г.). В 1952 г., находясь в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла США в СССР, дал скандальное интервью западным средствам массовой информации, в котором сравнил условия пребывания американских дипломатов в Москве с теми, в каких находились интернированные Гитлером дипломаты после объявления США войны Германии. Тон интервью, а также допущенные Послом аналогии вызвали гнев Сталина, потребовавшего «убрать американца». Кеннан был объявлен персоной нон грата — исключительное событие в отношениях обеих стран.
Все эти отступления хотя и не имеют прямого отношения к теме настоящего исследования, тем не менее очень выразительно характеризуют ту крайнюю степень враждебности, в обстановке которой американские дипломаты работали в Советском Союзе с конца 1940-х гг.
Борис Пашковский, проанализировавший возможности разведывательного сообщества США в СССР, понял, что делать ставку на традиционную агентурную разведку, в центре которой находится посольская резидентура, совершенно бесперспективно. Могущественный МГБ просто не позволил бы американцам развернуться. Борис Федорович предложил поручить разведку предполагаемых объектов атомной промышленности СССР группам специально отобранных и обученных людей, нелегально засылаемых в страну для автономного выполнения разовой миссии и возвращающихся обратно без контакта с представителями дипломатического корпуса. Другими словами, Пашковский предложил руководству разведывательного сообщества вернуться к хорошо зарекомендовавшей себя в годы Второй мировой войны идее «атомного спецназа», разумеется, с поправкой на специфику текущего момента, ведь СССР и США не находились в состоянии войны. Ну и, разумеется, с учетом новейших достижений науки и техники.
Тактика разведчиков предполагала их нелегальную заброску на территорию СССР и последующие действия там в одиночку, парами и четверками. Разведчикам надлежало получить фотографии объекта, образцы грунта и воды из близлежащих водоемов. В последующем предполагался нелегальный выход разведчиков из страны вместе с добытыми ими образцами. Исследовательские организации в США или других странах НАТО должны были изучить доставленные спецагентами пробы и сделать однозначный вывод как о качественных характеристиках выпускаемой на секретном объекте продукции, так и ее количестве. В 1951 г. физики-ядерщики и радиологи уже гарантировали, что со стопроцентной вероятностью смогут распознать любые виды производств расщепляющихся материалов для существующих на тот момент типов ядерного оружия.
Чтобы прояснить, о чем идет речь, приведем пример. При производстве оружейного урана-235 (U-235) происходит синтезирование почти трех сотен изотопов 34 химических элементов, которые неизбежно попадают в окружающую среду в непосредственной близости от места производства. Вода и грунт вокруг него обогащаются уникальной комбинацией редких изотопов, которые, будучи выявлены, способны однозначно указать тип существующего в этом месте производства. При наработке и извлечении плутония набор изотопов оказывается уже совсем иным, и перепутать радиохимические производства, выпускающие уран и плутоний, совершенно невозможно. Лабораторный анализ образцов почвы и воды мог без всяких затруднений показать связь того или иного букета «изотопных хвостов» с вполне определенным типом производства.
Понятно, что разведчиков нельзя было посылать наобум — в тогдашнем СССР царила атмосфера тотальной секретности и потому даже самые невинные или отсталые производства трепетно охраняли несуществующую гостайну. Таким образом, большая роль отводилась предварительной разведке предполагаемых объектов атомной промышленности техническими средствами. Под таковыми понимались самолеты-разведчики, оснащенные фототехникой, работающей в видимом и инфракрасном диапазонах (если быть совсем точным, то ИК-камеры добавились уже после 1951 г., но в контексте нашего исследования сие совершенно несущественно). Базовым самолетом-разведчиком, на который американцы делали ставку в конце 1940-х — начале 1950-х гг., был RB-50, являвшийся модификацией стратегического бомбардировщика В-29. Это было очень прочное и надежное воздушное судно, имевшее всего один недостаток, который, правда, уничтожал все его достоинства, — тихоходность. Время от времени советским истребителям ПВО удавалось перехватывать и уничтожать этих нарушителей (первый подтвержденный такой случай датирован 8 апреля 1950 г., когда В-29 был сбит над Балтийским морем после того, как углубился в воздушное пространство СССР на 21 км).
В силу этого уже в начале 1950-х американская военная разведка обзавелась другим самолетом — модификацией реактивного 6-моторного бомбардировщика В-47 «стратоджет», получившей обозначение RB-47. Это был настоящий пират, разгонявшийся до 980 км/ч и забиравшийся на высоту более 10 км (примечательно, что даже с определением потолка полета «стратоджетов» существует некоторая неясность, разные источники называют разные цифры — и 10 100 м, и 10 500 м, и
11 900 м, и даже 13 500 м для самой легкой модификации под индексом В-47А. Ясно только, что этот самолет мог выполнять длительный полет со скоростью более 950 км/ч на высотах, превышающих 10 км, — феноменальный результат на фоне его поршневых собратьев!). На этой высоте радиус его горизонта видимости (оптической и радиолокационной) приближался к 250 км! Уникальные фотокамеры с фокусным расстоянием 2,5 м, разработанные американцами в 1953 г., позволяли получать детальные фотоснимки с расстояния 100 км и более. Когда такую фотокамеру получили в свое распоряжение англичане, то со своего самолета-разведчика «Канберра» они сделали фотоснимок собора св. Павла в Лондоне. Сам самолет находился в это время над Ла-Маншем в районе Дувра. На фотографии была отлично видна колоннада под куполом (если на снимке видна отдельная колонна, значит, будет видна и ракета на стартовой позиции). Английские разведчики были шокированы качеством американской оптики.
Американцы много работали над повышением дальности полета своего основного бомбардировщика и разведчика. Для последнего дальность была особенно важна. «Стратоджет» первым из серийных самолетов получил систему дозаправки в воздухе. Запущенная в серию в начале 1953 г. модификация «стратоджета» с индексом В-47Е принимала на борт около 70 тысяч литров топлива, что почти на 40 % превышало запас топлива предшествующих типов. Радиус полета этих самолетов увеличился до 4630 км — это означало, что «стратоджет», взлетевший с авиабазы в Гренландии, мог через Северный полюс достичь окрестностей Свердловска и вернуться обратно без дозаправки. А самолет, вылетевший из Турции, точно так же, без дозаправки, мог долететь до Байкала и обратно. С дозаправками в воздухе дальность становилась практически неограниченной, что американцы и подтвердили, совершив в целях рекламы своей авиационной техники облет земного шара.
На базе модификации «Е» американцы сделали большое количество «стратоджетов», «заточенных» под решение узкоспециализированных задач, не связанных с нанесением бомбовых ударов по противнику. Так, например, 36 самолетов были переоборудованы в ретрансляторы на случай выхода из строя систем военной связи во время войны; 2 самолета использовались как экспериментальные для апробации систем радиоэлектронной борьбы (и были списаны только в конце 1970-х гг., пережив в строю все прочие «стратоджеты»); 3 самолета радиоразведки с индексом ERB-47H были специально созданы для перехвата телеметрической информации с борта советских баллистических ракет, запускаемых с Тюратама; 35 самолетов были оснащены техникой для ведения радиоразведки и еще 255 — фоторазведки. Последние имели 11 фотоаппаратов с различными оптическими характеристиками и брали на борт 10 осветительных авиабомб. Высотное фотографирование в ночное время с подсветкой объектов авиабомбами считалось одним из основных тактических приемов использования разведывательных «стратоджетов» вплоть до начала 1960-х гг.
