После матча - Филатов Лев Иванович (читать книги без регистрации TXT) 📗
Счастье футбола как зрелища в том, что кульминация – гол редок. К нему стремятся всей душой, мчат со всех ног, ради него совершаются чудеса бесстрашия. И тем дороже долгожданный гол, тем он драматичнее. В газетах, в разделе технических результатов, можно встретить: «Такая-то команда уже в семи матчах не забивала» или: «Такая-то команда в восьми матчах подряд не пропускала». Мы не хватаемся за голову перед этой, вообще-то говоря, удивительной констатацией, норов футбола, его строптивость известны.
Но высокие достоинства игры, заложенные в ней со дня изобретения, стали и вечным соблазном для вульгаризаторов.
В наши времена скорлупа вокруг ядра изготовляется по изощренной технологии. Футбол искусственный, синтетический, заменитель, суррогат – в большом ходу. К нему приторачивают рекламные проспекты: «Новинка!», «Открытие!», «Реализм!»
А уши вульгарного истолкования футбола торчат.
Вот перед нами понятие, возникшее в семидесятых годах,- универсализм. В законченном виде его преподнесла, подарила миру прекрасная команда – сборная Голландии. Идея превосходная, многообещающая: при сохранении в основном разделения труда на поле каждый игрок обязан освоить смежные специальности, со знанием дела вести себя при любом маневре, на любом направлении. Эта давно напрашивавшаяся идея открыла простор для множества небывалых затей и перипетий, сделала общую игру более разнообразной, умной, сюрпризной, убыстрила ее, мысль и воплощение сблизились. Главным козырем голландцев и тех, кто сразу верно их понял, стала возможность чаще, свободнее, подчас непредсказуемо вести наступление.
А вульгаризаторы тут же высунулись с собственным истолкованием. Их прельстило не первостатейное достоинство универсализма – наступательность, а «вторая его сторона – дополнительные преимущества, которые он открывал при защите ворот. Мне приходилось в те годы наблюдать за игрой голландцев в компании с тренерами высшей лиги. Некоторые из них только и восклицали с нескрываемой радостью: «Смотрите, Круифф в зоне свободного защитника!», «А каков Ренсенбринк в отборе мяча, какой подкат!», «Неескенс-то уже целую минуту отрабатывает как крайний защитник!» Выходы вперед игроков обороны почему-то не фиксировались, а участие игроков атаки в защитительных операциях вызывали восторг и наматывались на ус. Это и был самый что ни на есть вульгарный взгляд.
Да, универсальность таит в себе множество выгод. Эпизоды с отходом назад форвардов, чтобы помочь защитникам или занять их место, то и дело мелькали. Но было ясно, что эпизоды эти проходные, а иногда служат форвардам для нового поворота, для разбега перед очередным наступлением. Голландские форварды оставались форвардами, большую часть времени они проводили в атаках, не придавая исключительного значения своему участию в оборонительных делах. И славу они себе приобрели как форварды, и в памяти остались форвардами.
Вульгаризатор так наставляет своего игрока: «Видел, как играет Круифф? Чуть что, чеши в оборону и отрабатывай там на полную катушку. Но ты не Круифф, его вольностей себе не позволяй, действуй построже, поаккуратней, со «своего» глаз не спускай». И молодой форвард превращается в полуфорварда, а вся игра кренится к своим воротам. И это совершается под девизом новейшего универсализма!
Много-много лет я работал в маленькой, чересчур маленькой редакции. Нас было меньше, чем в основном составе футбольной команды. И мне и моим друзьям, журналистам – Геннадию Радчуку, Валерию Винокурову, Виктору Асаулову, Юрию Цыбаневу частенько приходилось выполнять работу корректора, машинистки, секретаря, курьера, шофера, но никто из нас не делал из этого истории, мы не оседали возле «ворот», прекрасно зная свои основные обязанности. Наш «универсализм» был вынужденным. И, может быть, поэтому я с особой обидой воспринимаю тот футбол, в котором универсальные умения расходуются в большей мере в защите, чем в наступлении.
А как истолковывают «атлетизм»? Ясно и без диссертационных доказательств, что футбол все более повышает требования к физическому развитию и состоянию игроков. Тренеры, как наши, так и зарубежные, умеют соблюдать эти требования. Сейчас наивно надеяться, что можно встретить профессиональную команду, скажем, в европейских клубных турнирах, которая позволит себя «перебегать», «перепрыгать», «перетолкать», у которой не хватит дыхания на матч хоть бы и с дополнительным получасом. Без энергетического заряда какой уж там тотальный, универсальный футбол!
Но ясно и то, что футбольный атлетизм особого рода. Он служит не спринту, не прыжкам, не поднятию штанги, не борцовским приемам,, не выносливости марафонца, а игре. Вспомним героев испанского чемпионата мира – итальянцев Росси и Конти, французов – Платини, Жиресса, Тигана, бразильцев – Зико, Эдера и Сократеса, поляков – Бонека и Лято, аргентинцев – Марадону и Ардиллеса. На улице их встретишь: люди, каких много. Но мы знаем, насколько они атлетичны. Атлетизм их не навязчив, не бросается в глаза, не выведен для каких-то чрезвычайных, исключительных надобностей. На поле он проявляет себя в свободе и быстроте любого движения, в готовности перемениться каждую секунду, даже в эксцентричности, ибо чем выше класс футболиста, тем чаще он вытворяет что-нибудь «неправильное». Истинный футбольный атлет – Олег Блохин, худой и тонконогий, а его не дано было затолкать, заслонить, подавить гигантам и силачам. Или Федор Черенков – вечный мальчишечка, обыгрывавший массивных и рослых как напоказ.
Однако вульгаризаторы, едва прослышав, что атлетизм в большой моде, расценили его на свой лад. Рост, силу, вес, выносливость, словом, «машину» они приняли за первое условие. Так отбирать проще. А им казалось, что и надежнее. Но это оборачивается шагом от игры. Сумма вульгарно понимаемого атлетизма, может быть, и обеспечивает команде внушительный кавалергардский вид, может быть, и дает дополнительные выгоды при обороне (это еще следовало бы проверить), но атакующие возможности урезывает, делая их прямолинейными и однообразными. Термин, как водится, нашелся: «скоростносиловой футбол». Но он не оправдывал, а обвинял. Чем меньше в футбол заложено данных, тем примитивнее, беднее результат. Класс игры – это широчайший выбор приемов и средств. Классная команда – богатая команда.
Вульгарность и в версиях неудач. Она заслоняет правду, служит для отвода глаз. Вульгарность версий – в мелочности, узости, в сведении всего к частностям, пусть и драматическим.
В пяти финалах чемпионатов мира участвовала наша сборная. Вспомним, вокруг чего вскипали разговоры после ее возвращения.
1958-й. Швеция. Четвертьфинальный матч со шведами через день после дополнительного матча с англичанами, тогда как шведы отдыхали неделю. И проигрыш. Верно, регламент был жесток, потом его изменили. Но разве в этом урок первого выхода на мировую арену, знакомства с лучшими силами? Даже система четырех защитников, предъявленная уникальной бразильской сборной, не привлекла к себе внимания. Досада съела стучавшиеся в дверь выводы и повлияла в дальнейшем на опоздание с тактической перестройкой.
1962-й. Чили. Гол издалека, пропущенный Яшиным в четвертьфинальном матче с чилийцами, после чего счет стал 1:2, разбирался и так и эдак: «Можно ли было дотянуться»?
1966-й. Англия. Удаление с поля Численко в полуфинале со сборной ФРГ (по моему мнению, бесспорное) и безотчетное движение защитника Хурцилавы, задержавшего рукой мяч, наказанное назначением пенальти, в матче за 3-4-е места с Португалией стали надолго притчей во языцех.
1970-й. Мексика. Побывал или не побывал мяч за линией поля перед тем, как его подали к воротам нашей сборной и он был послан в сетку? Единственный гол в дополнительное время в скучнейшем, тягомотном матче с командой Уругвая. Слабая, опасливая игра наших надолго спряталась за это происшествие. Даже протест подавали, зная, что его не примут.
1982-й. Испания. Ничейное оцепенение нашей команды в матче с поляками вызвало ворох объяснений вплоть до фантастических. По сути же дела на том чемпионате наша сборная складно провела лишь первый тайм первого матча, с бразильцами. Но ей все прощалось, пока она с грехом пополам продвигалась по турнирной дорожке. Частность вылезла на первый план, отодвинув наиболее существенный вопрос: «Как могло случиться, что сборная, осенью игравшая незаурядно, оставшись в том же составе, все забыла и растеряла к лету?»