Столичный доктор. Том VI (СИ) - Вязовский Алексей (полные книги .txt, .fb2) 📗
И вот мы такие: здрасьте. Мы тут бронхоблокатор решили поставить. Материал не определён, доступ через торакотомию. Поехали. Из чего делать, и думать не пришлось. Нужно нечто, не поддающееся коррозии, и не отторгающееся организмом. Из металлов есть золото, а есть платина. Остальное — хуже. Неметаллы, как выяснилось, тоже много выбора не дают. Слоновая кость. Стекло какое-нибудь особо твердое, надо поинтересоваться, делают ведь что-то такое. Керамика еще. Конструкция изделия проста до безобразия: трубка, закрывающая просвет бронха, а внутре у ней клапан односторонний — наружу пускает воздух, а обратно — нет. Ювелиры такое сделают на коленке в обеденный перерыв.
К этому мы пришли на первом, пристрелочном совещании нашей группы. Да, те самые Склифосовский, Вельяминов, Насилов, и примкнувший к ним Баталов. И вопрос с доступом решили. Каждый его производил десятки, а то и сотни раз. Нет того количества алкоголя, которое может любого из нас сделать неспособным к этому действию. А дальше сложнее. Надо выделить, в какой бронх изделие пихать, не ошибиться при этом, а потом всё закрыть, зашить, и молиться. Чтобы не было кровотечения, во время и после операции, чтобы в бронхе свищ не образовался, против гнойного плеврита, сепсиса, эмпиемы, дыхательной недостаточности. И еще много чего неприятного. Закупорка блокатора сгустками крови, слизью. Тромбоэмболия, застойная пневмония… И наркоз.
Я, как самый молодой, писал этот список возможных неприятностей, и закончил только на второй странице. А почерк у меня совсем не размашистый. Я бы даже сказал, убористый. Испугало нас это? Как бы не так. Старая шутка, что аппендэктомия является одновременно и самой простой, и самой сложной операцией, не на пустом месте родилась. Любое, даже самое подготовленное и тщательно продуманное вмешательство может закончиться похоронами. Судьба, значит, такая. А хирург — даже не рука ее, а так, заусенец на пальце. К тому же все знают: непредвиденные осложнения хуже известных.
Пока мы тренировались на трупах, получая выдающиеся по скорости и отточенности действий операций, бригада любителей экзотических фотографий под руководством Семашко подбирала добровольцев. Вот Николай мне потом и живописал ужасы бесплатных больниц. Палаты, где по два десятка пациентов, а то и больше, скученность, скудная кормежка, замученный персонал. Отсутствие профессионального выгорания плюс наивные взгляды на мироустройство дали в сумме горящие глаза и очередное обострение мечт о необходимости всё отнять и поделить. И даже байка про Ротшильда, который пригласил революционеров в кассу получить каждому по два франка с сантимами — именно столько причиталось в результате дележки, никакого влияния не возымела.
Только Агнесс смогла слегка утихомирить моего помощника. Сдается мне, он в мою жену втихаря втюрился. Но никаких поползновений не было. Чувства испытывает сугубо платонические. Я даже задумался на тему, что Жигану надо срочно поручить подыскать ему какую-нибудь дамочку с внешностью наивной курсистки, да следить, чтобы не проникся до той степени, что жениться соберется. А то у парня гормоны не в ту сторону работают. Только как вот бы не оказалась, что будущая «курсистка» тоже из марксисток… Получится взрывообразная смесь, которая похоронит под собой все семейное счастье дома. Анкетировать их что ли перед знакомством?
Кроме ужасов современной медицины Семашко возмущался недисциплинированной командой студиозусов. Маски надевать забывают, могут надеть чуть не на подбородок.
— Пристыдите их потом шуткой, что маску на лице носят те, кто в науку верит. Но те, кто нос не закрывает, тот не понимает ее сути. А у кого она остается в кармане, тот, получается, в магию верит. Ну и загробную жизнь.
— Где вы хоть берете все эти максимы? — поинтересовался Николай.
— Напрямую из космоса, конечно же, — отговорился я.
Не сказал только, что до ковида еще дожить надо, тогда и не так юморили. Впрочем, ждать ковида не надо — впереди испанка.
В итоге всех добровольцев свезли в одну кучу, для чего в клинике военно-медицинской академии выделили две палаты. Восемь человек, все мужчины — от стариков до подростков. Не то чтобы ни одна женщина не захотела, но решили пока устроить гендерное неравноправие. Все по моему настоянию подписали совершенно бессмысленные и бесполезные бумаги, что соглашаются на участие в экспериментальном лечении, без претензий к врачам. В нынешние времена и так никто ничего не скажет. Не получилось — и ладно. К смерти сейчас большей частью очень спокойно относятся. Фатализм как главенствующая идеология.
Но эти считали себя счастливчиками. Как же, кормят от пуза, господские мягкие кровати, лекарства. И смерть первого из них, рабочего завода Нобеля Михаила Фенькова, наступившая от послеоперационного кровотечения, никого не расстроила. Перекрестились, пробормотали молитву — и всё тут. Пожил мужик сорок два года — счастливчик. А что от чахотки помер, так тут все такие.
Студентов я взгрел. Пригрозил, что временное отчисление может стать постоянным. Эти засранцы вместо того, чтобы сидеть у постели больного и контролировать показатели жизнедеятельности, внаглую спали. А отчет потом подделали. Сами же пациенты их и продали, причем совершенно того не желая. Посетовали, что ребята совсем не спят, вот только ночью и урвали чуток сна. Первая жертва оказалась напрасной.
Второй пациент умер на столе — остановилось сердце. Сколько мы не пытались «завести», все без толку. Чахоточные, они худые, жизненных сил мало.
— Пошла черная полоса, — резюмировал Склифосовский, когда третий пациент, которого мы готовили, вовсе не дожил до нее — скончался в палате в ночь перед операцией. — Что будем делать, господа?
Я тяжело вздохнул:
— Закажем молебен у отца Иоанна, я с ним нынче свел тесное знакомство — и продолжим. К тому же он некоторым образом причастен к происходящему.
Глава 6
ПЕТЕРБУРГСКІЙ ЛИСТОКЪ. Домовладѣльцы Невскаго проспекта вошли въ городскую управу съ ходатайствомъ о томъ, чтобы было воспрещено по Невскому проспекту движеніе общественныхъ каретъ г. Назимова. По заявленію домовладѣльцевъ, отъ движенія этихъ громоздскихъ двухъ-ярусныхъ каретъ портится мостовая и происходитъ сотрясеніе половъ въ квартирахъ.
ИЗЪ ЗАГРАНИЧНОЙ ЖИЗНИ. Необычайная свадьба происходила въ Америкѣ. Жениху 103 года, невѣстѣ 101 годъ. По окончанiи церемонiи новобрачные совершили прогулку въ каретѣ, сдѣланной 83 года назадъ.
ЛОНДОНЪ. Въ газетѣ «Times» напечатана безъ указанiя источника и числа кореспонденцiя, утверждающая, что договоръ о протекторатѣ Россiи надъ Китаемъ — фактъ совершившiйся. Кореспондентъ сожалѣетъ о невозможности оказывать впредь давленiе на Китай путемъ морскихъ демонстрацiй и дѣйствiй и взываетъ къ правительству Англiи, чтобы оно охранило британскiе интересы энергическими дѣйствiями.
СТОКГОЛЬМЪ. Нобель завѣщалъ, чтобы изъ капитала, который будетъ реализованъ, составленъ былъ фондъ, проценты съ коего ежегодно должны быть дѣлимы на пять частей. Всѣ онѣ будутъ выдаваемы въ видѣ премiй: одна — за важнѣйшiя открытiя и изобрѣтенiя въ области физики, другая — за важнѣйшiя химическiя открытiя и улучшенiя, третья — за важнѣйшiя открытiя въ области физiологiи и медицины, четвертая — за лучшiя научныя произведенiя, пятая — за наибольшую или наилучшую дѣятельность на пользу мира. Премiи одинаково должны быть выдаваемы скандинавцамъ и нескандинавцамъ. Фондъ по отчисленiи суммъ, завѣщанныхъ отдѣльнымъ лицамъ, составляетъ, по слухамъ, 35 миллiоновъ кронъ.
Весна девяносто седьмого выдалась робкой. Словно воровка на доверии какая — тишком проникла в дом, осмотрелась. Сбежала. Потом опять вскрыла с заднего двора хоромы зимы, уже посмелее влезла внутрь.
Утром девятнадцатого марта я решил прогуляться пешком, напитаться, так сказать, свежим морским воздухом, йодом перед походом в присутствие. Подготовился как следует — обул новые калоши, на всякий случай взял с собой зонтик. Это же Питер, тут по-другому нельзя — может пойти дождь. И снег не исключен — хоть чистый, хоть в виде примеси к дождю.
