Футбол – только ли игра? - Симонян Никита Павлович (полные книги TXT) 📗
Честно скажу, нам пришлось трудно: кем заменить ушедших? Футболисты, поддержавшие руководство команды, тоже были озабочены – что будет с центром обороны, кто встанет на освободившееся место? Поставили Сергея Рожкова и Александра Гребнева. Все поняли, надо мобилизоваться, собраться. Игроки средней и передней линии, то есть линий атаки, буквально выкладывались на матчах. Хотя мы пропустили много мячей, но забили гораздо больше. И в результате вышли на второе место. Ребята потом признавались: «Думали, наступит крах». Не наступил. А оставь, мы все по-прежнему, неизвестно, к чему бы пришла команда.
В жизни команды бывают такие моменты, когда от тренера, начальника требуется решительность, чтобы избавить коллектив от разъедающей червоточины.
Подобное произошло у меня позже, в «Черноморце», с Головиным. Лучший игрок команды, но чрезвычайно капризный, заносчивый, ненадежный. К товарищам относился свысока. Часто нарушал режим. Был отчислен из команды. Через месяц коллектив взял его на поруки. Он сорвался снова. И уже безо всякого собрания его попросили покинуть команду и базу. «Черноморец» тогда не погиб – успешно провел оставшиеся игры. Так что самомнение «я – спаситель отечества, и без меня все рухнет» – ошибочно.
Можно иногда снисходить к слабостям звезд, но если ты убедился, что футболист, имей он самые великолепные данные, наносит моральный вред коллективу, с ним надо прощаться. Любой тренер встает перед выбором: оставить хорошего игрока и дрянного человека или отчислить. Не раз убеждался в том, что прежде всего надо принимать во внимание человеческие свойства.
«Звездная» болезнь поражает не только футболистов, но и некоторых тренеров. Добившись успеха, иные не чувствуют ног под собой, игнорируют и окружающих, и руководство, и прессу, и телевидение. Проводят тренировки, сидя на стуле у кромки поля, вместо того чтобы быть рядом с игроками, все замечать, вовремя подсказывать.
Прославленные тренеры старшего поколения – Аркадьев, Якушин, Качалин, на которых я всегда оглядывался, не снижали требовательности к себе.
Бывает, что игрок сознательно выбирает себе нового наставника. Тут опять же напрашивается сравнение с театром. Выдающийся режиссер будет работать не со всяким выдающимся актером и наоборот: они могут стоять на разных эстетических, художественных позициях, расходиться во взглядах на место режиссера и актера в театре. Как бы ни был блистателен актер, спектакль создает режиссер, лицо театра определяет художественный руководитель.
Запомнилось, как Георгий Александрович Товстоногов рассказывал, выступая по телевидению, об Иннокентии Смоктуновском. Гениально сыграв князя Мышкина, актер заявил: «Ну, теперь я могу выбирать роли, какие хочу». – «Может быть, – ответил Товстоногов, – но только в другом театре. Здесь пока руковожу я…»
Футболиста иногда не устраивают требования тренера, не может он к ним приспособиться и, уйдя, обретает себя в другом коллективе.
В начале шестидесятых годов целая группа покинула «Спартак» – Малофеев, Адамов, Погальников, Ремин.
Кто-то из них обиделся, что ему не вручили золотую медаль («Спартак» как раз в тот год вышел в чемпионы страны) из-за малого числа проведенных игр. Однако матчи все время шли напряженнейшие, и мы выбирали игроков наверняка, не имея права рисковать успехом всего коллектива.
Надо сказать, что только Эдуарда Малофеева мы с Николаем Петровичем уговаривали остаться. Он был новичком, пришел к нам из Коломны, и года еще не провел в команде. Не каждый ведь сразу проявит себя. А Малофеев как раз из застенчивых, скованных и долго не мог раскрыться, несмотря на хорошие данные. Мы готовы были работать с ним, помогать ему, но требовалось время, а ждать он не захотел.
Все эти футболисты не пропали. Заиграли, закрепились в других командах. Малофеев, например, хорошо прижился в минском «Динамо». И на здоровье, как говорится. Наверное, оно к лучшему. В «Спартаке» было много игроков сильнее его, и он, естественно, дольше, чем в Минске, задержался бы на вторых ролях. Я искренне порадовался, когда его включил в первую сборную страны, в составе которой он провел немало матчей.
Однако тогда на головы Старостина и Симоняна сыпались упреки болельщиков: «Вы разбазариваете футболистов, разбрасываетесь!» Каждому не объяснишь…
Есть игроки, не соответствующие стилю команды. Но здесь надо сказать и об уровне мастерства: блистательный футболист в любой команде будет блистать. Некоторые же способны проявить себя только рядом с партнерами, обладающими диспетчерскими данными, умеющими «обслужить» – вывести на ударную позицию, вовремя передать мяч. Если подобных партнеров в команде не оказывается, то неплохой в принципе игрок не всегда себя полностью реализует.
Вот был в «Спартаке» Вагиз Хидиятуллин, игрок от бога, очень одаренный, ушел в ЦСКА и погас. Вынужден был покинуть ЦСКА, перейти в «Карпаты», команду ниже рангом. Потом вернулся в «Спартак», вновь обрел себя, и все-таки это уже не тот Хидиятуллин, который тут начинал. Перспективы перед ним открывались очень широкие, но… Из-за неуравновешенного характера не умел трезво оценивать себя, ситуацию. Перебегая с места на место, потерял четыре-пять лет, причем лучших для футболиста.
Пожалуй, самым тяжким для меня как для тренера был процесс вынужденного расставания с игроком. Ведь ты как бы выносишь строгий приговор, а за ним – судьба человека. Всякий раз надрываешь себе сердце, даже если достаточно намаялся с этим футболистом, устал от его дисциплинарных срывов.
До сих пор не могу вспоминать без горького сожаления, без боли о Николае Абрамове. Вот кого одарила природа! Уже в юные годы он обладал таким футбольным мышлением, которое приходит обычно лишь с большим опытом. Но – увы! – не соблюдал спортивного режима. Мы терпели, воспитывали и в конце концов расстались. А Николай мог быть славой и «Спартака» и сборной.
…Кажется, неплохо складывалась моя тренерская судьба. В 1969 году «Спартак» снова выиграл звание чемпиона. Сезон не был для нас столь драматичным, как в 1962 году. Команда выступала намного ровнее. Мы на очко отставали от киевского «Динамо», и все должен был решить поединок с киевлянами.
День в Киеве выдался хуже не представить. Дождь со снегом, раскисшее поле. А игроки выступали против нас отменные – Рудаков, Сабо, Мунтян… Запомнился тот матч сольным проходом Осянина, который обыграл трех защитников и великолепно послал мяч в нижний угол ворот. Иосиф Сабо гневно кричал своим партнерам: «Какие же вы защитники! Он одного за другим вас обыгрывал, а вы до штрафной площадки врезать ему не могли, остановить!» Это мне потом мои ребята рассказывали.
Во второй половине началась страшная двадцатиминутная осада наших ворот. То, что творилось на поле, трудно передать. Наш Анзор Кавазашвили творил чудеса, все мячи брал намертво.
Назначен штрафной. Подошел к мячу Виктор Серебряников, мастер штрафных ударов, и закрутил его в нижний угол ворот. Анзор накрыл мяч в самый последний момент. Мы вздохнули, но не тут-то было. Судья заставил перебить. Какое он усмотрел нарушение, я так и не знаю. Серебряников снова подошел к мячу и закрутил его по дуге уже в противоположный угол ворот, Анзор снова спас команду от гола…
В 1971 году мы выиграли Кубок страны. И тоже был очень трудный финал – двухдневная борьба с ростовским СКА.
Матч, как известно, заканчивается со свистком судьи, и усилия игроков должны гаснуть в эту секунду, не раньше. Иной раз болельщики за пять минут до конца игры покидают свои места, начинают пробираться к выходу, уверенные, что ничего интересного и важного уже не произойдет на поле. И как ошибаются!
В первом матче мы проиграли 1:2. Секундная стрелка делала последний оборот. Геннадий Логофет, правый защитник, выбрасывал мяч из-за боковой линии. Вбросил его Джемалу Силагадзе, нашему нападающему, и я, сидя на тренерской скамье, про себя кричу: сделай передачу, сделай передачу!
И вдруг вижу, Логофет мчится по правому флангу, и Силагадзе передает мяч ему. Геннадий, в свою очередь, делает прострельную передачу. Кажется, и по воротам он не бил, но вратарь СКА пропустил этот легкий мяч. 2:2! В дополнительное время счет не изменился, а в переигровке «Спартак» победил 2:1.
