Футбол – только ли игра? - Симонян Никита Павлович (полные книги TXT) 📗
Но если в коллективе недоброжелательная обстановка, не осуждается зависть, то соперничество звезд может вылиться в борьбу, вернее возню неудовлетворенного честолюбия, самомнений. Один игрок признан, другой не признан, один – кумир публики, а кто-то считает, что заслужил аплодисментов отнюдь не меньше, чем всеобщий любимец. И пошло, пошло… Игроки ранимы, как актеры.
Да, жизнь в футболе похожа на жизнь в театре. Например, обиды, что режиссер не понимает, затирает. Хотя хорошего игрока затереть труднее, чем хорошего актера. То, как проявишь себя на поле, зависит не столько от заданной роли, сколько от твоей инициативы, личных свойств. Талантливого игрока не заметить трудно. Он еще играет в дубле, а болельщик уже знает его, ищет его фамилию в программке. Лишь в исключительных случаях хороший игрок не попадет в основной состав: тренер сам себе не враг – ему важна хорошая игра, результат.
Когда появляются новые игроки, важнее всего, чтобы они приняли дух команды, ее законы.
В начале шестидесятых годов в «Спартак» пришла целая группа молодых футболистов – Геннадий Логофет, Вячеслав Амбарцумян, Валерий Рейнгольд, Юрий Севидов, Галимзян Хусаинов.
О Галимзяне можно было сказать лишь одно: побольше бы таких ребят в команде. Всегда доброжелательный, ровный и одаренный, самоотверженный игрок. В те годы, когда был в хорошей форме, не останавливался на поле ни на мгновение. (Потом, правда, стали вырисовываться его недостатки. Не отличался особой точностью передач, хотя, ошибаясь, тут же отнимал мяч, рвался вперед…) Его безотказность, готовность постоять за команду на всех хорошо влияла. Золотой человек. Ему только скажешь: «Гиля, сегодня ситуация такая, что тебе придется играть в другой позиции». – «Палыч, о чем разговор? Надо так надо. Если надо – русские танки летают», – любил повторять слова героя фильма «Парень из нашего города». Немало побед принес и «Спартаку», и сборной страны.
В 1963 году Галимзян играл за нашу сборную в Италии. Вернувшись домой, не отдохнув, сразу отправился на тренировку в Тарасовку. Я встретил его в электричке. Помню, сказал, что он мог бы остаться на денек дома с женой и маленькой дочкой, которых в последнее время почти не видел. Он ответил: потерплю, надо готовиться. Никогда не просил ни о каком снисхождении, ни о каких поблажках – как все, так и он.
Ехали, разговаривали, он интересно рассказывал о матче, который наши сыграли с итальянцами. А в Тарасовке ребята тотчас отвели меня в сторону и сообщили, что у Галимзяна случилось страшное – погибла дочка, выпала из окна пятого этажа…
Вся команда переживала вместе с ним горе. Нам предстояла поездка на игру в Баку. Взяли с собой и Галимзяна с женой, надеялись, что все-таки полегче им будет с нами. О том, чтобы Галимзян участвовал в матче, даже и подумать не могли. И вдруг в день игры он сказал: «Я выйду на поле». Я ответил: «Хорошо, Гиля, делай, как тебе лучше…»
Хусаинова я иногда сравнивал с Володей Бессоновым из киевского «Динамо». Он тоже всегда готов встать на любую позицию. С такими людьми работать легко и приятно. Хотя покладистость характера сама по себе – не главное свойство.
Например, Юрий Севидов человек не очень легкий. Нередко возражал, всегда высказывал свое мнение. И Слава Амбарцумян – не из покорных, не из безропотных. Сергей Рожков – тоже непрост, про таких в народе говорят: «На козе не объедешь». Душа добрая, но противоречив от природы, вспыльчив, беспощаден к партнерам во время игры. Если кто-то ошибался на поле, Сергей так сверлил его взглядом, что словами не передать. Бывало, уходит вперед, а все еще сверлит глазами провинившегося. Николай Петрович хохотал: «Смотри, смотри, он уже ушел на двадцать метров, а все оглядывается. Доедает! Нечистая сила!..»
…Отношения с командой у меня как у тренера с самого начала складывались нормально. Иногда, правда, замечал скептическое выражение на лице кого-то из ребят, не без этого. Старался не реагировать – работал. Уверен, работая, легче преодолевать непонимание. Осталось чувство благодарности к игрокам, которые и прислушивались к замечаниям, и готовы были высказать свое несогласие с каким-то тактическим вариантом. Ценные предложения принимал, от этого, по-моему, тренерский авторитет не страдает.
Только однажды, когда мы крупно проиграли московскому «Торпедо», у меня произошел конфликт с Игорем Нетто. Он явно не справлялся в этом матче с Ивановым, но слышать об этом не желал. Я уже говорил о занозистом характере человека, которого чту и люблю. Умный, справедливый, а вот замечаний в свой адрес не терпит. Может взорваться. Так случилось и в тот раз. Во время установки на второй тайм оскорбил меня. Все возмутились. Я поставил вопрос об отчислении Нетто, хотя пойти на такое было нелегко: он мой товарищ, мой друг, и, честно сказать, не представлял без него «Спартак». Меня все поддержали, поняли, дело тут не в личном «не стерплю!», а в главных принципах отношений команды и тренера. Игорь нашел силы переломить себя, мы объяснились и инцидент решили забыть.
Великое благо – открытое объяснение. Всякое может быть: кто-то погорячился, сорвется – важно не держать камня за пазухой. Поэтому я не мог и сейчас не могу понять заявления: «Я вошел в конфликт с тренером». Случается, что совсем юный, только что пришедший в команду футболист уже рассказывает на всех перекрестках, что не сработался с наставником.
Многие любители футбола, наверное, помнят затяжной конфликт Ловчева с Константином Ивановичем Бесковым. Во всяком случае, их отношения активно обсуждались на трибунах. Это я когда-то пригласил Евгения в «Спартак» из экспериментальной спортивной школы при стадионе имени Ленина, и он обращался ко мне как к бывшему тренеру, призывая в третейские судьи, жалуясь на то, как сложно с Бесковым. Я неизменно отвечал: «Ты – футболист, а он – тренер, тренер! Он вправе требовать от тебя прилежной работы, выполнения своих указаний, а свое творчество, пожалуйста, добавляй». И когда однажды самого Бескова в Управлении футбола спросили о конфликте с Ловчевым, он сказал: «Начнем с того, кто в команде тренер…»
Бывают игроки, которые пытаются подменить тренера. Чуть ли не руководить им. Ну, Бесковым, скажем, никак не поруководишь. И Ловчев, в конце концов, вынужден был покинуть «Спартак».
Чаще всего подобное случается, когда игроки не выдерживают бремени славы. На трибунах скандировали: «Же-ня, Лов-чев!» – и Женя Ловчев решил, что он самый главный и выше в футболе никого нет. Но футбольная жизнь такова: пока ты выходишь на поле в хорошей форме, болельщики тебя знают и приветствуют, а не появишься года два – забудут.
Уйдя из «Спартака», Евгений Ловчев закончился как игрок. Некоторое время выступал за московское «Динамо», но это уже был далеко не тот Ловчев, которого славили трибуны.
Надо сказать, что Ловчев не ладил тогда и с Бесковым, и с вратарем Прохоровым. Сложились две противостоящие группировки. Это отражалось на выступлениях команды. Оздоровляя коллектив, руководство отчислило обоих футболистов, и сразу состояние команды стабилизировалось, она стала в следующем году чемпионом страны. Да, иногда необходимо такое хирургическое вмешательство.
Аналогичный случай в «Спартаке», кстати, был и в 1958 году. Коллектив раздирали противоречия. Некоторые начали ставить личные дела превыше всего. Мы с Николаем Петровичем долго думали над создавшейся ситуацией. Одни недовольные желали играть за основной состав, хотя не имели для этого достаточных данных, другим наскучил футбол, и они были в основном поглощены меркантильными интересами. Мы решили удалить заскучавших из команды, хотя и Старостин, и я в общем-то не сторонники крутых мер. К тому же «Спартак» сразу лишался двух центральных защитников. Вставал вопрос: с кем остаемся? Один из освобожденных футболистов спросил: «Почему такая спешка?» Я ответил: «Никакой спешки нет. Ты не скрываешь, что футбол давно надоел, и мы помогаем тебе уйти из него. Футбол, – дело добровольное. Принуждая к нему, толку не добьешься».
