Только одна ночь - Дэвис Кира (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
Мне нравится этот образ.
– Женщина с сумочкой от Hermes знает, что ей нужно просто достать пистолет, чтобы держать волков на расстоянии. Она делает это только в случае крайней опасности. Потому что пистолет в руке вульгарен, обычен, – говорит он. – Но когда он тщательно спрятан в сумочку от-кутюр, он становится чем-то еще.
По мере того как метафора обрастает деталями, она теряет свою привлекательность. Оружие, которое нельзя держать в руке, бесполезно. Оно отрицает свой raison d’etre.
Но я улавливаю смысл. Вчера я была не той женщиной, которую он хочет видеть во мне, не той, которая встречалась с ним, которая влюбилась в него. Вчера вечером оружие явилось из сумочки на свет.
– Я слишком остро отреагировал вчера вечером, – повторяет он. – Но ты меня напугала. Не потому, что твои слова показались мне экстремальными, а потому, что ты бы так никогда не выразилась.
Он встает, берет из букета одну розу и протягивает ее мне.
– Помнишь, как я в первый раз купил тебе розы? В день нашего знакомства?
– Я только что закончила аспирантуру, – кивнула я, вспоминая. – Эллис взяла меня с собой на встречу выпускников Нотр-Дама, потому что встречи Гарварда не принесли мне интересных предложений о работе.
– Я помню, как ты держала себя, – говорит он, – скромность и сила. Как только я тебя увидел, мне захотелось быть рядом с тобой.
Мои глаза останавливаются на розах, время течет вспять.
В тот день Дейв выглядел превосходно. По-мальчишески милый… может, чуть неловкий в своей рубашке в тонкую красную полоску и синем галстуке, в городе, где галстуки носят исключительно продавцы автомобилей и банковские служащие. Но мне понравилось, что он не играет по правилам Лос-Анджелеса. Он выделялся. Он словно явился из тех времен, когда образованные люди были джентльменами, а слово «элитарность» не несло в себе отрицательной окраски.
В начале нашей беседы он немного стеснялся, но по мере разговора быстро обрел уверенность. Он сказал, что замолвит за меня словечко в крупной консалтинговой компании, в которой я когда-то мечтала работать. Меня не взяли туда из-за отсутствия опыта, но оказалось, что крестный Дейва – один из отцов-основателей фирмы. Он мог дать мне крайне редкий и плодотворный второй шанс.
А потом Дейв начал рассказывать мне о себе, как он уже два года живет в Лос-Анджелесе. Он ненавидел смог, ненавидел пробки, ненавидел людей и культуру Голливуда. Но ему нравилась его фирма и то богатство, которое удается извлечь из карманов от Armani. Было бы очень безответственно все бросить и уехать в какой-нибудь милый захолустный городишко.
Я сразу поняла, как мы с ним похожи. Он следовал правилам. Он был ответственным, прагматичным – не руководствовался соблазнами и внезапными порывами. Дейв был надежным. И вот я стояла там, рядом с ним, выпускница Гарварда с целой кучей долгов по студенческим кредитам и без единого достойного предложения о работе, и надежность казалась мне очень милым… даже сексуальным качеством.
И мне тоже захотелось быть рядом с ним.
Он подносит розу ближе, теперь ее лепестки касаются моей шеи. Этот жест возвращает меня в реальность.
– Не меняйся, Кейси, – умоляет он. – Ты – единственное, из-за чего я могу вытерпеть этот город. Когда я с тобой, мне кажется, что я недалеко от родного городка. Когда я с тобой, я дома.
Он делает шаг вперед; роза остается на прежнем месте, нежные лепестки у моей кожи.
– Не меняйся. Прошу тебя, не меняйся.
Это мужчина, которого я хотела обвинить в своих же проступках. Это мужчина, которого я предала дважды за одну неделю. Это мужчина, который видит меня такой, какой я хочу, чтобы меня видели окружающие. В его глазах я леди, смертоносное оружие в дизайнерской сумочке. Дейв видит во мне стремление к тому, кем я хочу быть, тогда как мистер Дейд видит женщину, от которой я бегу. Дейд видит ту версию, которую я похоронила в мешке для одежды.
Мне следовало понять это раньше, до того, как я приняла приглашение нарушить правила.
Мне не пришлось искать свою роль в жизни. Мне ее всегда навязывали. Родители, учителя, этот мужчина с белыми, белыми розами. Моя сестра выбрала другой путь. Теперь разговоры о ней в моей семье под запретом. Как древние египтяне, которые стирали образы и имена впавших в немилость богов, моя семья просто стерла сестру из своей жизни. Я живу той жизнью, которой от меня ожидают и за которую меня любят. Так зачем же все менять теперь?
– Сегодня я собираюсь купить тебе кольцо, – говорит Дейв.
Я киваю и улыбаюсь.
Магазин за магазином, кольцо за кольцом, и ни одно из них не кажется правильным. Некоторые слишком тяжелые, другие слишком мрачные. Бриллиант за бриллиантом, каждый достаточно острый, чтобы порезать стекло. Каждый говорит о традиции, восходящей к пятнадцатому веку. Об истории, приправленной кровью и жадностью. Есть гораздо более невинные обычаи. В колониальные времена мужчины дарили женщинам наперстки в знак вечной привязанности. Не знаю, что бы я делала с наперстком.
Но я также не знаю, что делать с бриллиантом.
– Может, какой-нибудь другой камень? – предлагаю я, разглядывая кроваво-красный рубин.
Женщина за прилавком улыбается дежурной улыбкой продавца, который учуял запах денег.
– Он фактически не обработан. – Она вынимает кольцо из стеклянной витрины и протягивает мне. – Его просто достали из земли, обрезали и отполировали.
Дейв морщит нос. Ему не нравится такое определение, но меня оно завораживает. Я подношу камень к свету.
– У всех рубинов есть небольшие изъяны, – продолжает продавщица. – Вкрапления волосков рутила. Мы называем их ниточки шелка. Рубин – более сложный камень, чем бриллиант. Он отличается от других своими изъянами.
Ниточки шелка. Теплый, уютный термин. Тут даже изъянам подбирают красивые имена.
– Нам нужен бриллиант, – отрезал Дейв. – Он более… чистый.
Я не знаю, правда ли это. Десятилетия рабства в Южной Африке, бессмысленная военная диктатура несметно богатой Мьянмы. Боль и несправедливость – и все это ради красивых маленьких камушков, которые призваны быть символом самого светлого чувства. Хотя, может, они-то как раз и подходят, если задуматься об истинной сути любви.
– Будет ли слишком неуместно выбрать что-то другое? – спрашиваю я Дейва.
Дейв колеблется. Внутренняя борьба отражается в его глазах. Я знаю, что он сравнивает размер своей вины за вчерашний вечер со своими истинными желаниями.
Вина побеждает.
– Если ты действительно хочешь рубин, так тому и быть. – Он целует меня в щеку и обнимает за напряженные плечи. – Я хочу, чтобы ты была абсолютно счастлива.
Надевая кольцо на палец, я думаю, мудро ли желать человеку чего-то столь преходящего и иллюзорного, как абсолютное счастье.
Несколько часов спустя и через несколько минут после того, как Дейв отправился играть в бадминтон со своим партнером по бизнесу, я сижу дома, размышляя… ну… над всем подряд.
Кольца у меня нет. Цена оказалась больше, чем выделенный Дейвом бюджет. Поэтому мы ушли. Он сказал продавщице, что хочет подумать, а она в свою очередь заверила нас, что поговорит с менеджером и спросит, можно ли немного сбавить цену. Дейв считает, что это первый шаг к скидке, да и накрутка на драгоценные камни настолько высока, что не поторговаться было бы чистым безрассудством. Но я непременно получу свое кольцо. Он наденет его мне на палец, и оно там останется… навсегда. Как мы и планировали.
Я прокручиваю в голове это слово: навсегда. Я не знаю, что оно означает.
Я беру с журнального столика «Форбс», но не могу на нем сосредоточиться.
Нет ни одной логической причины, по которой я не должна выходить за Дейва. Он делает все, что полагается. Дарит мне кольцо, которое я хочу, в обмен на согласие быть такой, какой я была всю свою жизнь. Все, чего он хочет, – чтобы я отбросила недавние дикие выходки. Компромиссы – это опорные балки, на которых держится любой брак.
