Так говорил Саддам - Пруссаков Валентин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
При учете расстановки сил в конфликтах на Ближнем Востоке необходимо принимать во внимание все возможные комбинации названных составляющих. Иначе не избежать ошибок, которые постоянно совершают не только заморские политики, планирующие свою стратегию в регионе, но и местные вожди, отдающие предпочтение одному из цветов духовно-политического спектра. Как один из классических примеров можно взять ситуацию, сложившуюся во время ирано-иракской войны.
Вторгаясь на территорию Ирана, иракское руководство рассчитывало на легкую победу. Трудно предположить иное — кто же отважится на сомнительную акцию в отношении противника, многократно превосходящего тебя территориально, более многочисленного, экономически более мощного, геостратегически более выгодно расположенного. Мы можем только предполагать, какие аргументы выдвигались сторонниками блицкрига. Но, без сомнения, одним из главных было наличие многочисленного арабского населения в приграничной провинции Ирана Хузестан. Английские авторы Д. Баллох и Х. Моррис по горячим следам событий 1990–1991 годов в Персидском заливе выпустили книгу «Война Саддама», в которой утверждается: «Среди военных целей Саддама был захват и удержание южной пограничной провинции Ирана, которую иранцы называют Хузестаном, а иракцы Арабистаном, и включение ее — подобно Кувейту — в состав Великого Ирака. Среди населения провинции преобладали арабы; их территория поэтому рассматривалась как арабская и в качестве таковой отмечалась на иракских картах. Присоединение Хузестана дало бы Саддаму доступ к Заливу, к тому же он приобрел бы буферную зону с Ираном».
Хузестан — главный нефтедобывающий район страны, и овладение им позволяло Ираку существенно приблизиться к выдвинутой Саддамом цели: каждый второй баррель нефти — иракский. При вступлении армии соплеменников на иранскую территорию арабы восстанут, и возникнет государство Арабистан под патронажем Ирака. О том, что такие планы лелеялись, говорит тот факт, что после захвата первого крупного иранского города Хорремшехра он был немедленно переименован в Аль-Мухаммару — как именовался со времен Халифата. Это был, несомненно, сигнал арабам Хузестана. Но они его не услышали. Восстания против персов не произошло, граждане Ирана всех национальностей сохранили верность родине.
То же с точностью до наоборот можно сказать о расчетах Хомейни и его сподвижников. Зная, что 60 % иракских арабов исповедуют шиизм, аятолла рассчитывал, что его призыв к вой-не против «безбожного Саддама» будет услышан единоверцами. Но и они предпочли гражданскую лояльность религиозной солидарности.
Если же взять иное измерение конфликта — в масштабе всего региона, — то выявятся иные закономерности, не укладывающиеся ни в первую, ни во вторую схему. Так, идеологическая близость правящих режимов Сирии и Ирака, принадлежность обеих стран к арабскому миру оказались менее значимыми факторами, чем принадлежность правящей группировки Дамаска к шиитской секте алавитов. Алавит Хафез Асад закрыл границу с Ираком, перекрыл нефтепровод, идущий от месторождений Киркука к Средиземному морю, и вынудил Багдад держать часть войск вдоль сирийской границы, ослабив таким образом воюющую армию. Союз с Хомейни не был, конечно, продиктован только соображениями религиозного порядка, но нет сомнения в том, что они давали определенную опору Асаду для легитимации его партнерства с «извечным врагом арабской нации».
Называя войну с Ираном «второй Кадисией», Саддам Хусейн не просто старался вызвать в сознании арабов исторические ассоциации и достигнуть определенного пропагандистского эффекта. Битва возле селения Кадисия была первой победой над персидской армией, после которой арабами была захвачена вся Месопотамия, а затем и другие области империи Сасанидов. Название, ставшее символом победы арабского Давида над персидским Голиафом, вероятно, отражало мнение иракского политического руководства о том, что историческая ситуация повторяется и надо использовать представившийся Шанс.
Были и иррациональные причины для войны. Уместно привлечь для объяснения их умозаключение Ллойд-Джорджа, высказанное в начале 20-х годов применительно к мировой бойне: «Что создало последнюю войну? Международные несогласия, соперничество и подозрительность. Несогласия основывались на вековой племенной вражде, подбодряемой воспоминаниями о недавних обидах. Кельти тевтон ненавидели один другого: славянин и тевтон взаимно подозревали друг друга; ненависть славянина к тевтону увеличилась благодаря той наглости, с какой Германия унижала Россию в минуту ее слабости тотчас же после Японской войны, когда Россия была особо чувствительна к оскорблениям. Вы помните грубость и дерзость ее образа действий в вопросе об аннексии Боснии, а дерзость всегда испытывается нами более мучительно, нежели простая несправедливость, и дольше дает себя чувствовать. Дерзость пронзает тело народов и зажигает у них в душе пожар гнева».
Поражаешься повторяемости политических ситуаций в разных концах мира. Это лишний раз свидетельствует, что политика есть порождение общих закономерностей человеческой природы, основных черт характера, присущих представителям всех наций. В предыстории ирако-иранского столкновения прочитываются те же психологические повороты, которые привели народы Европы к великой войне.
В 1913 году было заключено соглашение между Османской империей и Ираном о прохождении границы по тальвегу (середине течения) реки Шатт-эль-Араб, но в 1937 году было заключено новое соглашение — уже между Ираком и Ираном — о прохождении границы по иранскому берегу Шатт-эль-Араба. Таким образом, любое судно, направлявшееся из Персидского залива в один из портов Ирана по этой водной артерии, проходило по территориальным водам Ирака со всеми вытекающими отсюда последствиями (таможенный и пограничный контроль). Суверенитету Ирана наносился существенный урон, но за спиной клиента Великобритании была куда большая мощь, чем за спиной Реза-шаха. Но с изменением соотношения сил Иран стал требовать пересмотра соглашения и в 1969 году объявил о его односторонней денонсации. Одновременно шах стал оказывать все возрастающую поддержку курдским повстанцам, которые изматывали иракскую армию и не позволяли иракскому руководству адекватно реагировать на иранское давление. К этому времени произошли важные изменения и в расстановке сил во всем регионе Ближнего Востока. Англия, будучи не в силах содержать огромную армию, разбросанную по всему миру, объявила о выводе своих войск из всех мест дислокации «к востоку от Суэца». Началась подготовка к провозглашению независимости британских протекторатов в Персидском заливе. И как только в 1971 году англичане ушли, Иран оккупировал три стратегически важных острова в районе Ормузского пролива, что дало ему возможность контролировать все перевозки нефти от портов Залива в страны за пределами региона. Тогда революционный Ирак решительно выступил как поборник арабского суверенитета, как главный защитник малых стран Залива перед угрозой иранского гегемонизма. Но подкрепить слова решительными действиями он не мог.
Понимая уязвимость Ирака, шах настаивал на пересмотре соглашения 1937 года и определении прохождения границы по средней линии русла Шатт-эль-Араба. Взамен на уступки иракской стороны он обещал прекратить поддержку курдов. Переговоры состоялись в Алжире при посредничестве тогдашнего президента X. Бумедьена в дни работы конференции ОПЕК на высшем уровне. С иранской стороны их вел шах, а с иракской — Саддам Хусейн, они и подписали 6 марта 1975 года соответствующее соглашение.
Чувствительным к требованиям Ирана оказывалось иракское руководство и позднее. Когда в 1978 году начались повсеместные выступления против монархии под знаменами исламского фундаментализма, их главным идейным вдохновителем был Хомейни, проживавший в эмиграции в священном для всех шиитов Эн-Неджефе, находящемся на иракской территории. Вокруг аятоллы группировались антишахские активисты, которые оперативно передавали в Иран его письменные послания и магнитозаписи его выступлений, немедленно распространявшиеся по стране, объятой революционными волнениями. Правительство шаха потребовало пресечь деятельность духовного лидера шиитов, и Багдад удовлетворил претензии Тегерана. Сначала дом Хомейни был окружен агентами иракской госбезопасности Мухабарат, которые препятствовали его контактам со своими сторонниками, а затем имама решено было выдворить из Ирака. Его вывезли на границу Кувейта, но, опасаясь осложнений с Ираном, эта страна не приняла изгнанника, и он вылетел в Париж.
