АН -7 (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (прочитать книгу .TXT) 📗
— Ахтунг! Крокодилен! — предупредил Володя, указывая на выглядывающие из воды глаза и ноздри трёхметрового примерно водоплавающего ящера, — Крокодила не так, чтобы большая, но один хрен кусачая! — по крокодильим меркам он в самом деле невелик и едва ли видит в нас добычу, но тяпнуть в оборонительных целях очень даже способен.
— Стоп! — Серёга указал на свисающую над тропой ветку, среди листвы которой замаскировалась зелёная древесная змея, — Не мамба, хвала богам — видите вон те чёрные полоски? Это бумсланг. Не трогайте его, и он не нападёт. Вот если увидите чисто зелёную — её бойтесь, это будет, скорее всего, та же самая узкоголовая мамба, что и на юге…
— А этот, как его там, ейный сородич или из гадюк? — поинтересовался я.
— Бумсланг? Он вообще из ужеобразных — не все ужи безобидны, и этот — как раз довольно-таки опасен.
— Ядовитый древесный уж? — хмыкнул спецназер, — И что, сильно ядовитый?
— Сопоставим со знаменитой очковой коброй, между прочим. Но, как видишь, не агрессивен — сам уполз от нас подальше. Мамба — ныкалась бы до последнего момента, а потом напала бы сразу.
— Млять, у этих черномазых всё не как у людей! Ужи — и те ядовитые!
— Ну, наш дальневосточный тигровый уж тоже ядовитый, и в Японии известны смертельные случаи от его укусов. Но в основном — да, Африка. Есть ещё серая древесная змея, она же — винная, любит ветки и лианы. Тоже ужеобразная, хоть и не так опасна, как бумсланг. Но если тяпнет — тоже приятного мало. Поэтому зевать не рекомендую.
Идём, значится, по тропе, по сторонам посматриваем, да и о ветках над башкой тоже не забываем, раз уж их так любят всевозможные змейки типа мамб и вот этих самых неправильных африканских ужиков. Разносящая заразу мошкара по сравнению с ними — так, фоновая неприятность. Поначалу, впрочем, и она внушала опасения, как-то не спеша разлетаться веером от нашего уксусного репеллента, а иной раз и норовя атаковать как ни в чём не бывало, но затем все заметили, что атаковать-то она атакует, но в последний миг передумывает и не садится, а улетает восвояси, хоть и без видимых признаков паники. Не совсем то, чего хотелось бы, поскольку на нервы всё-же действует, но основной результат бесспорен — не кусают. На всякий пожарный мы, конечно, на обратный путь натрёмся ещё разок, дабы зря не рисковать, а пока репеллент действует — больше внимания мы уделяем змейкам, от которых репеллента не изобрели и в нашем современном мире.
— Под ноги тоже посматривайте, — напомнил Серёга, — Тут наземных не меньше, чем древесных. И учтите, я их тоже знаю не всех, так что остерегайтесь лучше любых.
— А вот эту знаешь? — первую из встреченных нами наземных, маскирующуюся среди опавших и гниющих листьев, увидел я, — По длине похожа на ядовитую, но жирная, млять, что твой удав.
— Проверять её на укус я бы не советовал, — заметил геолог, — Именно эта змейка — уж точно не удав, а габонская гадюка. Шумящая, которую мы с вами уже знаем по югу материка, тоже не стройняшка, но эта — самая жирная из всех гадюк. Она родственна той шумящей и в этих дождевых лесах обитает вместо неё.
— По ядовитости такая же? — спросил Володя.
— Да, примерно тот же уровень и степень опасности укуса. Правда, вероятность схлопотать его пониже — это ещё и самая спокойная из всех ядовитых змей. Известны и случаи, когда её ловили за хвост, а она лениво вырывалась, но даже не пыталась укусить. Но случаи укусов, в том числе и смертельных, тоже известны, так что экспериментировать с её миролюбием не рекомендую. В общем, паниковать при её виде причин нет, но пинать её ногами или наступать на неё — такого юмора она может и не понять.
— Поэтому в футбол мы ей играть не будем, — прикололся спецназер.
— Ну, откровенно говоря, не очень-то и хотелось, — констатировал я, аккуратно переступая через жирный хвост лениво уползающей с нашего пути змеи, — Не топтаться по ней! — добавил по турдетански идущим следом, — Она же по вам не топчется? Вот и вы по ней тоже не топчитесь, — судя по гоготу нашего сопровождения, возражений не было.
Если на что-то и будут когда-то нужны эти жирные африканские гадюки нашим колонистам, так разве только на прививки от гадючьего яда. Ради мяса на них охотиться — мы не из голодного края прибыли. Из змеиной кожи, правда, делают красивые пояса, и ей же нередко обтягивают плечи композитных луков — и красиво, и защита от сырости. Но это какой ширины должны быть плечи у лука, чтобы на их обтяжку понадобилась вот эта жирнющая габонская гадюка? Я такой лук точно хрен растяну, да и единичные качки тоже едва ли, а в арбалетах и их станковых аналогах будущее за стальными дугами. А посему — пущай себе живут там, где под ногами у наших не путаются.
В общем, если кто-то полагает, что самые опасные в джунглях экваториальной Африки — это хищные леопёрды с крокодилами, да взбесившиеся по причине сезонного обострения слоны — он глубоко ошибается. Даже не разъярённые гориллы и не жадные до чужого добра черномазые, включая и людоедов, в ней наибольшая опасность, а прежде всего относительно мелкая ядовитая или совсем мелкая заразная пакость. Вот её реально до хрена, и если мер предосторожности не принимать — неприятности гарантированы. Вот жёлтую лихорадку даже взять, возбудитель которой сугубо американский, в Старом Свете отсутствующий. Но то возбудитель, а вот комар-разносчик, Серёга говорил, африканский. Сейчас он местные какие-то не столь страшные лихорадки разносит, но как покусает веке эдак в шестнадцатом болящих мореманов-работорговцев, так почнёт и жёлтую лихорадку по Африке разносить, а когда его по неосторожности в Америку завезут, так он и там тоже эпидемии жёлтой лихорадки устроит в невиданных ранее масштабах…
А живность посерьёзнее — ну, имеется и она, конечно, но с саванной и близко не сравнить. И там она не на каждом шагу кишмя кишит, но травой-то саванна вся поросла, а это — корм для травоядных, которых и плодится как раз на имеющийся кормовой ресурс. А тут — лес, и хотя в целом биомассы больше, древесные стволы — хреновая замена траве как корму. Ну так и живность же лесная, соответственно, с лесным кормовым ресурсом сбалансирована. Где-нибудь птиц на дереве голос подаст, где-то обезьян мелкий с другого отзовётся, но хрен ли это за живность по сравнению с пресловутой Большой африканской пятёркой? А покрупнее их животину в лесу ещё поискать надо, и ищешь её не один только ты, так что она давно уже учёная и сама на глаза показаться не стремится, а норовит всё больше прикинуться ветошью и не отсвечивать. Местные-то найдут, конечно, потому как все повадки её знают, а пришлый вроде нас — в двух шагах от неё может пройти и хрен её заметить. Ну, я утрирую, конечно, ради пущей наглядности.
— Все тропические дождевые леса подразделяются на первичные и вторичные, — просвещал нас Серёга, — Современные джунгли нашего прежнего мира — в основном уже вторичные. Они вырастают на тех заброшенных участках, где прежде ради хозяйственной деятельности был сведён первичный лес. Например, выжгли его дикари для подсечного земледелия, через несколько лет плодородие почвы истощилось, и они выжгли под поля новый участок, а этот забросили. И тогда на заброшенном участке растут неприхотливые к почве сорняки, из которых и формируется основа будущего вторичного леса. Только за века может накопиться новая почва для восстановления леса первичного типа, но дикари обычно столько не ждут — им нужны новые участки под новые поля, так что в местностях с земледельческим населением первичные леса восстановиться не успевают.
— А этот какой? — поинтересовался Володя.
— Этот больше похож на первичный, — заценил геолог, — Чащобы в нём не особо густые, и нам не приходится прорубаться через них мечами и топорами.
— То есть черномазые сюда ещё не добрались? — этот вопрос мне представлялся поактуальнее теоретических классификаций африканских джунглей.
— Похоже, что нет. По крайней мере, предки земледельцев и скотоводов банту. За охотников-собирателей классической негроидной расы, сам понимаешь, не ручаюсь.
