Соавтор неизвестен (СИ) - "Старки" (первая книга TXT) 📗
— Было бы неплохо познакомиться.
— Вы уже знаете, как меня зовут, что ещё?
— А меня зовут Сергей.
— Что ещё? — выдержка официанта давала сбой. Давид разнервничался.
— Когда заканчивается твой рабочий день?
— Зачем вам?
— Я довезу тебя до дома.
— Спасибо, я доберусь сам.
— Жаль. Ты боишься меня. А я не опасен для тебя.
— Извините, разговор бессмысленный. Приходите к нам в паб ещё, но не ради знакомства со мной. Вот ваш счёт. — Давид составил на круглый поднос посуду, сунул в деревянный маленький бочонок чек-счёт и удалился из зала. Из приоткрытой двери мойки он наблюдал за «змеем» (так он уже окрестил посетителя). Тот медленно собрался, оставил в бочонке купюру. Отлично — будут чаевые. И вышел.
Давид ещё немного постоял у двери в зал, соображая, кто этот мужик и что ему надо на самом деле. И так как версию с контрразведкой и передачей «Жди меня» он исключил сразу же, а во влюблённость он просто не верил, ибо никогда сам не испытывал таких чувств, на душе у рыжеволосого официанта что-то протяжно заныло. «Опасность. Скорее всего, опасность, — говорил ему внутренний голос и тут же спорил сам с собой: — Но ведь он не был особо навязчив, как бывают некоторые посетители, а особенно посетительницы. Не лапал, не нарывался, не угрожал. Честно расплатился и сразу ушёл. Может, и нет опасности?» Давиду почему-то сразу вспомнилось, что два дня назад на него напали какие-то ублюдки. При этом, чего хотели, он так и не понял. Или не успел понять, так как те с криком «Псих!» вчистили от невменяемого Давида. Он давно научился бить сразу в кровь и не жалеть нападавших, а тут он и нож успел выхватить. По-видимому, ублюдки не были готовы к тому, что рыжеволосый юноша окажется диким кошаком. Убежали. Но почему сейчас Давид вспомнил тот случай? Вроде среди нападавших этого змея не было. Одинаковое чувство опасности. А Давид привык доверять своей интуиции.
Сегодня вторник, поэтому его смена заканчивалась в десять, до дома приходилось добираться самому. Сначала на маршрутке, потом на электричке всего две остановки. В это время это был самый надёжный транспорт. До вокзала он ехал вместе с Катей (Кэт), которая тоже потом на электричку, но немного в другом направлении. Именно Кэт, болтая всю дорогу об идиотизме своего жениха, вдруг ткнула Давида и показала в окошко.
— Смотри, какой!
Они стояли на перекрёстке в душной толчее горячих авто, прямо рядом с их маршруткой остановился мотоциклист. Такой марки мотоцикла Давид не знал, он решил, что механизм сборный. Двухколёсная машина была тюнингована вызывающими чёрно-оранжевыми разводами и нарисованной очень натурально мухой на баке. Седок вроде не привлекал к себе особого внимания. Ну, чёрно-оранжевый шлем. Ну, лёгкая куртка из чёрной, отливающей стальным блеском ткани. Ну, серые штаны, ботинки. И тут Давиду стало душно. На тыльной стороне кисти руки, что уверенно удерживала руль, пасть змеи. Сегодняшний посетитель. Мухо-змей.
Давид глубокомысленно ответил на любопытство Кэт:
— М-м-м… — но уже не мог слушать дальше её болтовню. Предположения, догадки, гипотезы замелькали в его голове. К удивлению Кэт, он вышел несколько раньше, чем обычно. Сразу юркнул во дворы, побежал в подъезд со сквозным проходом. Но не вышел на противоположную сторону, а поднялся на второй этаж и припал к тусклому грязному стеклу окна. Он не ошибся. Буквально сразу во двор въехал мухо-змей, медленно проехал вокруг детской площадки, подрулил к «его подъезду», остановился. По-видимому, прочитал о том, что здесь можно пройти в соседний двор. Кивнул самому себе и покатил во внутреннюю арку.
Давид побежал назад, на улицу. Пришлось ускориться. На электричку не хотелось опаздывать. Он влетел в вагон практически «в мыле», и двери сразу захлопнулись за ним. Людей в такое время уже не настолько много, обычные работяги уже дома, садоводы-дачники тоже уже приехали-уехали. Но Давид всё равно не стал заходить в вагон — две остановки можно и в тамбуре проехать. Он прижался спиной к качающейся холодной стене и стал перебирать варианты своего дальнейшего поведения. Если этот мухо-змей завтра придёт вновь в паб? То подойти и резко осадить? Или сделать вид, что не заметил? Может, вообще ничего страшного не происходит? Ну приглянулся какому-то мужику… Хотя что значит «приглянулся»? Он хотел сегодня поговорить. Может, стоит просто поговорить, а не бежать с выпученными глазами. Или, наоборот, бежать? Не может человек с такой хищной татуировкой и в таких ботинках быть милым воздыхателем. Но бежать, оголтело меняя свою устаканившуюся жизнь, ужасно не хотелось. Поэтому Давид всё больше склонялся к мысли поговорить завтра с посетителем Сергеем, не паниковать раньше времени. Подъезжая к своей станции, он уже было совсем успокоился, пока его взгляд не упал на пассажира, что сидел на второй скамеечке в вагоне. Тёмно-зелёная курточка из плащовки, на голове бейсболка, лица не видно, закрылся газетой. Серые штаны. Серые штаны! У колена на правой ноге заметное пятно. На том самом месте, что он оттирал сегодня влажной салфеткой… Мухо-змей?
Давид пригнулся зачем-то. Глупо. Ведь если это змей-Сергей, то наверняка он его уже заметил. В другой вагон не уйти: из-за опоздания забежал в последний. Давид вжался в угол тамбура так, что из вагона было его не видно, и лихорадочно соображал: «Мотоцикла сейчас у него нет — скорее всего, оставил на стоянке — поэтому при желании можно просто от него убежать. Но, может, сделать наоборот: проследить за ним? Он выйдет, я остановлюсь у киоска, а потом пойду за ним особо не скрываясь. Что он будет делать?» Давид даже улыбаться начал, представляя, как преследователь начнёт метаться и, возможно, остановится и объяснится. Или вообще это окажется другой человек. До нужной станции оставалось минуты три, когда Давид заглянул одним глазом через мутное стекло двери в вагон. Мухо-змея не было… На месте, где он сидел, лежала сложенная газета.
Давид даже расстроился: то ли этот мужчина его переиграл, то ли это был просто другой человек, но с таким же пивным пятном на штанине, и он ушёл в другой вагон. Почему ушёл? Да мало ли поводов… Давид оглядывался весь путь до дома. Змея не заметил.
Анна Ивановна, пожилая женщина бравой наружности, профессиональная стояльщица в очередях, у которой Давид снимал комнату, торжественно объявила ему, что завтра уезжает «ковыряться в земле», то есть настала пора копать, садить, удобрять и ещё куча всяких глаголов дачно-повелительного наклонения. У неё за городом шесть соток, что давно сгинувший муж получил от завода, и она всё лето их пестует, а потом продаёт на рыночке варенья и соленья. Давид равнодушно пожал плечами, он не тяготился постоянным соседством с ворчливой хозяйкой, тем более что видел её редко, всё время занимала работа. То, что она с мая по сентябрь будет показываться дома изредка, его не волновало: просто добавлялась обязанность поливать многочисленные насаждения в горшках, что типа украшали комнату Анны Ивановны и кухню.
Сегодня не спалось. Давид несколько раз подходил к окну, выглядывал в пустынный двор. Не давал покоя этот Сергей. А именно тот факт, что он ехал за ним. Но во дворе никого не было. Уродские дома хрущёвской постройки спали, закрыв глаза-окна; машины, забившие своими железными телами все углы и дорожки двора, замерли, и даже местные кошки-собаки не нарушали ночной распорядок спокойствия. Никого. Давид решил, что у него развивается мания преследования, но такой саркастический подход тоже не успокоил его. На цыпочках, чтобы не разбудить хозяйку, он вышел покурить в подъезд. К широкому обожжённому подоконнику с общей пепельницей — банкой из-под сгущёнки. Когда он уселся на подоконник, почувствовал под задницей что-то твёрдое. Вытащил зажигалку в форме маленькой гранаты. На её круглом железном бочке было художественно нацарапано «Серёге. 13.02.12».
Тревога вновь затопила внутренности, добираясь до горла. Давид знал, что в подъезде на этом окне курит гаишник Владимир из пятнадцатой квартиры, его сын Мишка и шалава Лариса из восемнадцатой, которая никогда не пользовалась зажигалками (она их боялась). Никаких Сергеев в их доме не было. Подъезд вообще был спокойным, пенсионерским, на всех этажах, кроме пятого, на подоконниках стояли петуньи и бегонии. Даже к студенту Мишке никто не приходил. А тут…
