Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Нихо Тиан Або кивнул.
— Память о погибших не должна мешать жить живым.
— Но, — продолжала Женя, — но вчера мне показалось… Я подумала, что вы настолько ненавидите нас…
— Вас лично? — Гичи Вапе удивлённо приподнял брови.
— Нет, белых. Вообще.
Она видела, как нахмурился Сторм, но не могла и не хотела останавливаться.
— Вообще? — переспросил Нихо Тиан Або. — Ненавидеть вообще нельзя. Ненависть, как и любовь, всегда конкретна.
По-английски он говорил так же, как по-русски: одновременно певуче и быстро. Видно, ему не приходилось мысленно подбирать слова. А медлительность речи Гичи Вапе тоже отражала не уровень владения языком, а характер.
Сторм недовольно крякнул, но Женя не давала себя перебить.
— Но вот война. Вы воевали. Вы же ненавидите тех, с кем воюете.
Гичи Вапе улыбнулся.
— Мы любим тех, кого защищали. И каждый защищал своих. Любимых.
— Война кончилась, — не выдержал Сторм.
— Но кое-кто хотел бы её продолжить, — усмехнулся Золотарёв.
— Не я, — отрезал Сторм. — С меня хватит. Война ничего не даёт, кроме разрушения и смерти.
— Не мы её начинали, — спокойно сказал Гичи Вапе.
— Но мы её закончили, — продолжил Нихо Тиан Або.
— За разговором о войне, Джен, — Золотарёв улыбнулся Жене, — вы совсем забыли о своём вопросе. Для него самое время.
И Женя подчинилась.
— Я хотела узнать, что означают ваши имена, — она покраснела. — Ну, я читала когда-то, что имена у индейцев даются не просто так, а со значением.
Гичи Вапе кивнул.
— Моё имя означает Большое Крыло, а его…
— Неистовая Рысь, — подхватил Нихо Тиан Або и засмеялся. — Но летаю я, а ходит по земле он.
— Как видите, — Гичи Вапе улыбнулся. — Имя и жизнь не всегда совпадают.
— А, — Женя быстро покосилась на Сторма, но уже было поздно. Они ждали её вопроса. И как в воду с головой. — А вот такое имя — Эркин, оно что означает?
— Как? — удивился Гичи Вапе и быстро переглянулся с Нихо Тиан Або. — Как вы сказали? Эркин?
— Из какого он племени? — спросил Нихо Тиан Або. — Это не имя шеванеза.
— И не… — прозвучало непонятное слово.
— Не знаю, — как можно равнодушнее пожала плечами Женя. — Так, вспомнилось вдруг.
— Извините, — Гичи Вапе повернулся к Нихо Тиан Або, и они заговорили быстро и возбуждённо.
Поток гортанных непонятных слов произвёл на Женю странное, но не неприятное впечатление. Потом Гичи Вапе снова повернулся к ней.
— Мы не знаем этого имени. В языке шеванезов нет такого слова. Много племён погибло, языки забылись. И отдельные слова используют как имена, а смысл их утрачен.
— Ну и бог с ним, — отмахнулась Женя.
— Вы давно… давно услышали его? Это имя? — задумчиво спросил Золотарёв.
— Ух! — Женя рассмеялась, делая вид, что припоминает. — Лет… лет семь назад. Или ещё больше.
— Да, это очень давно, — кивнул Гичи Вапе.
— И, скорее всего, он уже мёртв, — задумчиво сказал Нихо Тиан Або.
— Скорее всего, — согласился Золотарёв.
Женя понимала, что своим вопросом она… она что-то напомнила им. И связано это не с Эркином, а с самим словом. Но спрашивать больше нельзя. А как переменить разговор, она что-то не могла сообразить. Выручил Сторм, сделав какое-то замечание о сравнении спирта и водки, и мужчины углубились в воспоминания: кто, что, когда пил и с какими последствиями для организма своего и окружающих. Сторм защищал идею коктейля, его собеседники доказывали преимущества чистых напитков. Жене было неинтересно, и она перестала слушать, просто наблюдая собеседников.
Что ж, Сторм держится великолепно. Можно подумать… можно подумать, что он всю жизнь сидел вот так за одним столом с русскими и индейцами. Хотя… с русскими он, возможно, и сиживал. Знает же он откуда-то Золотарёва, но с индейцами… наверняка впервые. И, пожалуйста. Как ни в чём не бывало. Ну что, кажется, Эркина это переселение не заденет. Добровольность, конечно, понятие условное, особенно для Сторма, но если не будет облав… Да! У Эркина номер, а клейм на спине нет. А у индейца должно быть и то, и другое, либо ни номера, ни клейм. Значит, и в облаву можно будет вывернуться. А индейцы… ни за что не подумаешь даже, какая ненависть под этими шутками и улыбками. Эркин откровеннее. У него всё на лице написано. Индейцы — офицеры. Удивительно. И речь у них правильная, чувствуется образованность…
— Кажется, даме наскучили наши разговоры?
Ах так, Сторм?!
— Ну что вы, Эд. Я же понимаю. Выпивка — это же единственное, что по-настоящему волнует мужчину.
Хохотали долго и с удовольствием. И под этот хохот стали собираться в дорогу. Пока мужчины собирали и убирали остатки трапезы, Женя прошлась по берегу, зашла в заросли. Возвращаясь к машинам, она нарвала росших у воды цветов. Увидев её букет, Сторм разразился очередным приступом самобичевания.
— Хватит, Эд, — попросила Женя. — Вы начинаете повторяться.
В город ехали быстро, но уже не так мотало.
— Вы умница, Джен.
— Опять повторяетесь, Эд.
— Это правда. Столько такта, очарования, ума… И всё в столь хрупком и изящном теле!
— О теле тоже не надо, Эд.
— Слушаюсь, мэм. Вы уже сочинили отчёт?
— Под вашу диктовку, Эд. Интересно, что будет завтра?
— У вас, видимо, выходной. Если Грэхем не даст вам выходного и не заплатит сверхурочных, клянусь, я публично назову его свиньёй!
— Публично, это в баре?
— Джен! — Сторм рассмеялся, мягко вписывая машину в очередной поворот. — Водку пил я, а задираетесь вы.
— Хорошо, Эд, не буду.
— Вот, пожалуй, и всё, — Сторм щёлкнул каблуками и опустился в кресло.
— Неплохо, в целом неплохо, — Кропстон кивнул, но смех Сторма не дал ему закончить фразу. — В чём дело, Сторм?
— Эта фраза становится фирменным знаком. Скоро по ней будут опознавать.
— Вот как? — Кропстон с интересом поглядел на Сторма. — Вы подали интересную идею, весьма интересную. Как русская?
— Бесперспективна.
— То есть?
— Сентиментальна, эмоциональна и импульсивна.
— Согласен. Сохраняйте найденную форму и не больше.
— Слушаюсь, сэр.
— Ещё раз прошу, — Кропстон ласково улыбнулся. — Не паясничайте. Как индейцы?
— То есть, сэр?
— Не притворяйтесь идиотом, Сторм. Всё равно я не поверю.
— Это фронтовые офицеры. Мне их не перепить.
— Даже так?
— Спиртово-водочная закалка. Кружка русской водки залпом как начало лёгкой разминки.
— Ещё что?
— Три языка в активе, — пожал плечами Сторм. — Полное образование… Я повторяю, сэр. Фронтовые офицеры. Ордена не в штабах получали.
— Но пока они работают на нас.
— У них свои цели.
— Разумеется. Пусть и дальше так считают.
Развалившись в кресле, Сторм наблюдал за Кропстоном. Кто бы поверил, что этот расплывшийся белолицый от затворничества толстяк, игрок, любитель по-настоящему хорошей одежды, кухни и женщин… Сколько же у него лиц? У Роберта Кропстона, Бобби, Малыша Бобби, Бэби, Туши… И как он в них не путается?
— Упражняетесь на мне, Сторм? Не стоит.
— Просто отдыхаю, сэр.
— Отдыхайте, Сторм. Они уезжают утром?
— Да, на рассвете. Видимо, в седьмой сектор.
— Отлично, Сторм. А теперь можете отдыхать в другом месте.
Когда за Стормом закрылась дверь, Кропстон достал карточную колоду и начал тасовать. Седьмой сектор? Где-то там имение Джонатана Бредли, Счастливчика Джонни. Предупредить? О чём? Нет, чем меньше суеты, тем лучше. Индейцы под боком Джонатану не нужны. Значит… Значит, он всё равно сработает как надо. Как нам надо.
Андрей брился, пристроив зеркальце в развилке ветки. Эркин как раз принёс воду и возился у костра, искоса поглядывая на него. Когда тот закончил, убрал помазок и бритву и подсел к костру, усмехнулся.
— Провизию завтра привезут. Либо Джонатан, либо Фредди. Стоит ли для них так стараться?
— Для себя стараюсь, — Андрей провёл тыльной стороной ладони по щеке. — Говорят, от этого растёт лучше.
