Цинковые мальчики - Алексиевич Светлана Александровна (читать книги полные txt) 📗
У нас свои представления о героях и мучениках. Если бы здесь речь шла о чести и достоинстве, то мы встали бы и молчали перед памятью почти двух миллионов погибших афганцев… Погибших там, на своей земле…
Сколько можно задавать этот вечный наш вопрос, почти уже дьявольский: кто виноват? Мы виноваты – ты, я, они. Проблема в другом – в выборе, который есть у каждого из нас: стрелять или не стрелять, молчать или не молчать, идти или не идти… Спрашивать надо у себя… Каждый пусть спросит у себя… Но нет этого опыта войти в себя, вовнутрь себя. Привычнее бежать на улицу под знакомые красные знамёна… Просто жить, нормально жить не умеем… Без ненависти и борьбы…
Я хочу попросить прощения у матерей за то, что вольно или невольно мы всегда причиняем друг другу боль… Все люди… Слишком несовершенен тот мир, который мы создали…
Но лучше бы нам встретиться не в суде… Мы спросили бы себя: чем жить сейчас – памятью или верой? Я бы задала себе вопрос, который сейчас неотступен: есть ли пределы, до которых можно идти в правде? Нет ли там где-то роковой черты…
Тарас Кецмур, не тот, что сидит сейчас в зале, а тот, каким он вернулся с войны, так об этом сказал… Сказал тогда… Я зачитаю вам из книги:
«Как будто я сплю и вижу большое море людей. Все возле нашего дома. Я оглядываюсь, мне тесно, но почему-то не могу встать. Тут до меня доходит, что я лежу в гробу, гроб деревянный. Помню это хорошо. Но я живой, помню, что я живой, но я лежу в гробу. Открываются ворота, все выходят на дорогу, и меня выносят на дорогу. Толпы народа, у всех на лицах горе и ещё какой-то восторг тайный, мне непонятный. Что случилось? Почему я в гробу? Вдруг процессия остановилась, я услышал, как кто-то сказал: „Дайте молоток“. Тут мня пробила мысль – я вижу сон. Опять кто-то повторяет: „Дайте молоток“. Оно как наяву и как во сне. И третий раз кто-то сказал: „Подайте молоток“. Я услышал, как хлопнула крышка, застучал молоток, один гвоздь попал мне в палец. Я начал бить головой в крышку, ногами. Раз – и крышка сорвалась, упала. Люди смотрят – я поднимаюсь, поднялся до пояса. Мне хочется закричать: больно, зачем вы меня заколачиваете гвоздями, мне там нечем дышать. Они плачут, но мне ничего не говорят. Все как немые. И я не знаю, как мне говорить с ними так, чтобы они услышали. Мне кажется, что я кричу, а губы мои сжаты, не могу их раскрыть. Тогда я лёг назад в гроб. Лежу и думаю: они хотят, чтобы я умер, может, я действительно умер и надо молчать. Кто-то опять говорит: „Дайте мне молоток“.»
И это он не опроверг… И это защитит его честь и достоинство на главном Суде… И меня тоже…
Из разговоров в зале суда
– Вы говорите, что это коммунисты. Да они, эти люди, – никто, обозлённые, нищие. Обманутые и желающие обманываться. Кто-то виноват, а не они. Психологи жертвы. А жертве всегда нужен тот, кого бы она могла обвинять. У нас ещё не стреляют, но у всех раздуваются ноздри, как от запаха крови. И не коммунизм, не «святая идея» стучит в их сердца, а «жажда равенства»: если нищие, то чтобы все, если несчастные, то тоже все.
– У неё миллионы, два «мерседеса», по заграницам разъезжает…
– Писатель пишет книгу два – три года, а получает за неё сегодня столько, сколько мальчишка, водитель троллейбуса, за два месяца. Откуда вы взяли эти «мерседесы»?
– По заграницам ездит…
– А где твой личный грех… Ты мог стрелять и мог не стрелять. Что? Молчишь…
– Народ унижен, нищ. А совсем недавно мы были великой державой. Может, мы такими и не были, но сами считали себя великой державой по количеству ракет и танков, атомных бомб. И верили, что живём в самой лучшей, самой справедливой стране. А вы нам говорите, что мы жили в другой стране – страшной и кровавой. Кто вам это простит? Вы наступили на самое больное… На самое глубинное…
– Мы все были к этой лжи причастны… Все…
– Вы делали то же, что и фашисты! А хотите героями зваться… Да в придачу холодильник и мебельный гарнитур без очереди получить… По льготной цене…
– Они – муравьи, они не знают, что есть пчелы и птицы. И они хотят всех сделать муравьями. Разный уровень сознания…
– А что вы хотите после всего?
– После чего?
– После крови… Я имею в виду нашу историю. После крови люди могут ценить только хлеб… Все остальное для них не имеет цены… Сознание разрушено…
– Молиться надо. Молиться за палачей своих… За мучителей…
– Ей доллары заплатили… И она льёт на нас грязь… На наших детей…
Из решения суда
РЕШЕНИЕ
ИМЕНЕМ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
Народный суд Центрального района г. Минска в составе председательствующего Ждановича И. Н., народных заседателей Борисевич Т. В., Сорока Т. С., при секретаре Лобынич И. Б. рассмотрел в открытом заседании 8 декабря 1993 года дело по иску Кецмура Тараса Михайловича и Головнёвой Инны Сергеевны к Алексиевич Светлане Александровне и редакции газеты «Комсомольская правда» о защите чести и достоинства.
…Заслушав стороны, исследовав материалы дела, суд считает, что исковые заявления подлежат удовлетворению частично.
Согласно ст. 7 ГК Республики Беларусь, гражданин или организация вправе требовать опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространявший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.
Судом установлено, что в газете «Комсомольская правда» от 15 февраля 1990 г. № 39 были опубликованы отрывки из документальной книги С. Алексиевич «Цинковые мальчики» – «Монологи тех, кто прошёл Афганистан». В публикации имеется монолог, подписанный фамилией истицы Головнёвой И. С.
В связи с тем, что ответчики по настоящему делу – Алексиевич С. А. и редакция газеты «Комсомольская правда» – не представили доказательств соответствия действительности сведений, изложенных в указанной публикации, суд считает их не соответствующими действительности.
Однако суд считает, что изложенные сведения не являются позорящими, так как не умаляют честь и достоинство Головнёвой И. С. и её погибшего сына в общественном мнении и мнении граждан с точки зрения соблюдения законов и моральных принципов общества, в них не содержится сведений о недостойном поведении её сына в обществе…
Поскольку ответчиками не представлено доказательств соответствия действительности рассказа Кецмура Т. М., суд считает не соответствующими действительности сведения, изложенные в монологе, подписанном фамилией и именем Кецмура Т. М.
По указанным выше обстоятельствам суд считает не соответствующими действительности и позорящими честь и достоинство истца Кецмура Т. М. следующие сведения, изложенные в фразах: «Я там видел, как выкапывают в рисовых полях железо и человеческие кости, я видел оранжевую ледовую корку на застывшем лице убитого, да, почему-то оранжевую» и «В моей комнате те же книги, фото, магнитофон, гитара, а я – другой. Через парк пройти не могу, оглядываюсь. В кафе официант станет за спиной: „Заказывайте“, – а я готов вскочить и убежать. Не могу, чтобы у меня кто-то за спиной стоял. Увидишь гада, одна мысль: расстрелять его надо». Эти сведения суд считает позорящими, так как они дают основания читателям сомневаться в его психической полноценности, адекватности восприятия окружающего, рисуют его человеком озлобленным, ставят под сомнения его моральные качества, создают о нем впечатление как о человеке, который может правдивую и действительную информацию передать как ложную и не соответствующую действительности…
В остальной части иска Кецмуру Т. М. отказать…
Ответчица Алексиевич С. А. иск не признала. Она показала, что в 1987 г. встречалась с Головнёвой И. С. – матерью погибшего в Афганистане офицера – и беседу с ней записала на магнитофонную ленту. Это было почти сразу после похорон её сына. Истица рассказала ей все то, что указано в монологе, подписанном её фамилией в газете «Комсомольская правда». Для того чтобы Головневу не преследовали органы КГБ, она в одностороннем порядке изменила её имя на «Нина» и воинское звание её сына со старшего на младшего лейтенанта, хотя речь шла именно о ней.
