ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Сондерс Фрэнсис (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
В Индии Конгресс выпускал журнал «Поиск» (Quest), который впервые появился в августе 1955 года. Культурно ограниченный, на английском языке, то есть на языке администрации, а не литературы, он был атакован индийскими коммунистами за «коварную» американскую пропаганду, подобно журналу «Куадернос» в Латинской Америке, но по крайней мере он дал возможность Конгрессу закрепиться в труднопроходимой местности. Он, вероятно, не заслуживает насмешки Дж.К. Гэлбрайта, что «это был прорыв в тяжёлой болотной массе неграмотности». Конечно, премьер-министр Неру журнал не принимал: он не доверял Конгрессу как «американской подставной организации».
В Японии издавался журнал «Причина» (Jiyu), один из наиболее субсидируемых Конгрессом. Его попытки смягчить антиамериканские настроения среди японской интеллигенции изначально были слишком слабыми, и в 1960 году Конгресс решил окончательно порвать с издателем и возобновить выпуск под непосредственным контролем в Парижском офисе. Япония сочла «слишком сложным идеологически» отдать журнал даже в полунезависимые руки [491].
К середине-концу 1960-х Конгресс расширил свою программу публикаций для включения других регионов, представляющих стратегический интерес: Африки, арабского мира и Китая.
«Настоящая загадка - как эти журналы работали, - сказал один агент ЦРУ. - Все эти интеллектуалы не собрались бы даже на коктейльную вечеринку вместе, но все они работали в «Инкаунтере», «Темпо Пресенте», «Прев». Это невозможно было сделать в Америке: «Харперс», «Нью-Йоркер» не удалось этого сделать. Они не могли заполучить Исайю Берлина, Нэнси Митфорд и всех остальных. Даже Ирвинг Кристол не смог этого сделать, когда вернулся из Лондона. Я полагаю ответ таков: Майкл Джоссельсон» [492]. Но это была половина ответа. Да, был Майкл Джоссельсон, но ведь ещё был и Мелвин Ласки. Диана Джоссельсон так описывала отношения: «Майкл был издателем и главным редактором, Ласки - вице-президентом и в определённой степени рупором Майкла. Майкл пытался организовывать периодические встречи между различными редакторами, и Ласки играл в них решающую роль, если Майкла не было. Они находились в тесном контакте и видели вещи в одинаковом свете» [493].
Мелвин Ласки позже утверждал, что Джоссельсон изначально хотел, чтобы он был соредактором Спендера в «Инкаунтере», но так как он, Ласки, не хотел покидать Берлин, то рекомендовал Ирвинга Кристола вместо себя. Кажется более вероятным, что причиной, почему Ласки не оказался у руля ведущего журнала Конгресса, стало то же, что и в случае, когда Уизнер в 1950 году приказал удалить Ласки из организационного ядра Конгресса в Берлине: он был слишком тесно связан с американскими ведомствами. Но к 1953 году Ласки мог бы утверждать, что это был уже не тот случай. Его журнал «Монат» теперь выходил под эгидой Фонда Форда, который, в частности, выделил ему грант в размере 275 тысяч долларов на издание книг. Но всё же вокруг Ласки оставался ореол подозрения, который трудно было развеять. Джоссельсон сделал всё, получив «Монат» в лоно журналов Конгресса в конце 1953 года, когда стартовый грант Фонда Форда иссяк. Таким образом, Джоссельсон смог узаконить отношения Ласки с Конгрессом. Как редактор одного из его журналов Ласки теперь официально был в центре аппарата, разрабатывающего политику.
Как член трёхжурнального редакционного комитета, который был создан для координации редакционной политики «Инкаунтера», «Монат» и «Прев», Ласки был теперь частью небольшой команды, которая определяла, как будут излагаться темы Конгресса. Регулярно собираясь в Париже, с участием Джоссельсона, Набокова и де Ружмона, этот комитет анализировал эффективность журналов и договаривался о темах, которые будут затронуты в будущем. Ласки утверждал, что последовательно выступает за более глубокую приверженность внутригосударственным темам: Эдора Велти (Eudora Welty) должна была написать статью о «сегрегации»; кто-то - о «великом американском подъёме»; Джанкарло Менотти мог бы сделать что-то на тему «элита и народ», при повышенном внимании к советским делам. Другим bete noire (ненавистный человек - фр.) и неизменной целью слепой ненависти журналов Конгресса был Жан-Поль Сартр, разрыв которого с Мерло-Понти (Merleau-Ponti) в 1955 году (после того как Мерло-Понти объявил о своём разрыве с коммунизмом) должен был, по словам Ласки, фигурировать в журналах Конгресса под заголовком «Сартр мёртв» (Sartre est mort) [494]. Сартра на страницах «Инкаунтера» и «Прев» постоянно обличали как «лакея коммунизма», несчастного временного слугу, чьи политические и творческие писания увековечивали коммунистический бред и «радость насилия».
Степень влияния Ласки на эти три журнала раскрывается в докладе от апреля 1956 года «Заметки о «Прев», «Инкаунтере» и «Монат», в котором он обобщил свои достижения и изложил повестку дня на будущее. Журналы утвердились, писал он, как «часть сообщества, часть окружающей среды, с их собственным институциональным весом. Они стали символами в культурной жизни двух древних народов свободы, гуманизма и демократического международного (и трансатлантического) обмена» [495]. Однако он предостерёг своих коллег-редакторов против выставления в вопросе американского материала постоянной «положительной» характеристики США, против того, что все европейские антиамериканские стереотипы могут быть легко развеяны. Хотя он признал, что некоторые «антиамериканские промахи», которые появились в журналах, были «досадными, и следует избегать их в будущем», Ласки выступал против напряжения в трансатлантическом взаимодействии.
«Давайте не будем ставить вопрос ребром: И что мы сделали сегодня чтобы люди перестали думать о нас как о варварах? Мы в отличие от всех остальных имеем слишком много проблем (в том числе материализм, цинизм, коррупция, насилие), чтобы постоянно выходить с позитивным приветствием «Звёздно-полосатый навсегда!». Дадим европейским писателям поворчать. Давайте и сами немного поворчим (как ни парадоксально, но это один из наших звуков, вызывающих симпатию)» [496].
В сущности, Ласки признавал, что критики из журналов Конгресса, которые жаловались на проамериканский уклон, в основном были правы. «Инкаунтер», в частности, должен был теперь ответить на обвинения в том, что он является «троянским конём» американских интересов, что он «имел своеобразную мёртвую зону - журнал почти никогда не публиковал критические статьи о США, как будто это была запретная территория» [497]. В первые годы, конечно, «Инкаунтер» прилагал огромные усилия, чтобы подорвать любую неприязнь к Америке и её институтам. Антиамериканизм характеризовался как «психологическая необходимость многих европейцев», как устройство, которое позволяло им «упражняться одновременно в ненависти к себе» (Америка как «мифологизированный образ всего ненавистного») и «самодовольстве» (Фидлер), или как способ усиления «удовлетворения, которое британские интеллектуалы получают из своего национального самосозерцания» (Эдвард Шилс - Edward Shils), или как механический рефлекс «современного либерализма», олицетворением которого являются журналы «Нью Стейтсмен» и «Нейшн» с их «злокачественной анемией», «стереотипной реакцией» и «моральным самодовольством» (по словам Дуайта Макдональда в 1956 г., в разгар своей воинственности холодной войны). Рекомендации Ласки удались лишь частично. Хотя А.А. Альварес (A.A. Alvarez) в 1961 году заметил изменения: «Параноидальное биение подлинной пропаганды редко прослеживается в эти дни на страницах «Инкаунтера» [498]; остальные же остались при своём мнении, разделяя точку зрения Конора Круза О'Брайена (Conor Cruise O'Brien) о том, что «Инкаунтер» лоялен в первую очередь Америке» [499].
