ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Сондерс Фрэнсис (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
«Обязанность, от которой никакой интеллектуал не может уклониться, не уронив собственного достоинства, это обязанность обличать ложь и отказываться называть «полезную ложь» истиной», - заявил Никола Кьяромонте во втором выпуске «Инкаунтера». Хотя «Инкаунтер» никогда не уклонялся от обличения «полезной лжи», которой коммунистические режимы поддерживали себя, он сам никогда не был действительно свободен от «медвежьего капкана идеологии», от той доминирующей психологии холодной войны - «лжи во имя правды». «Храня молчание по любым горячим спорным вопросам, соблюдая чрезмерную дипломатичность и умалчивая о всякой подделке и мерзости, которые в течение многих лет укоренялись в нашей всецело интеллектуальной атмосфере» [794], «Инкаунтер» отказался от этой самой драгоценной из западных философских концепций - свободы думать и действовать независимо и убрал паруса, подставляясь преобладающим ветрам. Кто-то сказал, что «статья журнала говорит то, что говорит, и любой может, прочитав её, не согласиться с написанным - и тут не может быть никакого тайного умысла» [795].
Непонятное молчание «Инкаунтера», его преднамеренное укрывательство того, что выходит за установленные рамки, и запрещение материала, неугодного его секретным покровителям, предполагает, что обратное тоже возможно. Как сказал один историк: «Правильный вопрос о независимости «Инкаунтера» заключался не втом, отправлялись ли редакторам инструкции из Вашингтона, а в том, кто выбирал редакторов и кто установил границы «правильного» мнения, в пределах которого позволялось свободно обсуждать различия» [796]. В поддержку этого аргумента Джейсон Эпштейн заявил: «Это не история о подкупе или гонении на отдельных писателей и мыслителей, но вопрос подготовки произвольной и фальшивой системы ценностей, в которой академический персонал продвигали, редакторов журналов назначали, а мыслителей субсидировали и издавали не обязательно по их достоинствам, хотя они иногда были значительны, но по их лояльности» [797].
Джоссельсон всегда держал руку на пульсе «Инкаунтера». Он составлял первые проекты обложек, просматривал и проверял оглавления ранних выпусков и продолжал получать предварительное содержание журнала от его редакторов. Он делал выговоры, когда стандарты понижались, и постоянно подсовывал на рассмотрение статьи или подбрасывал темы для обсуждения. Иногда это выглядело, как будто он передавал заказ: прилагая пресс-релиз по азиатской конференции Конгресса, которая будет проводиться в Рангуне в январе 1955 года, он просто сказал Кристолу: «Важно, чтобы эта конференция освещалась в «Инкаунтере» [798]. Иногда это был более тонкий подход: «У меня есть новогоднее желание: по-настоящему качественное обсуждение в «Инкаунтере» проблемы сосуществования. Многие из наших друзей, включая Маггериджа и Ирвинга Брауна, тоже хотели бы этого» [799]. Или идея убедить Спендера открыть литературные страницы для нового поколения американских писателей, таких как Сол Беллоу, Дж.Д. Сэлинждер (J.D. Salinger), Трумэн Капоте (Truman Capote) или Ширли Энн Гро (Shirley Ann Grau). Либо рекомендация Кристолу издать обзор книги «Панафриканизм или коммунизм» Джорджа Падмора («Я думаю, весьма важно, чтобы эта книга была рассмотрена в «Инкаунтере» одним из «наших» людей») [800]. Подход Джоссельсона к «Прев» был таким же и часто приводил его редактора Франсуа Бонди в негодование. В июне 1952 года Бонди фактически угрожал уходом в отставку, если Исполнительный комитет продолжит обсуждать политику «Прев» в его отсутствие, и требовал права выпустить редакционные инструкции.
При этом Джоссельсон приложил все усилия, чтобы защитить журналы от вмешательства Управления. Но нельзя согласиться с утверждением, что запрещение статьи Макдональда было единственным подобным случаем в истории «Инкаунтера». Если бы это являлось правдой, то можно было бы заключить, что содержание «Инкаунтера» отвечало требованиям Управления, которое вследствие этого не испытывало потребности пользоваться своим правом вето. Один критик описал этот процесс как «неотъемлемую черту отношений между работодателем и сотрудником, когда пожелания первого не совсем верно выражаются в действиях второго» [801]. Но, согласно Тому Брейдену, Управление вмешивалось по крайней мере ещё один раз: «Время от времени мы испытывали некоторые трудности с журналом «Инкаунтер», и я всегда говорил: «Позвольте им издавать то, что они хотят». Но был один момент - обсуждался некий вопрос внешней политики, Ларри [де Новилль] отправил мне комментарии к статье, и нам пришлось запретить её. Я думаю, что это имело отношение к американской политике в отношении Китая. «Инкаунтер» должен был опубликовать статью, которая критиковала политику США, и у нас было просто адское противостояние в офисе. Я помню, как ходил беседовать с Алленом Даллесом, но он отказался участвовать в этом. Он просто сказал: «Сами решайте». В итоге мы запретили этот материал, и я сожалею, что мы это сделали» [802].
Монти Вудхаус, который связывался с де Новиллем в то время, «хорошо знал, что Конгресс за свободу культуры запрещал публикацию некоторых статей. Но я никогда не слышал ни о каких инструкциях на этот счёт, которые были бы официально изложены где-либо» [803]. Вудхаус не мог вспомнить, была ли статья Лесли Фидлера о Розенбергах просмотрена сотрудниками разведывательного ведомства перед публикацией, но кажется весьма вероятным, что такое вмешательство в жизненно важную для американского правительства область привлекло бы внимание ЦРУ.
Статья, о которой говорил Брейден, оказавшаяся на столе Джоссельсона 28 июля 1954 года и присланная ему из Лондона Спендером, - эссе Эмили Хан (Emily Hahn), эксцентричного спонсора «Нью-Йоркер» и бесспорного эксперта по Китаю (она жила в Гонконге в течение 1930-1940-х, а в 1941 году, когда Джозеф Олсоп приехал в Китай, настояла на том, чтобы отвести его в опийный притон; оба были интернированы водном Гонконгском лагере после японского вторжения 1942 г.). Джоссельсон написал в ответном письме, что «счёл его крайне шокирующим. И это, конечно, не добавит нам новых друзей в Англии. Я передам эссе Николаю и Франсуа и позвоню вам или Ирвингу прежде, чем это письмо достигнет вас» [804]. Два дня спустя Набоков написал Кристолу и Спендеру: «Прежде чем перейти к статье мисс Эмили Хан, позвольте мне повторить некоторые из принципов, которые были одобрены каждым из нас во время обсуждения запуска «Инкаунтера», как и во время наших последующих встреч. Мы договорились, что все статьи на спорные темы будем обсуждать прежде сами, а затем уже показывать их кому-либо со стороны. Мы согласились, что одним из основных принципов политики «Инкаунтера» должна быть направленность на улучшение взаимопонимания между Англией и Америкой, следовательно, все политические вопросы должны обсуждаться на высочайшем уровне и так, чтобы всякий раз, когда имеет место противоречие, это было представлено в такой манере, чтобы не оскорблять национальные чувства по обе стороны океана. Мы все прочитали статью мисс Хан... и у всех нас была одинаково отрицательная реакция на эту статью. Мы чувствуем, что мисс Хан даёт ошибочное, поверхностное и небрежное представление американской точки зрения о Китае. Мы чувствуем, что статья мисс Хан оскорбительна с точки зрения стиля, характера и содержания» [805]. Бонди согласился с Набоковым, сказав, что статья была полна «истеричной брани».
