Леонардо да Винчи - Айзексон Уолтер (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Не сохранилось ни одного указания на какие-либо любовные связи Леонардо с женщинами, а иногда он делал записи, которые ясно говорят о его отвращении к самой идее совокупления между мужчиной и женщиной. В одной из книжек есть такая запись: “Акт соития и все, что стоит с ним в связи, так отвратительны, что люди скоро бы вымерли, если бы это не был освященный стариной обычай и если бы не оставалось еще красивых лиц и чувственного влечения”7.
Гомосексуальность не являлась чем-то из ряда вон выходящим ни среди флорентийских художников, ни в кругу Верроккьо. Кстати, сам Верроккьо никогда не был женат, как и Боттичелли, которому тоже предъявляли обвинения в содомии. В числе других художников-геев были Донателло, Микеланджело и Бенвенуто Челлини (дважды осуждавшийся за содомию). В самом деле, l’amore masculino, “мужская любовь” – как, по словам Ломаццо, выражался Леонардо, – была во Флоренции явлением настолько распространенным, что в Германии слово Florenzer (“флорентиец”) сделалось эвфемизмом, обозначавшим мужеложца. Когда Леонардо работал на Верроккьо, среди флорентийских гуманистов как раз расцветал культ Платона и платонизма, что подразумевало идеализированное представление об эротической любви к прекрасным юношам. Гомосексуальная любовь прославлялась и в высокой поэзии, и в площадных песнях.
Тем не менее содомия считалась преступлением (о чем на собственном неприятном опыте узнал Леонардо), и иногда за нее преследовали. За семьдесят лет, последовавшие за учреждением в 1432 году совета блюстителей нравственности (ufficiali di notte), каждый год в содомии обвинялось около четырехсот человек, из них каждый год около шестидесяти осуждалось и приговаривалось к тюрьме, изгнанию или даже смерти8. Церковь видела в гомосексуальных связях грех. Папская булла, выпущенная в 1484 году, уподобляла содомию “плотскому общению с бесами”, и проповедники регулярно обрушивали на нее свой гнев. Данте, чью “Божественную комедию” Леонардо очень любил, а Боттичелли иллюстрировал, поместил содомитов в седьмой круг ада – наряду с богохульниками и ростовщиками. Впрочем, Данте выказал свойственное флорентийцам неоднозначное отношение к гомосексуалам: в поэме он восхвалял одного из соотечественников, которого сам же поместил в тот самый круг, – своего собственного наставника Брунетто Латини.
Некоторые авторы – вслед за Фрейдом, голословно заявлявшим, что “пассивные гомосексуальные” желания Леонардо “сублимировались”, – высказывали предположения, что его влечение подавлялось и находило выход лишь в творчестве. Возможно, спекуляции о том, что Леонардо предпочитал держать в узде свои сексуальные порывы, восходят к его собственному афоризму: “Кто не может обуздать похотливые желания, ставит себя на один уровень с животными”9. Однако у нас нет никаких оснований полагать, что сам он хранил целомудрие. “Те, кто во имя нравственности желает выставить Леонардо – этот неистощимый источник творческой мощи – неким бесстрастным или бесполым существом, явно рвутся обелить его репутацию, но имеют весьма сомнительные представления о том, как это лучше сделать”, – писал Кеннет Кларк10.
Напротив, и в жизни, и в заметках Леонардо очень многое указывает на то, что он нисколько не стыдился своих сексуальных желаний. Они скорее забавляли его. В разделе записей, озаглавленном “О члене”, он с юмором писал, что пенис, похоже, наделен собственным разумением и порой рвется действовать, не считаясь с волей своего хозяина: “Связан он с разумом человеческим и имеет иногда разум сам по себе, и хотя бы воля человека хотела его возбудить, оказывается он упрямым и делает по-своему, иногда двигаясь самовольно, без дозволения или помышления человека; как спящий, так и бодрствующий делает, что хочет, и часто человек спит, а он бодрствует, во многих же случаях человек бодрствует, а он спит; во многих случаях человек хочет его применить, а он не хочет, во многих случаях он хочет, а человек ему запрещает. Поэтому кажется, что это живое существо часто имеет душу и отдельный от человека разум”. Ему казалось нелепым, что член зачастую является предметом стыда и люди стесняются говорить о нем вслух. “Напрасно человек стыдится называть его, не говоря уже о том, чтобы его показывать, а наоборот, всегда его закрывает и прячет, его, который должен бы быть украшаем и торжественно показываем, как правитель”11.
Как же это отражалось в его искусстве? В рисунках и набросках из записных книжек он выказывал гораздо больший интерес к мужскому телу, нежели к женскому. Рисуя обнаженных мужчин, он наделял их нежной красотой, и многие фигуры изображены в полный рост. А вот почти все женщины, которых он писал – за исключением ныне утраченной “Леды и лебедя”, – одеты, причем показана только верхняя часть тела выше талии [8].
Несмотря на это, Леонардо, в отличие от Микеланджело, мастерски изображал женщин. Его женские портреты, начиная с “Джиневры Бенчи” и заканчивая “Моной Лизой”, выполнены с глубоким пониманием и психологической прозорливостью. “Джиневра” стала новаторским произведением (по крайней мере в Италии), потому что в ней художник показал лицо модели в три четверти, отказавшись от традиционного для женских изображений уплощенного вида сбоку. Это позволяет зрителю взглянуть в глаза женщины, а глаз, как заявлял сам Леонардо, – это “окно души”. После “Джиневры” женщин перестали изображать безучастными манекенами, а начали показывать живыми людьми с собственными мыслями и чувствами12.
Если же смотреть глубже, то гомосексуальность Леонардо, скорее всего, проявлялась в его осознании себя как непохожего на других, как чужака, не вполне вписывающегося в обычные рамки. Когда Леонардо достиг тридцатилетия, его отец, с годами добивавшийся все большего успеха, стал вхож в высшие слои общества и выступал советником по правовым вопросам для семьи Медичи, главных городских гильдий и церквей. А еще он являл собой образец традиционного мужского поведения: на его счету была как минимум одна любовница, три жены и пятеро детей. Леонардо же, напротив, во всем был сам по себе, оставаясь чужаком для всех. Рождение сводных братьев подчеркивало его статус незаконнорожденного. Будучи художником, геем и бастардом, дважды обвиненным в содомии, он прекрасно понимал, каково это – считаться и считать себя особенным, не таким, как все. Но, как это бывало со многими художниками, для него эта непохожесть стала не столько помехой, сколько преимуществом.
Святой Себастьян
Примерно в ту пору, когда на Леонардо поступили доносы в связи с делом Сальтарелли, он работал над молитвенным образом святого Себастьяна – мученика, который жил в III веке, при римском императоре Диоклетиане, гонителе христиан. По преданию, Себастьяна привязали к дереву, расстреляли из луков, а потом забили до смерти дубинками. Согласно перечню имущества, принадлежавшего Леонардо и составленного им самим, он создал восемь подготовительных рисунков к этой картине – которую, судя по всему, так и не написал.
По поверью, образ святого Себастьяна оберегал от чумы, но у некоторых итальянских художников кватроченто сквозь его изображения явно проступает гомоэротический подтекст. Вазари писал, что святой Себастьян, написанный Бартоломео Бандинелли, получился до того соблазнительным, что прихожанки часто признавались на исповеди, что этот прекрасный нагой юноша внушает им нечистые помыслы13.
Дошедшие до нас рисунки Леонардо, изображающие Себастьяна, как раз относятся к этой категории: телесная красота, слегка заряженная эротикой. Совсем юный святой, почти мальчик, показан обнаженным. Заведенная за спину рука привязана к дереву, лицо пронизано чувством. На одном из этих рисунков, в настоящее время хранящемся в Гамбурге, можно увидеть, что Леонардо не сразу справился с движениями, поворотами и изгибом тела Себастьяна: он изобразил его ноги в разных положениях14.
