Старый, старый футбол - Коршак Юрий Федорович (читать книги полные TXT) 📗
Группа англичан пыталась еще кое-как собрать из остатков распавшихся команд новый «Британский спортклуб». Он вступил в лигу, но, так и не сыграв ни одного матча, тихо закончил свое существование. Последним из могикан у британцев оказался все-таки клуб «Нева». Со временем клуб сумел даже возвратиться в первую группу. Но эта «Нева» уже мало напоминала прежнюю. В команде появилось много русских имен. Этим и объяснялась живучесть старейшего в России британского кружка.
Несколько особняком в петербургском футболе стояли команды гимназий, начальных и коммерческих училищ. Гимназисты и реалисты не без труда отвоевали себе право играть в футбол. Педагоги относились сначала с предубеждением к новой игре. Нередко тех, кто прослыл футболистом, сажали в карцер, а на экзаменах «резали». Поэтому мальчишкам приходилось тайком передавать в соседнюю гимназию или училище записки примерно такого содержания: «Мяч ваш – поле наше». Это был вызов на поединок. После уроков соперники встречались на каком-нибудь пустыре, а зимой в конном манеже, где ворота обозначали кавалергардские пики, воткнутые в землю. А потом, если начальству удавалось пронюхать о нарушении запрета, виновников ждало наказание. Конец этим несправедливым гонениям положило создание своеобразной школьной лиги, которая была официально утверждена городскими властями.
При живейшем участии Дюперрона в городе было организовано «Общество содействия физическому развитию учащейся молодежи» («ОСФРУМ»). Осфрумовцы ежегодно проводили свои традиционные турниры. Первое время играли где придется, а впоследствии обзавелись собственными полями. В Удельнинском парке, неподалеку от «Унитаса» и «Коломяг», вплотную друг к другу расположились сразу несколько площадок. На них гимназисты и реалисты решали свои футбольные споры. Даже учащиеся духовной семинарии принимали участие в этих турнирах.
У этого «стадиона» была любопытная история. Сначала Дюперрон добивался от властей разрешения создать такой комплекс в Петровском парке, поближе к центру города. При этом он обязался возместить стоимость сена, которое можно накосить на этом участке. На эту просьбу был получен отказ. Тогда возник проект разместить осфрумовские поля на окраине. Здесь речь шла только о земельных наделах, сено в Удельной не косили.
Интересно, что у самой «футбол-лиги» стадиона не было. Хотя архитектор Л. Руднев уже разработал проект крупного по тем временам сооружения, осуществить его было невозможно из-за отсутствия средств. Поэтому лига копила деньги на строительство стадиона, облагая клубы своеобразным налогом – по пятачку с каждого матча…
Площадки в Удельной лишь частично решали проблему школьного футбола, но с их появлением этот небольшой район стал настоящим спортивным центром.
Возле полей «ОСФРУМ» то и дело сновали люди со значками известных клубов на груди. У них был наметанный глаз. Приметив на поле ловкого паренька, «искуситель» подзывал его к себе и внушительно говорил:
– Завтра приходи к нам на тренировку – Он знал, что отказа не будет: подросток-футболист с восхищением смотрел на клубную эмблему. Ее знали все мальчишки. А кто из юных мог устоять от соблазна хотя бы раз побывать на поле клуба и «покикать» вместе с известными игроками!
Ловцы футбольных душ были очень довольны. На осфрумовских полях они почти всегда находили то, что искали. Именно отсюда поступало богатое пополнение в младшие команды петербургских клубов. «ОСФРУМ» был светлой страницей в истории российского футбола.
Круто изменилось и отношение к футболу гимназиче-. ского начальства. Теперь учеников-футболистов наказывали уже двойками и единицами за… проигрыши на зеленом поле.
Не упустили случая примазаться к чужой славе и некоторые газетчики. Издатель крикливого и беспринципного «Нового времени» Суворин пожелал учредить кубок своего имени для розыгрыша среди ученических команд, а по сему случаю стало отводиться побольше места в газете и для футбольной информации.
В школьном футболе вскоре появились свои фавориты, свои лидеры, а главные призы по-прежнему «делили» между собой все те же «Спорт», «Унитас», «Коломяги», «Меркур» – четыре кита «футбол-лиги».
На долю остальных доставались призы, разыгрываемые в турнирах младших групп. Вот как описывала газета «Футболист» обычный футбольный сезон в городе на Неве: «Весной-легкие, несерьезные матчи, летом – нескончаемые игры чуть ли не со всеми станциями петербургских железных дорог, а осенью – серьезные битвы на первенство классов А, Б, В и т. д.».
Но еще задолго до весенних матчей в футбольной жизни происходили волнующие события – клубы производили перегруппировку сил. Юрьев день начинался 1 декабря и заканчивался в новогоднюю ночь. Когда часы били полночь, секретарь «футбол-лиги» Дюперрон поднимал бокал с шампанским, а затем шел открывать почтовый ящик. Все заявления о переходах адресовались к нему на квартиру, и пунктуальный спортивный деятель доставал последнюю корреспонденцию точно в назначенный срок. Тем, кто запаздывал с оформлением перехода или нарушал порядок, приходилось пропускать сезон. Дюперрон знал всех игроков первых команд в лицо, и бесполезно было пытаться сыграть под чужой фамилией.
Заправилы клубов искали пополнение не только в осфрумовских командах. Они старались взять на заметку любого мало-мальски способного спортсмена. В годы мировой войны в Петрограде появились бельгийские специалисты. Если среди них оказывался человек знакомый с футболом, он тотчас приглашался в какой-нибудь клуб. Так, в «Коломягах» появился Рене де Мэй, а в «Спорте» – Куален, включавшиеся впоследствии даже в сборные города. А однажды кто-то из братьев Бутусовых на пляже обратил внимание на юношу атлетического сложения. При знакомстве выяснилось, что это англичанин Эндрю, приехавший на заработки в Россию в качестве зубного техника. Эндрю играл в футбол неплохо, но вот врачебная практика шла туго. «Унитас» быстро сумел заинтересовать нового игрока, сняв ему комнату за счет клуба и обеспечив клиентуру.
А коломяжские меценаты, махнув рукой на сословные предрассудки, послали своего гонца уговаривать Михаила Ромма играть в их клубе. Бывший лучший защитник москвичей служил вольноопределяющимся в Петроградской автороте. Нередко меценаты зарились и на игроков соседних клубов. Поэтому в юрьев день всегда царило большое оживление. Вовсю шли закулисные переговоры, заключались сделки. Переманивавшие чужих игроков не стеснялись в выборе средств. Об этом красноречиво писал в своей объяснительной записке на имя комитета лиги игрок Бодров, оказавшийся в списках сразу двух клубов: «На концертном вечере Г. Трифонов все время предлагал мне в 1913 году играть от «националистов» и просил подписать заявление, при этом угощал меня разными винами. Я отказывался, но под конец, как действие спиртных напитков сказалось, я едва-едва что-то подписал…»
«Что-то» было заявлением о переходе к «националам», и незадачливый выпивоха оказался под угрозой дисквалификации. Вот почему переходы всегда окутывались завесой таинственности. В этот период и в кругах любителей футбола, и в спортивной прессе распространялось немало слухов. «Вестник футбол-лиги» однажды писал по этому поводу: «По обыкновению слухи о переходах – подчас прямо чудовищных – оказались на деле мыльным пузырем».
Все же масштабы переходов были не маленькие. В Петербурге первым кличку «варяг» заработал датчанин Морвиль, приехавший в команду мецената Шинца из-за границы. Но были завзятые гастролеры и среди местных футболистов. «Рекордсменом» можно считать некоего А. Иванова, который успел побывать в «Невке», «Надежде», «Удельной», «Унитасе», «Мурзинке» и «Путиловском кружке»… В Москве хождение из клуба в клуб тоже было делом обычным.
Но вот юрьев день позади. Жизнь в спортивных клубах вновь замирала. Подготовка к сезону в лучшем случае ограничивалась игрой в хоккей да эпизодическими занятиями в манежах. Футболисты по-прежнему обходились – без тренеров. Новичкам приходилось полагаться только на собственные силы.
Сезон на невских берегах открывался довольно рано. Часто уже в апреле проводились первые товарищеские матчи. А потом начинались различные турниры. Кроме того, игроки собирались раза два в неделю на поле своего клуба для тренировки. Они «кикали», то есть били по воротам, пока были желание и силы. Односторонний характер таких тренировок имел лишь одну положительную сторону – многие футболисты хорошо овладевали техникой ударов. Не случайно старый футбол отличался завидной результативностью. В матчах на первенство Петербурга-Петрограда забивалось в среднем по 5 мячей.
