И все они – создания природы - Хэрриот Джеймс (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Джек, однако, моего мнения, видимо, не разделял. Сильно прихрамывая, он обошел корову и обнял ее за шею.
– Ах, ты моя умница! – пробормотал он, прижимаясь щекой к могучей челюсти.
Я следил за ним без всякого удивления. В этом был весь Джек. И к людям, и к животным на своей ферме он питал нежнейшую привязанность, не делая никаких исключений, и чувство это, видимо, было взаимным, не считая, разумеется, моей пациентки. Кончив ее обнимать, он протиснулся обратно и перепрыгнул через сточный желоб. Лицо его сияло обычной улыбкой. Само оно не выглядело типично фермерским – не обветренное и румяное, но бледное, изможденное, словно он не спал ночами. Было Джеку всего сорок лет, однако глубокие складки на лбу и на щеках заметно его старили. Только улыбка освещала его изнутри каким-то особым светом.
– У меня для вас еще есть кое-какая работка, мистер Хэрриот. Сперва сделали бы вы укол волу, чего-то он кашляет.
Мы зашагали через двор, а Рип, овчарка Джека, радостно плясал вокруг него. Собаки на фермах нередко держатся настороженно, стараются поменьше попадаться на глаза людям, но Рип вел себя, как счастливый баловень.
Фермер нагнулся и потрепал его по спине.
– Здорово, малый! С нами идешь, что ли?
Пес только в восторге извивался. Но тут к нам подбежали мальчик с девочкой – самые младшие члены семьи.
– Пап, ты куда? Пап, ты чего делаешь? – затараторили они.
Визиты на эту ферму редко обходились без вмешательства ребятишек: они сновали между коровьими ногами, мешали работать, но Джек относился к этому с полнейшим благодушием.
Вол лежал на толстой подстилке и спокойно жевал жвачку. Видимо, чувствовал он себя прекрасно.
– Так-то он ничего, – сказал Джек. – Может, простудился маленько, да и все. Но покашливает иногда. Вот я и подумал, что укол ему не повредит.
Температура оказалась чуть повышенной, и я набрал в шприц раствор пенициллина, тогда еще совсем новинку в ветеринарии. Затем наклонился, хлопнул ладонью по волосатому крупу и вогнал иглу. На любой другой ферме сделать укол такой зверюге было бы непросто – дело могло дойти и до погони через стойло, а вот этот вол даже не вскочил. Его никто не держал, но он продолжал жевать, и только оглянулся на меня с легким любопытством.
– Вот и хорошо. Молодчага ты, молодчага. – Джек потрепал косматую челку, и мы вышли.
– Еще я вам хочу ягнят показать, – продолжал он, ведя меня к строению из волнистого железа с полукруглой крышей, явному наследию войны. – В жизни такого не видел.
Внутри было полно овец и ягнят, но понять, что его озадачило, оказалось легко. У некоторых ягнят подгибались и дрожали задние ножки, а двое падали, не сделав и двух-трех неуверенных шажков. Джек обернулся ко мне.
– Что с ними такое, мистер Хэрриот?
– Лордоз, – ответил я.
– Лордоз? А что это?
– Недостаток меди в организме. Вызывает дегенерацию спинного мозга, приводящую к провисанию спины. В наиболее типичной форме. Но иногда возникает паралич или припадки. Капризная болезнь.
– Странно, – сказал фермер. – У маток полно было меди, чтобы лизать.
– Боюсь, этого недостаточно. Если таких случаев окажется много, маткам в следующий раз на половине беременности надо будет сделать инъекцию меди, чтобы это не повторилось.
Он вздохнул.
– Ну, ладно. Раз мы знаем в чем дело, так вы ягнят подлечите.
– Мне очень жаль, Джек, но лечения тут нет. Ничего, кроме предупредительных мер.
– Н-да… – Фермер сдвинул кепку на затылок. – А с этими что дальше будет?
– Ну, те, которые только пошатываются, вполне еще могут стать здоровыми и упитанными, но, боюсь, этим двоим не выкарабкаться. – Я кивнул на лежащих ягнят. Они уже частично парализованы. И вообще, гуманней всего было бы…
Вот тут Джек перестал улыбаться. Улыбка всегда исчезала с его лица, стоило намекнуть на то, что животное следовало бы безболезненно умертвить. Деревенский ветеринар обязан давать такую рекомендацию клиенту, когда лечение становится явно убыточным. Учитывать коммерческие интересы клиентов – его долг.
Практически все бывали только благодарны все, но не Джек Скотт.
Посоветуйте ему избавиться от коровы, почти переставшей доиться после мастита, и сияющее лицо тут же замыкалось. На ферме у него содержалось немало животных, которые никакого дохода приносить ему не могли, но это были друзья, и он только радовался, глядя, как они живут себе и живут.
Теперь он засунул руки поглубже в карманы, поглядел на распростертых ягнят и спросил:
– Они очень мучаются, мистер Хэрриот?
– Да нет, Джек. Особых страданий эта болезнь, видимо, не причиняет.
– Тогда ладно. Я их оставлю. Не сумеют сосать, сам их кормить буду. Не люблю я последнюю надежду у живой твари отнимать.
Он мог бы мне этого и не объяснять. Надежду он им оставлял, даже когда ее и вовсе, казалось бы, не было. Фермеры терпеть не могут вскармливав ягнят с рожка, а уж тратить время на калек и подавно. Но я знал, что спорить с Джеком бессмысленно. Так уж он был устроен.
Мы вышли во двор, и он прислонился к двери стойла.
– В следующий раз надо не забыть, чтобы вы маткам медь влили.
Он еще не договорил, как над верхней створкой возникла колоссальная морда. В этом стойле помещался бык, и крупный шортгорн возжелал выразить хозяину свое почтение.
Он принялся лизать Джеку затылок шершавым языком, сдвигая кепку ему на глаза. Когда это повторилось несколько раз, Джек кротко запротестовал:
– Хватит тебе, Джордж, не чуди! Разбаловался, дурачок! – А сам изогнулся и почесал могучую шею.
На морде Джорджа было чисто собачье выражение, довольно странное для быка. Он упоенно лизался и тыкался носом, словно не слыша увещеваний хозяина. Такой бычище на многих фермах был бы потенциальным убийцей, но для Джека Джордж оставался милым теленком.
Пора окота прошла, в свои права вступило лето, и я с радостью убедился, что заботы Джека оказались не напрасными. Два полупарализованных ягненка не только не погибли, а держались молодцом. Они все еще валились на землю после нескольких шагов, однако усердно щипали молоденькую травку, и процесс в мозгу дальше не развивался.
В октябре, когда деревья вокруг фермы Джека запылали золотом и багрецом, он как-то перехватил меня на шоссе.
– Вы на минутку к Рипу не заглянете? – спросил он тревожно.
– Он, что, заболел?
– Да нет. Охромел чуток, только не пойму отчего.
Далеко идти мне не пришлось – Рип всегда вертелся возле хозяина, – но у меня сжалось сердце: он заметно волочил правую переднюю ногу.
– Что случилось? – спросил я.
– Коров сбивал, ну, одна возьми да и стукни его в грудь копытом. Хромает он все больше, а я ничего неладного в ноге нащупать не сумел. Загадка какая-то.
Пока я ощупывал его ногу от лапы до плеча, Рип энергично вилял хвостом. Ни раны, ни повреждения, ни каких-либо признаков боли… но едва мои пальцы коснулись первого ребра, как он взвизгнул. Поставить диагноз было нетрудно.
– Радиальный паралич, – сказал я.
– Ра… что это?
– Радиальный, или лучевой, нерв проходит над первым ребром, и копыто, очевидно, повредило его вместе с ребром. В результате разгибающие мышцы вышли из строя, и он не может выносить ногу вперед.
– Чудно, – буркнул фермер и провел ладонью по густой шевелюре, по белой сетке морщин на щеке. – А он поправится?
– Дело очень затяжное, – ответил я. Нервная ткань регенерирует медленно – неделями, а то и месяцами. Лечение практически не помогает.
Фермер кивнул.
– Ну, так подождем. Хорошо хоть (его лицо вновь озарилось улыбкой), что он и хромой может коров собирать. Без работы он бы совсем извелся. Рип, он свою работу любит.
На обратном пути к машине Джек вдруг ткнул меня локтем и приоткрыл дверь сарая. В углу на ворохе соломы сидела кошка, окруженная котятами. Джек поднял двоих малышей и положил их на свои заскорузлые ладони.
– Вы только поглядите, прелесть-то какая! – Он прижал котят к щекам и засмеялся.
