Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на совет - Ракитин Алексей Иванович
В контексте темы настоящего исследования необходимо отметить, что упомянутые выше самолеты-разведчики RB-50 и RB-47E могли использоваться и как транспортные. Все «стратоджеты» имели герметичный бомбовый отсек, и первые модификации этого бомбардировщика не предполагали катапультирования экипажа — летчики должны были выпрыгивать из самолета через специальный люк в правом борту. Таких самолетов, кстати, было изготовлено более 400. Чтобы воздушный поток не прибивал парашютистов к корпусу, рядом с люком был сделан специальный аэродинамический «наплыв», создававший зону воздушного разрежения и уменьшавший риск удара о корпус при большой скорости полета самолета. Впоследствии пилоты получили катапультируемые кресла, но люк в борту остался и возможность десантирования (или выброски грузов) с борта «стратоджетов» всех модификаций сохранилась. Громадный бомбовый отсек этого самолета (длиною почти 11 м), как было сказано, являлся герметичным, и в нем были оборудованы рабочие места для операторов разведывательного оборудования. Если требовалось, в бомбоотсеке могла размещаться группа десантников любой необходимой для целей разведки численности.
«Стратоджет» был практически неуязвим для советских МиГ-15 и МиГ-17, составлявших в то время основу парка истребительной авиации СССР. Для того чтобы не быть сбитым советским перехватчиком, «сорок седьмому» требовалось лишь не приближаться к аэродромам базирования истребителей ПВО ближе чем на 150 км. Имея такую фору, «американец» мог чувствовать себя в безопасности, поскольку советский самолет тратил на догон практически весь запас топлива и после атаки не мог вернуться на аэродром. Кроме того, «Стратоджеты» были довольно маневренны и опытный пилот мог вполне успешно противостоять попыткам атаковать себя лишь за счет высоких пилотажных характеристик самолета. Имеются данные, согласно которым активно маневрирующий «Стратоджет» банально не позволял зайти МиГу-15 себе в хвост для атаки, поскольку советскому перехватчику не хватало для этого запаса скорости. В большинстве случаев при нарушении воздушного пространства СССР самолетами RB-47 наши перехватчики даже не поднимались в воздух ввиду бессмысленности попыток перехвата. Если тихоходные RB-50 сбивались в небе СССР начиная с 1950 г., то первый RB-47 был уничтожен лишь летом 1960 г. Тут необходимо небольшое пояснение. В Интернете присутствуют указания на то, что советские истребители ПВО впервые сбили «стратоджет» 17 апреля 1955 г. в районе Камчатки, но американцы утверждают, что падение самолета — кстати, вне государственной территории СССР — произошло тогда в силу его технической неисправности. Кто тут врет, сказать в точности нельзя — обе стороны могут умышленно искажать истину, но успешная атака двух МиГ-15 действительно представляется маловероятной, принимая во внимание, как ловко RB-47 умел уходить от более совершенных МиГ-17. Истина, вероятно, лежит где-то посередине: самолет, скорее всего, действительно был изначально неисправен, его настигла пара советских МиГ-15 (пилоты Сажин и Коротков), которые его атаковали и, видимо, добились попаданий, после чего поврежденный «стратоджет» ушел в сторону океана и упал в районе Командорских островов. Примечательно, что американцы не заявляли претензий советской стороне ввиду гибели самолета, т. е. они не связывали случившееся с действиями советских истребителей ПВО. Еще раз подчеркнем, что первый официально признаваемый СССР и США факт успешной атаки и уничтожения самолета-разведчика RB-47 имел место 1 июля 1960 г. в районе мыса Канин Нос.
Несомненным достоинством «сорок седьмого» являлась его высокая пожаровзрывобезопасность. Топливо в баках самолета хранилось под давлением инертного газа, поэтому при попадании осколочно-зажигательных снарядов авиационных пушек не взрывалось, а пробрызгивалось наружу, точно через форсунку. По воспоминаниям американских пилотов, поврежденный «стратоджет» летел, оставляя в стратосфере позади себя мелкодисперсное облако топлива, однако сам самолет не загорался и не взрывался. Стрелково-пушечное вооружение советских МиГ-15 и МиГ-17 оказалось против RB-47 совершенно неэффективно. Отечественный снаряд авиационной пушки калибром 37 мм содержал всего 39 г взрывчатого вещества, а 23 мм пушки и того меньше — 17 г. Попадания нескольких таких снарядов не могли причинить планеру самолета значительных разрушений. Известен поистине феноменальный случай живучести этого самолета, когда одна из подкрыльевых мотогондол RB-47 с двумя двигателями была оторвана близким взрывом китайской зенитной ракеты, а поврежденный «стратоджет», тем не менее, перелетел Японское море и вернулся на базу в Японии на оставшихся четырех двигателях!
Помимо очевидных достоинств американской техники на руку супостату были и огрехи отечественной конструкторской мысли. В прелюбопытнейшей статье «Метаморфозы боевой подготовки советской истребительной авиации в послевоенный период», написанной И. Карташевым, 3. Никитиным и П. Чернышом (все трое полковники, военные летчики 1-го класса), которую можно рекомендовать для ознакомления всем истинно верующим в «непобедимых советских асов», об этом скупо, но выразительно сказано так: «Стоявший на МиГ-15 и МиГ-17 полуавтоматический гироскопический прицел АСП-3 имел свои особенности выработки данных для стрельбы. Подвижная сетка прицела на малых дальностях почти не отклонялась при маневре истребителя, а в процессе прицеливания на дистанциях свыше 300 м она реагировала на малейшее изменение крена или перегрузки, а потому “удержать” ее на цели было очень трудно. Возник парадокс: прицел обеспечивал данными для стрельбы умелого стрелка и “мешал” вести огонь новичку. Таким образом, для получения зачетной очереди цель должна была или не маневрировать, или выполнять плавные маневры с постоянной угловой скоростью, чего в реальном бою, естественно, не было ц в помине. <…> Даже в случае успешного выхода на цель по данным наземных РЛС и собственного бортового радиоэлектронного оборудования большинство летчиков-ис-требителей, и тем более летчиков-перехватчиков, вряд ли смогли бы поразить воздушную цель бортовым оружием. Иначе говоря, мощь советской истребительной авиации во второй половине 50-х годов становилась все более эфемерной. Предвидя, что этот тезис может вызвать среди воинствующих патриотов из числа ветеранов советских вооруженных сил и “оборонки” обвинения в некомпетенции и очернительстве, отметим, что венцом курса подготовки к воздушной стрельбе были стрельбы по планеру, который буксировался на 800-метровом тросе реактивным бомбардировщиком Ил-28. Однако, как выяснилось, обучение стрельбе с дистанции 300 и более метров, практиковавшееся в то время, приводило к тому, что попасть в планер подготовленным по утвержденным методикам летчикам было очень трудно. Надо ли говорить, что случайности подобного рода выпадали редко и каждый полк знал своих героев, которые обычно вылетали последними».
Что и говорить, убийственное признание! Особо подчеркнем, что один из авторов процитированной статьи — Зиновий Никитин — является кандидатом военных наук, а другой — Петр Черныш — лауреатом Государственной премии.
Объективности ради надо отметить, что слабость советской истребительной авиации прекрасно сознавал Никита Хрущев, весьма скептически воспринимавший показуху звездопогонных теоретиков. Особый гнев всесильного Генсека вызвали масштабные учения Военно-воздушных сил в 1955 г., по итогам которых командующий Московским округом ПВО маршал К. Вершинин с помпой отчитался Президиуму ЦК КПСС, что в ночное время 96 % целей «перехвачены» советскими летчиками на дальних подступах к охраняемым объектам без использования прожекторов и даже радиолокационных станций на борту самолетов. Вот, мол, какие у нас необыкновенные советские летчики, пронзают взглядом тьму кромешную, аки соколы и филины! Однако через несколько месяцев выяснилось, что маршал банально смошенничал — всем бомбардировщикам, имитировавшим «цели», было приказано в ходе учений выполнять ночные полеты с включенными бортовыми огнями (сугубо для предотвращения столкновений в воздухе, для чего же еще? Не мог же маршал озвучить истинную причину своего столь странного требования, лишавшего противника маскировки).
