Дело было в Педженте - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (версия книг .TXT) 📗
Одно из “политических” противоречий середины XVI века, по словам В.О. Ключевского, “состояло в том, что московский государь, которого ход истории привел к демократическому полновластию, должен был действовать посредством очень аристократической администрации”. Таким образом, государственное единство к этому времени, вследствие реформ Грозного оказалось формально в руках царя, а на деле его невозможно было в полной мере осуществлять из-за сохраняющихся удельнических амбиций бояр-аристократов (современные национальные “элиты”). “Политическая теория” государственного единства уже была готова.
Вторая “попытка”, разрешившая основные противоречия московского государственного строя и закрепившая на 400 лет библейское (по сути) государственное единство — смута.
Все три сына Ивана Грозного — Иван, Федор и Дмитрий — волею судьбы один за другим умирают (кроме Федора, который добровольно покинул престол). Своего наследника, Ивана, Грозный убивает сам, положив тем самым начало прекращению династии Рюриковичей. 15 мая 1591 года убит царевич Дмитрий — династия Рюриковичей прерывается. В то же время с 1585 года власть фактически сосредоточилась в руках Бориса Годунова. После смерти бездетного Федора Москва присягнула царице Ирине, которая отказалась и съехала из дворца в монастырь вместе с Борисом. Царством правил патриарх и бояре (временное правительство) именемцарицы. Так продолжалось до 17 февраля 1598 года, когда собор, состоявший преимущественно из служилых людей и в большинстве московских избрал царем Бориса. Князья Романовы в то время вовсю соперничали с Борисом за престол.
Таким образом фактически судьба страны очутилась в руках Бориса тотчас же по смерти Грозного. Русь находилась в нравственном и экономическом упадке. Борис явился в определенной степени умиротворителем русского общества — “гуманным и благотворительными царем”, привлекающим на Русь иностранцев, знающих промышленное дело.
В правление Бориса Годунова, летом 1586 года, приехал в Москву антиохийский патриарх Иоахим, которого уведомили о желании Годунова учредить в Москве патриарший престол (начало “подземного хода”). К 1589 году старший патриарх цареградский Иеремия ставит в Москве митрополита Иову на московское и владимирское патриаршество. С этого времени русская церковь стала независимой — внешне как бы “своей”. Власть после небольшого сопротивления Царьграда получила “русскую” внешне независимую веру, предназначенную внести идеологическое единство в московское государство.
В 1600 году московское боярство организовывает появление самозванца — Лжедмитрий I. В это время все бояре Романовы находятся в ссылке. Лжедмитрия I московское правительство объявляет галицким боярским сыном Гришкой Отрепьевым в 1605 году. 20 июня 1605 года Лжедмитрий I въехал в Москву, 24 июня поставлен новый патриарх, грек Игнатий. Тут же возвращены из ссылки Романовы. Лжедмитрий I сослужил роль устранения Годуновых (последний — Федор Борисович — убит) на пути к престолу Шуйских и Романовых. 17 мая 1606 года Лжедмитрий I объявлен самозванцем и убит во время переворота, куда было втянуто уже много московской “черни”. Царем избран умыслом бояр (троцкистов того времени), но не народа — Шуйский. Народ, признавая Шуйского царем, не был соединен с ним нравственной симпатией. Началась смута в умах, перешедшая в смуту на деле, которая и смела Шуйского, как и раньше Лжедмитрия I. Но во время Шуйского смута носит уже не дворцовый характер. Олигархи во главе с Шуйским очутились лицом к лицу с народной массой. Они не раз для своих целей поднимали эту массу; теперь, как будто приучась к движению, эта масса заколыхалась, но уже не в качестве простого орудия, а как стихийная сила, преследуя какие-то свои цели. В тот момент, когда олигархи думали почивать на лаврах в роли властителей Русской земли, эта Русская земля начала против них подыматься. С этого момента из смуты, организованной национальной “элитой”, она принимает характер смуты народной, которая побеждает и Шуйского, и олигархов. Шуйский, борясь против Лжедмитрия II, втянулся в войну с Польшей в 1609 году. 4 февраля 1610 года заключен договор между польским королем и Москвой об избрании царем польского королевича Владислава. 27 августа 1610 года страх перед самозванцем Лжедмитрием II и польской военной силой заставил московские власти, а за ними и население склониться на избрание в цари поляка (добровольная сдача Москвы не русской власти). Поляки не желали, чтобы Владислав принимал православие: время шло в бесплодных переговорах. Москва не желала иметь царя-католика.
С момента убийства Лжедмитрия II — “Вора” (1610 год) смута приобретает характер национальной борьбы, в которой русские стремятся освободиться от польского гнета, ими же в значительной степени и допущенного, убедившись в преимуществах “истинно русского” православия над иноземным католичеством. Во главе движения против поляков стал «начальный человек Московского государства» — православный патриарх Гермоген. Страна смотрела на Гермогена как на своего нравственного вождя. В январе 1611 года Прокопий Ляпунов собрал войска и двинулся на Москву. Бояре и поляки смотрели на движение в земле как на беззаконный мятеж; народ видел в нём святое дело и с нетерпеньем ожидал освободителей. В марте 1611 года одновременно с подходом к Москве земских дружин там началось народное восстание. На помощь москвичам подоспели передовые отряды Д.Пожарского. Поляки подожгли Москву, она сгорела почти вся.
Во второй половине 1611 года, со взятием польским королем Сигизмундом Смоленска, а шведами Новгорода, и с усилением самозванщины (Сидорка — “Лжедмитрий III”) во Пскове, вся западная часть Московского государства попала в руки его врагов, что естественно сделало невозможным установить повсеместно православное единство. Сама же Москва оставалась во власти врагов, а ополчение, собранное для её освобождения, распалось, побежденное не врагами, а внутренней рознью. Внешние враги Московского государства, нанеся ему взятием Смоленска и Новгорода сильнейшие удары, затем совершенно бездействовали, отчего и потеряли все плоды победы.
Русские же не считали себя побежденными, а свое дело потерянным. В восточной части государства под влиянием известий о повсеместных неудачах и общих страданиях снова усилилось движение, оживились сношения городов. Из города в город сообщали известия о событиях, пересылали грамоты, полученные из Москвы или из других мест, из города в город писали о том, как следует держаться и поступать русским людям в их тяжелом положении. В этих посланиях заключались целые политические программы. Можно только удивляться той энергии, которую проявляют мелкие поместные миры, предоставленные своим силам, той цепкости, с какой они держатся друг за друга, и той самостоятельности, какой отличаются многие из этих миров. Весь север и северо-восток Руси находились тогда в состоянии какого-то духовного напряжения и просветления, какое является в массах в моменты великих исторических кризисов. С необыкновенной ясностью и простотой во всех грамотах сказывается одна мысль, долго не дававшаяся земщине, а теперь ставшая достоянием всех и каждого: ЗА ВЕРУ, РОДИНУ и ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПОРЯДОК необходимо бороться всем и бороться не только с внешними врагами, но и со всеми теми, кто не осознает этой необходимости.
То, что массы чувствовали и высказывали просто, развивалось лучшими людьми того времени с большей полнотой мысли и большей определенностью чувства. Эти люди глубоко влияли на массу, направляли её на общее дело, помогали её соединению. Патриарх Гермоген (хранитель “чувства веры” — представитель “Лебедева” на Руси) раньше и яснее всех осознал, что иноземный, и более всего польский, царь невозможен в Москве. Он благословил народ на восстание против поляков (тогдашнего символа неправой католической веры). Второй “Подземный ход” в истории Русской цивилизации подходил к своему логическому концу.