Пуля для Власова. Прорыв бронелетчиков - Карде Игорь (книги без сокращений .TXT) 📗
– Товарищ капитан, нельзя ли у меня бронебойщиков оставить? – попросил Мешков. – Не дай бог, танки снова пойдут, а бить-то их нечем! А тут, если шмальнуть из пэтээра, да еще с близкого расстояния, поразим, как пить дать!
– Эх, кто бы мне самому пэтээров еще дал, – горько вздохнул Воронцов, – просил у командира полка Сульдина расчеты, да куда там! Сколько раз ему твердил: у нас – танкоопасное направление, дайте бронебойщиков! Но нет! «Только в самом крайнем случае, – отвечал, – если будет не меньше десяти машин… А так – обходитесь своими силами». Вот и обходимся – тем, что имеется. Так что бронебойщиков, Мешков, я тебе не дам – в других ротах они тоже требуются…
С этими словами он покинул взвод, и Иван, огорченно вздохнув, занялся обычными делами. Прежде всего решил выяснить, сколько патронов и гранат у кого осталось. Подвозили-то их нечасто и нерегулярно, вот и надо было экономить. Берегли, стреляли через раз, а теперь, видимо, придется еще больше зажимать – а то совсем драться станет нечем.
И еще надо выяснить насчет продуктов – сколько осталось… Хотя чего думать-то, и так все ясно: немного горохового концентрата и сухарей, вот и все. Еды им также привозили крайне мало и с большими задержками… Чтобы как-то разнообразить обед, бойцы клали в котелок все, что можно было найти: листья липы и одуванчиков, заячью капусту, траву-кислицу. От такого скудного питания они опухали, еле передвигали ноги, у многих начался кровавый понос.
Да еще воды нормальной не было. Хлорка для обеззараживания давно закончилась, а в ручьях и речках плавали трупы – как свои, так и немецкие. Хоронить-то не всегда удавалось… Ясно, что пить эту воду было нельзя, опасно. А если брать болотную, то и того хуже: она ржавая и очень вонючая. И еще пахнет тиной…
Приходилось отправлять красноармейцев за два километра к разбитому хутору, где был колодец. Деревенские дома давно сгорели, еще во время зимнего наступления, сараи и амбары растащили по бревнышку на взводные нужды (надо же строить блиндажи и укрытия!), а колодец, к счастью, уцелел. Хороший, глубокий, и вода в нем – вкусная, чистая, прозрачная…
– Слушай, взводный, – к Ивану подошел сержант Аникеев, правая его рука, – ребята говорят, что видели на хуторе молодой щавель. Нарвать бы его к обеду, а? Думаю, можно еще на огородах покопаться, может, чего и найдем. Лук, к примеру, или чеснок. Они же с прошлой осени остались, не выкапывали… И первые перья небось уже полезли. Вот бы их пожевать – от цинги проклятой…
Иван кивнул – давай, это дело хорошее. В самом деле, на деревенском огороде чего только не растет: и лук, и чеснок, и картошка… Картошку, правда, давно уже всю выкопали и съели – еще в начале марта, схарчили за один присест. А вот щавель – его раньше не было, очевидно, только что вылез…
Если добавить его в суп – очень хорошо получится: и вкусно, и полезно. Бабушка Авдотья Васильевна всегда говорила: «От щавеля зубы крепкие делаются, а глаза – зоркие. Не смотри, что он кислый, зато полезный, сил от него много». Иван Мешков крепко запомнил эти слова…
Сержант Аникеев, захватив двух бойцов, поспешил на огороды – рвать щавель, пока красноармейцы из других рот не заметили и не собрали. Иван же решил пойти в землянку – поспать. Отдохнуть, пока немцы вновь не полезли.
Тяжелый гул и надсадный, низкий вой разбудили Мешкова. Он открыл глаза и мгновенно понял – «лаптежники». Прилетели, гады!
Надо быстро выбираться наружу и укрываться в земляной щели – так больше шансов уцелеть. Да и откапывать, если что, будет гораздо легче…
Но не успел: мощный удар сотряс блиндаж, сверху посыпались сухие комочки земли и глины. К счастью, прочный накат из толстых сосновых бревен выдержал разрыв – Ивана не завалило, не придавило тяжестью земли…
Мешков выскочил наружу и осмотрелся: немецкие бомбардировщики утюжили его позиции. Кинулся к земляной щели – потеснитесь, ребята, дайте место взводному! Хорошо, вырыли заранее и в достаточном количестве, есть где укрыться. Пусть фрицы теперь бомбят, не страшно, переждем, пересидим. В который уже раз…
Над окопами кружилось не менее десяти «лаптежников»: видимо, немецкое командование, обозленное вчерашней неудачей, решило наказать упрямых русских. И вбить их живыми в землю…
«Юнкерсы» встали в круг и, пикируя по одному, сбрасывали воющий смертоносный груз на позиции. В сторону летели комья рыжей глины и куски бревен – остатки бруствера и блиндажей. Красноармейцы укрылись в щелях и старались не высовываться. И не стреляли в ответ – все равно без толку.
Из винтовки или пулемета «лаптежник» не поразишь, а зениток у них не имелось, давно увезли из полка для прикрытия штаба армии. Были, правда, пэтээры (капитан Воронцов смилостивился, оставил пару штук), но тратить последние патроны на «шарманщиков»… Бессмысленно, сбить все рано трудно. Хотя, говорят, иногда это удавалось. Нет, все же лучше оставить патроны для бронетехники – так вернее…
Налет продолжался минут двадцать, потом немцы, удовлетворенные результатом (разнесли русские укрепления), повернули назад, на аэродром. С чувством хорошо выполненной работы.
Иван вылез из щели и осмотрелся: больших разрушений вроде нет, траншеи и ходы сообщений в основном целы. А то, что разбито, легко можно восстановить. Для русского мужика вырыть окоп или землянку – пара пустяков. Руки-то к лопате привычные…
Мягкий, болотистый грунт на окраине Красного Села позволял копать легко, без труда. Земля давно оттаяла, и лопата входила в нее, как нож в масло. Правда, воды было много, приходилось делать отводные канавки, но это ничего, не страшно…
Был в рыхлой, болотистой земле еще один плюс: бомбы плюхались в нее и часто не взрывались, оставляли лишь глубокие ямы, заполненные мутной, желтой водой. Некоторые воронки, правда, оказывались по пояс или даже по грудь. И на их месте возникали маленькие озерца… Если в такое ночью, в темноте провалишься, приходилось выбираться вплавь, а потом снимать с себя всю одежду и тщательно выжимать. Сушить-то негде, костер развести нельзя – немцы сразу заметят и накроют огнем. И из минометов, и из орудий…
Гораздо опаснее ям были гарусы – окошки черной болотной жижы. Они вообще не имели дна – по крайней мере, пятиметровый шест уходил в них полностью. Приходилось обходить их далеко стороной.
А еще были обманчивы зеленые лужайки в лесу. Подумаешь, что это полянки, захочешь прилечь, отдохнуть, и сразу пропадешь. Это же топи, покрытые зеленоватой ряской! Не дай бог угодить в такую, засосет мгновенно. И люди, и лошади, и особенно техника, тракторы и грузовики, камнем вниз уходили, в черную, бездонную глубину. Хорошо, если водитель успевал выскочить из кабины…
Так и сражался Иван Мешков – среди бесконечных болот, на раскисших весенних просторах. Все ему было понятно и ясно: гитлеровцы пришли, чтобы захватить и поработить его Родину. Значит, надо с ними драться – жестоко, беспощадно, насмерть. Или ты их, или они тебя, третьего не дано. Недаром эта война уже получила название Великой Отечественной. Народной, справедливой, за Отчизну.
Глава четвертая
Поздно вечером в блиндаж к Ивану неожиданно пришел командир разведчиков лейтенант Егоров. А вместе с ним – трое бойцов. Все – рослые, крепкие, в немецких маскхалатах, с трофейными автоматами на груди. Поздоровались, вышли на воздух курить и говорить.
В землянке-то тесно – помимо Ивана в ней ночевало четверо его сослуживцев: сержант Аникеев, взводные связист и фельдшер, а также командир первого отделения Ломов. Спали прямо на полу, на лапнике, плотно прижавшись друг к другу. И сейчас все уже отдыхали…
– Тут такое дело, – начал Егоров, – из штаба дивизии нам спустили приказ – надо добыть «языка». Немцы, похоже, что-то затевают, может быть, крупное наступление. Вчера на тебя шли, но это, судя по всему, была лишь разведка боем, прощупывали слабые места в обороне. Поэтому и не особо упорствовали, почти сразу отступили… Но есть сведения, что идет накопление сил, особенно бронетехники. Немецких диверсионных групп в последнее время стало гораздо больше, только на этой неделе мы с тремя столкнулись. Две уничтожили, но одна, зараза, ушла. Жалко, конечно, было, но так вышло. В общем, надо выяснить, что к чему…
