Почему евреи не любят Сталина - Рабинович Яков Иосифович (серия книг .TXT) 📗
Молотову, новому наркому иностранных дел, Сталин сказал прямо и недвусмысленно: «Убери из наркомата евреев». Что и было сделано. Особой ретивостью в развернувшейся там антиеврейской чистке отличился первый заместитель Маленкова Н. Н. Шаталин, возглавлявший тогда в Управлении кадров ЦК отдел дипломатических кадров. Впоследствии он стал секретарем ЦКВКП(б). В это же время было создано Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). Во главе этой структуры был поставлен ярый антисемит Г. Ф. Александров.
На XVIII съезде партии Сталин дал понять Гитлеру, что их интересы в возможной будущей войне совпадают. Он настойчиво внушал ему, что англо-американцы и французы заинтересованы спровоцировать войну между Германией и СССР, поскольку это ослабит два мощных военизированных государства и даст возможность диктовать им свою волю. Стратегия сталинского «дальнего прицела» заключала в себе два тактических момента: втравить Гитлера в войну против будущих стран – союзниц СССР и, дав Германии и западным державам ослабить друг друга в этой войне, самому выступить на сцену, чтобы навязать всей Европе большевистский порядок вместо гитлеровского «нового порядка». Таким образом, стремясь к союзничеству с Гитлером, Сталин соблазнял его идеей раздела Европы между Германией и СССР. Молотов как раз и нужен был, чтобы прозондировать почву для заключения пакта с новым союзником. С «англофилом» Литвиновым ни Гитлер, ни Риббентроп не желали иметь никаких дел.
Очень скоро о коварном замысле советского лидера стало известно иностранным дипломатам. Подготовка к тайным переговорам велась как в Москве, так и в Берлине. Тогдашний посол США Болен известил свое правительство, что, по данным его осведомителя, СССР и Германия вплотную приблизились к соглашению. Наконец, 19 августа было открыто объявлено, что 23 августа Риббентроп прибудет в Москву. Мировая общественность была шокирована.
Болен писал об этих событиях:
«После шести лет официально проповедуемой вражды к Гитлеру и нацизму такой поворот событий в глазах многих был подобен землетрясению. Возникшее замешательство отразилось даже на самой церемонии приема Риббентропа в Москве. У русских не было нацистских флагов. Наконец им достали флаги с изображением свастики на студии “Мосфильм” (!), где снимались антифашистские фильмы. Советский оркестр спешно разучил нацистский гимн. Этот гимн был сыгран вместе с “Интернационалом” в аэропорту, куда приземлился Риббентроп».
После короткой церемонии Риббентропа увезли в Кремль, где немедленно начались переговоры. В два часа ночи был подписан «Советско-германский пакт о ненападении».
Переговоры вели лично Сталин и Молотов, не поставив о них в известность остальных членов верховной партийной элиты. Даже Ворошилов, которому было поручено вести переговоры с англо-французской делегацией, ничего не знал об этих замыслах. Почему же «пакт Риббентропа – Молотова» готовился с такими предосторожностями? Ответ очевиден: по сути, этот исторический документ развязал войну и расширил границы кремлевской империи.
Вот как размышляет по этому поводу Л. Авторханов:
«Когда советские историки пишут о причинах и предпосылках Второй мировой войны, они либо обходят молчанием “пакт Риббентропа – Молотова” либо явно фальсифицируют его предысторию и содержание. Цель фальсификации ясна всем: обелить Сталина и снять с Кремля вину за развязывание Гитлером Второй мировой войны, ибо “пакт Риббентропа – Молотова”, разделив Европу на сферы влияния, гарантировал Гитлеру свободу действий в Западной Европе, обеспечивал его советским стратегическим и военно-стратегическим сырьем, давал Гитлеру возможность более основательно подготовиться к нападению на СССР, изолированному одним этим пактом от демократического Запада. Даже инициативу заключения пакта советские историки стараются приписать Гитлеру, а не Сталину. Между тем из секретных документов архива германского Министерства иностранных дел видно, что Гитлер хотел заключить со Сталиным только экономический пакт, а Сталин хотел иметь пакт политический… Так, 20 мая 1939 г. на предложение германского посла в Москве графа Шуленбурга начать экономические (торговые) переговоры между Берлином и Москвой Молотов ответил, что, прежде чем заключать какие-либо экономические сделки, надо “создать политический базис”»…
В ведомстве Риббентропа безошибочно поняли, что предложение Молотова о создании «политического базиса» есть не игра в дипломатию, а серьезный сигнал о возможном повороте во внешней политике Кремля в сторону держав «Оси» – Германии и Италии. Намотав себе это на ус, руководители Третьего рейха начали действовать исподтишка. Сначала они делали все, чтобы разжечь у Кремля аппетит к повороту в желаемую сторону, а потом создали соответствующую психологическую атмосферу среди своего народа, чтобы подготовить его к факту возможного прекращения давнишней идеологической войны против большевизма. В осуществлении обеих целей Риббентроп настолько хорошо преуспел, что 20 августа 1939 г. Гитлер направил Сталину телеграмму, в которой предложил ему принять министра иностранных дел Германии 22–23 августа для заключения пакта… о «дружбе и ненападении». Сталин немедленно ответил согласием. Как толкуют советские историки этот факт?.. «СССР мог либо отказаться от германских предложений, либо согласиться с ними. В первом случае война с Германией в ближайшие недели стала бы неминуемой. Во втором случае Советский Союз получал выигрыш во времени»…
Если верить этому советскому комментарию, Гитлер путем шантажа заставил Сталина подписать пресловутый пакт в течение каких-нибудь двенадцати часов! Если бы мы поверили… то выходило бы, что пакт, развязавший Вторую мировую войну и в конечном счете спровоцировавший и нападение Гитлера на СССР, был заключен под диктовку Гитлера, а не подготовлен трехмесячными и весьма интенсивными дипломатическими переговорами и политическим торгом между Гитлером и Сталиным о разделе между ними Европы, как это было на деле…
Я уже указывал, что идея торгового договора принадлежала Риббентропу, а идея политического договора – Молотову. Чтобы добиться заключения этого политического договора, Москве пришлось подписать договор торговый на совершенно невыгодных для СССР условиях, да еще обязаться снабжать потенциального военного противника стратегическим сырьем в явный ущерб интересам обороны собственной страны.
Советский Союз экспортировал в Германию зерно, нефть, платину, фосфор и другое сырье. Доктор Шнурре, подписавший торговый договор с Микояном, телеграфировал в Берлин, что все это сырье «для нас имеет ценность золота». Упоенный этим своим первым успехом, Риббентроп прибыл в Кремль в полной уверенности, что вторая его победа в виде политического пакта с Москвой позволит фюреру кромсать карту Европы так, как это ему захочется. Он не ошибся. 23 августа 1939 г. в присутствии членов Политбюро во главе со Сталиным Риббентроп и Молотов подписали «Договор о ненападении между Германией и СССР».
К договору был приложен «Секретный дополнительный протокол», составленный в Кремле и посланный в Берлин еще накануне. Суть протокола: Гитлер и Сталин делят между собой Польшу. Этнографическая Польша остается Германии со статусом протектората, а польские восточные области – Западную Украину и Западную Белоруссию – аннексирует Советский Союз. Сталин признает свободу действий Гитлера в Западной Европе. За это Советский Союз получает право присоединить к СССР Бессарабию, Северную Буковину, прибалтийские государства и даже Финляндию. После церемонии подписания договора Молотов устраивает в честь Риббентропа пышный банкет в присутствии Сталина и всей его клики.
Эти люди одним росчерком пера и в течение каких-либо пяти минут решили судьбы пяти независимых государств, отлично понимая, что они готовят небывалую до сих пор в истории мировую катастрофу. Тем не менее они торжествовали как свою победу трагедию этих народов. Ели икру, пили шампанское, слушали музыку, а тостам не было конца. Один тост даже вошел в историю. Об этом тосте, совершенно не предусмотренном дипломатическим протоколом, Риббентроп нашел нужным немедленно доложить фюреру. Тост этот произнес Сталин: «Я знаю, как крепко немецкий народ любит своего вождя. Поэтому мне хочется выпить за его здоровье»…
