Время Сталина: факты против мифов - Пыхалов Игорь Васильевич (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
«На учёте в Чечено-Ингушского республике 33 бандгруппы (175 чел.), 18 бандитов-одиночек, дополнительно действовали ещё 10 бандгрупп (104 чел.). Выявлены в ходе поездки по районам 11 бандгрупп (80 чел.). Таким образом, на 15 августа 1943 г. действовали в республике 54 бандгруппировки — 359 участников. Значатся в розыске 2045 дезертиров, В первом полугодии разыскано 202 человека.
Рост бандитизма надо отнести за счёт таких причин как недостаточное проведение партийно-массовой и разъяснительной работы среди населения, особенно в высокогорных районах, где много аулов и селений расположены далеко от райцентров, отсутствие агентуры, отсутствие работы с легализованными бандгруппами…, допускаемые перегибы в проведении чекистско-войсковых операций, выражающиеся в массовых арестах и убийствах лиц, ранее не состоявших на оперативном учете и не имеющих компрометирующего материала. Так с января по июнь 1943 г. было убито 213 чел., их них на оперативном учёте состояли только 22 человека…». [198]
Итак, по мнению Руденко, стрелять можно только в тех бандитов, которые состоят на учёте, а с прочими — вести «партийно-массовую и разъяснительную работу». Подобное суждение вполне созвучно возмущенным воплям нынешних правозащитников в адрес российских военнослужащих, которые при зачистке Грозного прежде чем войти в подвал сперва кидают туда гранату, не задумываясь — а вдруг там не боевики, а мирные жители? Если же вдуматься, то из доклада Руденко следует прямо противоположный вывод — реальное количество чеченских и ингушских бандитов было в десять раз больше, чем число «состоявших на оперативном учёте».
А вот мнение профессионала — командира 28-й стрелковой Горской дивизии подполковника царской армии А. Д. Козицкого, подавлявшего чеченские восстания 20-х — 30-х годов:
«Несколько слов о методах борьбы на Кавказе. Те мягкие меры, которые мы применяем, отнюдь не влияют на горцев так, как бы они влияли на культурное население. Наоборот, у них возникает впечатление о нашей слабости. Это из сущности быта горцев вытекает… Взять, например, случай с изуродованным красноармейцем 28-го кавэскадрона в Чечне, когда селение, жители которого замучили красноармейца, не понесло должного наказания, а выискивались отдельные виновники, которых селение укрыло. Данный случай они отнесут к нашей гуманности, которая им непонятна, по условиям их нравов и обычаев (кровавая месть, несоблюдение которой позорит весь род).
Возьмём пример 1925 года, когда я брал шейха Асалтинского в Дае, я заставил аул привести его, и это можно сделать всегда. У них, как ни у кого, круговая порука. У них нет случая, о котором не знало бы все население. Нет скрывающегося бандита, места которого не знает население. По их адатам ответственность несёт не преступник-убийца, а весь род и поколение. Мы не разрушили ещё этих взглядов, мы считаться с этим должны». [199]
В отличие от Руденко, сетовавшего на «недостаточное проведение партийно-массовой и разъяснительной работы среди населения», потомственный офицер Козицкий совершенно правильно понимал психологию горцев. Понимали её и Сталин с Берией, принимая решение о ликвидации Чечено-Ингушской АССР. Решение, обоснованность и справедливость которого вполне осознавалась самими депортируемыми:
«Советская власть нам не простит. В армии не служим, в колхозах не работаем, фронту не помогаем, налогов не платим, бандитизм кругом. Карачаевцев за это выселили — и нас выселят». [200]
Итак, подготовка к операции по выселению чеченцев и ингушей, получившей кодовое название «Чечевица», началась. Ответственными за ее проведение был назначен комиссар госбезопасности 2-го ранга И. А. Серов, его помощниками — комиссары госбезопасности 2-го ранга Б. З. Кобулов, С. Н. Круглов и генерал-полковник А. Н. Аполлонов. Каждый из них возглавил один из четырех оперативных секторов, на которые была разделена территория республики. Контролировал ход операции лично Л. П. Берия. [201]
В первую очередь необходимо было произвести точный учёт населения. 2 декабря 1943 года Кобулов и Серов доложили из Владикавказа, что созданные для этой цели оперативно-чекистские группы приступили к работе. Отмечалось, что за два предыдущих месяца легализовано около 1300 бандитов, скрывавшихся в лесных и горных массивах. Среди них Джеватхан Муртазалиев. который!8 лег руководил бандой и неоднократно провоцировал вооруженные выступления, Амчи Бадаев — главарь вооруженной группы с 15-летним стажем. При этом в процессе легализации бандиты сдавали лишь незначительную часть своего оружия.
В записке Кобулова и Серова обосновывалось предложение использовать в качестве предлога для ввода войск тактические учения в горных условиях. Однако вместо частей Красной Армии в республике будут размещены войска НКВД. Сосредоточение войск на исходных позициях предлагалось начать за 20–30 дней до проведения операции.. [202]
Разумеется подготовка к операции велась в условиях строжайшей секретности. Тем не менее, полностью избежать «утечки информации» не удалось. Вот что пишет в своей статье А. Витковский:
«По республике уже поползли слухи. Встревоженные выселением карачаевцев и калмыков, ингуши и чеченцы словно почувствовали надвигающуюся па них опасность… Вновь стали уходить в горы легализовавшиеся бандиты, откапывать припрятанное оружие Но день шел за днем — все было тихо. Войска ведут себя спокойно, никаких арестов, ни облав, ни обысков. Только снова власти затеяли перепись всего населения. Ну да ладно. В прошлом году тоже переписываю.
И успокоенные бандиты стали спускаться с гор. Вернулся в Итум-Кале Джаватхан Муртазалиев, в Ведено — Кетим Сангиреев, в Назрановский район — Магомед Дагиев. Все они были вызваны к наркомам внутренних дел и госбезопасности ЧИ АССР. От встречи никто из них не уклонился. Более того — прийти точно в назначенное время и просили не считать их врагами советской власти». [203]
Отдельно обсуждался вопрос об изъятии денег, которых, по агентурным данным, у некоторых чеченцев и ингушей имелось по 2–3 миллиона. Было высказано мнение: хотя деньги получены в результате спекулятивной продажи сельхозпродуктов, отбирать их нецелесообразно. [204]
17 февраля 1944 г.
Подготовка операции по выселению чеченцев и ингушей заканчивается. После уточнения взято на учет подлежащих переселению 459 486 чел., включая проживающих в районах Дагестана, граничащих с Чечено-Ингушетией и в гор. Владикавказе.
Учитывая масштабы операции и особенность горных районов решено выселение провести (включая посадку людей в эшелоны) в течение 8 дней, в пределах которых в первые 3 дня будет закончена операция по всей низменности и предгорным районам и частично по некоторым поселениям горных районов, с охватом свыше 300 тыс. человек.
В остальные 4 дня будут проведены выселения по всем горным районам с охватом оставшихся 150 тыс. человек.
(…) Горные районы будут блокированы заблаговременно (…)
В частности, к выселению будут привлечены 6–7 тыс. дагестанцев, 3 тыс. осетин из колхозного и совхозного актива районов Дагестана и Северной Осетии, прилегающих к Чечене-Ингушетии, а также сельские активисты из числа русских в тех районах, где имеется русское население.
…Учитывая серьезность операции, прошу разрешить мне остаться на месте до завершения операции, хотя бы в основном, т. е. до 26–27 февраля 1944 г.
