Моя жизнь в футболе - Бесков Константин Иванович (читаем книги бесплатно txt) 📗
— Да, неплохой получился эпизод. Есть и другие удачные кадры. Но в то же время порой в фильме ощущается некая искусственность, нарочитость. Такое впечатление, будто раньше всего было придумано название ленты: «Невозможный Бесков». Звучит почти сенсационно: не какой-нибудь упрямый или вредный, а просто невозможный! Могу предположить, что руководителей объединения «Экран», которые рассматривали творческую заявку авторов фильма, эпитет «невозможный» больше всего и привлек. Кассовое название. Оставалось оправдать его содержанием.
Помните сатирическую новеллу Карела Чапека «Как делается фильм»? К сценаристу являются представители киностудии и заказывают сценарий картины «На ступенях старого замка». Сценарист объясняет, что ему близка аграрная тема, например о сборщиках хмеля. «И прекрасно! — соглашаются представители киностудии. — Пусть сборщики хмеля в финале соберутся на ступенях старого замка!» — «Но замок в мой замысел не вписывается, — доказывает сценарист. — У меня речь идет о внешне благополучной городской семье, в которой вдруг происходят измена и убийство». — «И пожалуйста! — восклицают заказчики. — Пусть он убьет ее на ступенях старого замка!»
У них в план было внесено это эффектное название, и значит нужно подогнать к нему остальное.
По-моему, с лентой «Невозможный Бесков» происходило нечто подобное. Авторы всячески пытались вызвать у меня резкую реакцию, вывести из себя, наверное, чтобы заснять конфликтную сцену и оправдать слово «невозможный». То являлись все съемочной группой к раздевалке перед самой игрой в необговоренное заранее время, то предлагали мне поиграть перед камерой в «квадрате», продемонстрировать технику владения мячом (помнится, я ответил: «Посмотрите кинохронику сороковых годов»). Реагировал я на все подчеркнуто спокойно, не давая повода, так что эпитет «невозможный» остался в названии фильма, прямо скажем, неоправданным.
— Но впоследствии на первый план вышло совсем иное: в фильме о вас говорят (как бы от имени команды) Николай Петрович Старостин и Александр Бубнов, говорят очень позитивно, уважительно, с нескрываемой симпатией. Например, на вопрос, диктатор ли Бесков, Николай Петрович отвечает: «Диктатор, но… бархатный». А в конце сезона 1988 года, выступая в печати, Н. П. Старостин обходится уже без определения «бархатный». Неужели вы, Константин Иванович, так резко переменились за несколько месяцев? Или: Бубнов в фильме воздает вам должное, а спустя полгода на собрании команды заявляет, что если Бесков останется в коллективе, то он, Бубнов, из команды уйдет.
— А за год до этого тот же Бубнов заявил в присутствии многих спартаковцев, что, если Бесков уйдет из «Спартака», Бубнов немедленно уйдет вслед за ним. Бубнову вообще были свойственны эмоции, категоричность суждений, по смыслу диаметрально противоположных.
— Что же такое произошло в 1988 году? Что дало основания говорить о давних разногласиях, о затянувшемся конфликте, неизбежном взрыве и разрыве? Ведь в массе своей поклонники «Спартака» считали, что в команде — идиллия, полное единство руководства.
— Знаете, крайне неприятно обо всем этом вспоминать. Бередить эту историю. Она вся в прошлом. Снова объясняться и как бы оправдываться решительно не хочу.
— Можно понять вас. Горько и обидно осознавать, что, проработав 12 лет с командой, отдав ей массу сил, вложив в нее значительную часть своей души, свои знания, творческие идеи, многообразный опыт, в один миг оказываешься отринутым, отвергнутым. Известно, что решение о вашем увольнении было принято во время вашего отпуска, вас даже не было в Москве. Конечно, вспоминать об этом неприятно.
Но не одного вас касается эта некрасивая история. Она, увы, типична для нашего футбола. И вас самого выживали не самыми чистыми способами из разных команд. И Михаила Иосифовича Якушина уволили из «Локомотива» с оскорбительной формулировкой «за профессиональную некомпетентность». И Павла Садырина, приведшего ленинградский «Зенит» к золотым медалям (впервые в полувековой истории этого клуба), изгнали из команды взбунтовавшиеся игроки, в результате чего «Зенит» перекочевал в первую лигу и кажется, не на один год. В конце восьмидесятых годов многие коллективы высшей лиги объявили о своем недоверии к тренерам, избавились от них, и ничего доброго эти акции не принесли.
Лев Иванович Филатов в своей книге «Наедине с футболом» проследил психологию развития подобного конфликта: «Мне приходилось видеть, как группа самоуверенных, нагловатых и недалеких игроков затевала бунт против дельного тренера. Если им удавалось тронуть сердца «ответственных лиц», дни тренера были сочтены, несмотря на то, что в своих претензиях к команде и в первую очередь к этой распоясавшейся группе он был прав, и несмотря на то, что его репутация не вызывала сомнений. А проходил год-другой, и, глядишь, футболисты, в том числе зачинщики бунта, начинали переговариваться, что тот, прежний, хоть и напирал, и строжил, но знал дело…»
Книга Филатова вышла в свет в 1977 году, как раз тогда, когда вы старались вытащить из первой лиги провалившийся «Спартак». Значит, проблема отнюдь не нова. И раз уж вы не хотите бередить рану, говорить о конфликте в «Спартаке», то я, невольно оказавшийся в орбите этого конфликта, попытаюсь восстановить ход событий. Может быть, это описание принесет пользу какому-нибудь тренеру, спортивному или профсоюзному руководителю, кому-то из футболистов. Ведь горький опыт тоже может быть весьма полезным.
Эдуард Церковер
КОНФЛИКТ
Да простит читатель, что я уделю некоторое внимание собственной персоне: это диктуется необходимостью, логикой аргументации.
Мы учились в одной школе с Игорем Нетто — в московской 281-й средней, которая находилась в первые годы Великой Отечественной войны в помещении на улице Мархлевского, а к концу войны переехала в Уланский переулок. Игорь Нетто был старше меня на два класса. И он, и я со сверстниками ходили на улицу Мархлевского и в Уланский, потому что наши школьные годы пришлись на военное лихолетье и потому что жили мы в сретенских переулках: Нетто — в Даевом переулке, доме 11, квартире 8, конечно коммунальной, где жил и мой одноклассник Толя Русов (сейчас Анатолий Анатольевич Русов — ведущий инженер одного из московских проектных институтов). Игорь юношей был принят в «Спартак», и с того дня наши, сретенских мальчишек, общие симпатии к «Спартаку» обрели конкретное воплощение: в этой команде играл наш школьный товарищ.
Впрочем, это началось еще раньше. Мой отец, по профессии бухгалтер, до войны имел отношение к «Спартаку», во всяком случае, к годовым балансам, бухгалтерским отчетам «Спартака». Летом мы часто бывали в Тарасовке. Игроки команды, которых я мог бы назвать знакомыми или даже приятелями отца, ушли из жизни, поэтому за неимением доказательств воздержусь от ссылок на старые дружеские связи.
Работая три десятилетия в редакции «Недели», воскресного приложения к газете «Известия», я почти все эти годы возглавлял отдел новостей и спорта. Поэтому нередко писал о футболе, в том числе о «Спартаке». Со спартаковскими футболистами разных лет меня связывали приятельские отношения. Наверное, не случайно пригласил меня на празднование своего 50-летия Никита Симонян, пригласил и Игорь Нетто (об этом торжестве, проходившем у него дома, я здесь уже упоминал). Олимпийский чемпион Анатолий Исаев, замечательная спартаковская «восьмерка» пятидесятых годов, для меня просто Толя. Известный спартаковский защитник и полузащитник Геннадий Логофет — просто Гена. Сохраняются самые добрые отношения и с другими ветеранами команды.
Спартаковцы всегда помнили о верности их клубу. Когда «Спартак» должен был ехать в Испанию на очередной «турнир четырех» (уже во времена Бескова), именно ко мне обратился тренер Иван Варламов с просьбой организовать фотосъемку команды: срочно требовались рекламные снимки для зарубежной прессы и программок, продающихся на стадионах. Фотокорреспондент «Недели» немедленно выехал в Тарасовку и сделал все необходимое. Когда «Спартак» выиграл первенство страны и понадобился снимок команды, который можно было бы воспроизвести на пригласительном билете (готовилось чествование), снимок предоставил опять же я. Конечно, совершенно бескорыстно. Финансовые трудности команды были мне известны. Но даже со «Спартака»-миллиардера я не взял бы и рубля.
