Павана - Робертс Кит (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
Он пересек дорогу напротив гостиницы «Георг», прошел через ворота во двор, поднялся по лестнице, снова открыл дверь своей комнатушки. Погасил лампу, вдохнул аромат свежевыстиранных простыней от Гуди Томпсона.
В постели было холодно, как в могиле.
Его разбудили крики торговок рыбой, разносящих товар по домам. Где-то поблизости позвякивали маслобойки; в морозном воздухе двора хрустели чьи-то голоса. Он лежал неподвижно, лицом вниз, и не сразу ощутил лед на сердце. Потом вспомнилось, что он умер; он встал, оделся, не ощутив холода выстывшей за ночь комнатенки. Умылся, побрил незнакомца, который смотрел на него из зеркала, и направился к своему «буррелю». Бортовые украшения локомотива, блестящие в лучах хилого утреннего солнца, прихватила корочка льда. Джесс открыл топку, разворошил тлеющие красные угольки и развел огонь. Есть не хотелось; он пошел на набережную и, рассеянно поторговавшись, купил рыбы, велев доставить ее в гостиницу «Георг». Ящики загрузили как раз во время поздней заутрени в церкви, и он решил задержаться на исповедь. Джесс старательно обходил «Морскую деву»; единственное, чего он хотел, так это поскорее убраться прочь, побыстрее оказаться в дороге. Он еще раз проверил «Леди Маргарет», начистил таблички с названием, ступицы колес, рельефный орнамент на маховом колесе. Потом вспомнил, что хотел купить кое-что, примеченное в витрине магазина, — небольшую картинку: Святая Дева, Иосиф, коленнопреклоненные пастухи и младенец Иисус в яслях. Джесс постучался к хозяину магазина, картину запаковали, и он заплатил деньги; у его матери прорва таких картин, а эта будет хорошо смотреться на серванте в Рождество Христово.
Наступило время ленча. Он заставил себя поесть, проглотил пищу, безвкусную, как трава. Собрался было оплатить счет, но вспомнил: теперь все будет записываться на счет фирмы «Стрэндж и Сыновья из Дорсета». После еды направился в одну из закусочных «Георга», опохмелился, чтобы прогнать мерзкий привкус во рту. Джесс поймал себя на том, что подсознательно ждет — знакомых шагов, знакомого голоса, записочки от Маргарет, в которой она просит не уезжать, потому что передумала. Не стоило впадать в такое состояние, но совладать с собой он не мог. Никакой записочки так и не принесли.
Ближе к трем Джесс вернулся к своему «буррелю» и развел пары. Он отцепил «Маргарет», развернул, присоединил передом к вагонам и вытолкал их на дорогу. Маневр сложнейший, но он выполнил его машинально. Вернув «Маргарет» в обычное положение перед вагонами, он нажал на рычаг реверса и не спеша открыл клапан регулятора. Наконец-то размеренно загрохотали колеса. Ему было ясно, что стоит ему разделаться с делами в Парбеке, и он больше никогда не вернется сюда. Не сможет, вопреки обещанию. Будет посылать в эти края Тима или еще кого; то, что умерло в нем, способно ожить, если он вновь увидит ее. А одного раза более чем достаточно.
Ему предстояло проехать мимо пивной. Из трубы «Морской девы» валил дым, но иных признаков жизни заметно не было. Поезд погромыхивал за спиной, с шумом подчиняясь его воле. Ярдов пятьдесят он не отнимал руки от свистка, подавая сигнал вновь и вновь, извлекая из «Маргарет» низкий металлический стон, обдавая улицу паром. Мальчишество, но порыв обуздать не удалось. Вскоре он был уже на просторе и поднимался в гору к вересковым пустошам — прочь, прочь от Сваниджа. Джесс прибавил скорости — ведь он опаздывал, а в том мире, который он покинул, казалось, целую вечность назад, о нем тревожился человек по имени Дикон.
Слева от дороги, в отдалении, высоко уходила в небо башня семафора. Джесс просигналил: два коротких гудка, один длинный — как принято у всех буксировщиков. Несколько мгновений там ничего не происходило, потом ему замахали: дескать, ясно. Сейчас его «бур-рель», как пить дать, разглядывают в цейсовский бинокль. Член гильдии сигнальщиков ответил, стало быть на север от башни к башне живо побежит такая весть: локомотив «Леди Маргарет», «Стрэндж и сыновья», Дурновария; из Сваниджа направляется в Корвесгит, пятнадцать часов тридцать минут; все в порядке…
Быстро приближалась ночь, а с ней и обжигающий мороз. Джесс круто повернул на запад задолго до Уорехэма, срезая дорогу напрямик через пустошь. «Буррель», однообразно ревя, катил на своих семифутовых ведущих колесах — за ним клубились тощие призраки, свитые из пара. Он остановился лишь раз — пополнить водой баки и зажечь лампы, потом опять понесся по болотистой пустоши. Появилось что-то вроде легкого тумана или изморози; туман особенно льнул к впадинам на затвердевшей земле и причудливо мерцал вокруг боковых ламп. Зловеще свистел ветер. С севера от Парбека, со стороны узкой полоски моря, зима может навалиться шустро и всей силой; уже к завтрашнему утру пустоши могут стать непроезжими — колеи занесет слоем снега фута в два, если не больше.
Прошел час, как он выехал из Сваниджа, а «Маргарет» все так же гремела хвалебную песнь своей мощи. У Джесса даже слезы выступили при мысли, что по крайней мере хоть она сохранила ему верность. Из-за темноты локомотив перестал быть виден с семафорных башен — теперь до самого прибытия домой никаких сообщений о нем не будет. В воображении рисовался встревоженный старик Дикон, переминающийся с ноги на ногу у ворот машинного депо под ярко горящими факелами, прислушивающийся то одним ухом, то другим, стараясь за много миль уловить звук выхлопов. Локомотив проехал мимо Вула. Теперь до дома рукой подать; дом — последнее утешение…
Незваный гость чуть было не застал его врасплох. Поезд замедлил ход, взбираясь на вершину холма, как вдруг из ниоткуда появился какой-то человек, нагнал локомотив и метнулся на подножку площадки машиниста. Джесс услышал топот башмаков по дороге, и какое-то шестое чувство предупредило его о движении во тьме. Он уже занес лопату, метя пришельцу в голову, но остановился, потому что тот истошно закричал:
— Очумел, дружище? Корешей не признаешь?
Джесс кое-как сохранил равновесие, ругнулся сквозь зубы и снова взялся за рулевое колесо.
— Коль… Какого лешего ты здесь делаешь?
В отраженном свете боковых огней было видно, как еще не отдышавшийся де ла Хей осклабился:
— Так, путешествую, друг мой. Вот увидел тебя и обрадовался. Маленькая передряга, знаешь ли, ну и пришлось ночевать на этой чертовой пустоши…
— Что за передряга?
— Да ездил в одно местечко, — сказал де ла Хей. — Фермочка возле Каллифорда. Рождество с дружками. Смазливые дочки. Ну и — сам понимаешь, Джесс!
Он хлопнул Джесса по руке и загоготал. Но тот с суровым видом спросил:
— А что сталось с твоей лошадью?
— Охромела, скотина. Сломала ногу. — Где?
— Там, на дороге, — беспечно махнул рукой де ла Хей. — Перерезал ей глотку и скинул в канаву. А не то проклятые разбойники углядят ее и сядут мне на хвост… — Он подул на руки и протянул их поближе к топке, заметно дрожа в своем куцем дубленом полушубке. — Экая холодрыга… Далеко едешь?
— Домой. В Дурноварию.
— Эге-ге, — пристально взглянул на него де ла Хей, — выглядишь ты хреново. Приболел, что ли?
— Нет.
Коль настойчиво потряс его за плечо.
— Да не ломайся ты, дружище. Может, кореш поможет тебе? Джесс отмалчивался, не спуская глаз с дороги. Де ла Хей внезапно захохотал.
— Это пиво. Конечно же, пиво! Неужто у старины Джесса желудок съежился? — Коль показал сжатый кулак. — Вот такой вот стал, как у ребенка? Да, ты больше не боец — эх, что жизнь, собака, с нами делает…
Джесс опустил взгляд на приборную доску, открыл краны бака в чреве локомотива, услышал, как вода выплеснулась на дорогу, повернул рукоять нагнетателя — клубы пара возвестили о том, что насосы заполняют паровой котел. Деревянным голосом он произнес:
— Да, видать, от пива. Пора бросать пьянство. Старею. Де ла Хей пристальнее прежнего уставился на него.
— Сынок, — сказал он, — у тебя, похоже, проблемы. Хлопот выше крыши. Что, не так? Выкладывай, не таись…
Проклятая интуиция не изменяла ему и теперь. Еще в колледже он был весьма проницателен — чуть о чем подумаешь, а он уж и угадал. Это-то и было сильнейшим оружием Коля; именно так он завоевывал сердца женщин. Джесс рассмеялся горьким смехом; и внезапно выложил все, как на духу. У него и в мыслях не было рассказывать, однако же он рассказал все, до последней малости. Как начал, так и понесло, до самого конца.
