В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Это так. Какого не возьму, долго нести меня не может. А ты это к чему? Не твоя забота и нечего в душу лезть.
— Понимаешь, Гаврило Олексич, видение мне было. Не поверишь, будто ты на громадном коне прямо на свейский корабль по сходням поднялся и рубился на нем не слезая.
— Наговоришь тут. По сходням. На корабль. Ну накрутил.
— Может и накрутил, а может и не накрутил. Но один из элементов видения сегодня сбыться должен. Ты не оборачивайся, ты сюда смотри. Вот что, Гаврила Олексич, получил я тут не так давно от одного неизвестного мне храброго воина маленький подарочек. Жизнь. Вот в виде этих двух стрел. А вот эту стрелу я у тебя из тула украл. Вот, а теперь найди где какая? Молчишь? Правильно делаешь. Хочу вернуть их все три тебе, да с отдарочком.
С этими словами зашел я в конюшню и с двумя конюхами вывел дестриэ. Уже оседланного и с навешанными элементами защиты.
— Опробуй, как тебе.
Потряс Гаврилу Олексича мой отдарочек. Машинально взял он повод, а конь-то будто настоящего хозяина и твердую руку наконец почувствовал, потянулся к нему и ткнулся губами в щеку. Признал, гаденыш. Не буду даже вспоминать, как он надо мной измывался.
— Вот видишь, а то какой из меня наездник на такой махине. Курам на смех. Только его погонять сильно нельзя.
— Я знаю все про эту лошадь. Даже мечтать не смел. Нехорошо брать такие подарки, но и отказаться сил нет.
— Я тебе коня не для красоты, а для войны дарю.
— Ты только это, про стрелы-то князю не говори, не разрешал он нам вмешиваться, да не удержались мы, приказ его нарушили. Скажи, что за обучение орлов твоих подарил. Если спросит.
— Слушай, Гаврило Олексич.
— Зови Векшей.
— Слушай, Векша, а как вы смогли в эти завалы сплошные пролезть, да еще и следов никаких не оставить?
— Как-как. Каком кверху. Немного метель помогла. Как-нибудь потом расскажу. Вот наш дружинник бежит, видно разговор князь со своим приобретением уже закончил. Гы-гы-гы. Ну и шутники вы с ним на пару. Старый, да малый.
А потом вдруг нахмурился, опустил голову и выдавил из себя:
— Одно скажу тебе, Михаил Игнатьевич, я всегда буду гордиться тем, что был знаком с тобой. То, что ты сделал… Ты для меня теперь второй после моего князя. Я бы тебе это и без твоего подарка сказал, да знаю, что может и случая-то больше не подвернется. И это… прости меня за все прежнее.
— Спасибо, Векша. Знаешь, а я ведь тебе такие же слова сказать хотел.
Дошли мы с ним до моего штаба едва не обнявшись. Князь сиял. Ну что сказать, молодой еще. Потом покосился на нас и на мой подарок и даже рот было открыл, но ничего не сказал. Руки у пленных уже были развязаны, пояса возвращены (но пока смотрю без ножей), рожи тоже покрасневшие. Еще бы, переживи такое. Меня увидели отвернулись, а князь, будто не заметив этого, отправил их в сопровождении своих людей к воротам. Переодеться я ему не дал, мало того, княжеские одежды, что в трофеях нашел, все тоже ему сложил. Нам они ни к чему. Пусть их носят новые владельцы, кто на такие одежды право имеют. На дорогу выделил князю еще пару саней (больше у него людей стало), припасов, да овса. Слона-то, в основном, овсом кормить надо.
Когда их кавалькада отъехала, я махнул рукой ей на прощанье и направился по делам, которых было действительно невпроворот. А в голове не проходило. Надо же, «Векша». А ведь летописный герой, во время невской битвы действительно по сходням на шведский корабль заехал и показал им там кузькину мать. Вот ведь, «всегда гордиться буду». А ведь искренне сказал и подарок здесь не при чем. Лестно.
А через несколько дней действительно Владыка приехал. Но этот пробыл целый день и остался на ночь. Все осмотрел, своими руками пощупал, со своими поговорил, потом с простыми воинами побеседовал, а затем и до меня, грешного, очередь дошла. Со мной закрылся от всех до позднего вечера.
Начало беседы не предвещало мне ничего хорошего.
— Как же ты, Михаил, посмел себя за Михаила Архангела выдать? Где взял и как посмел на себя одежды священные надеть? Знаешь, что за святотатство по Русской Правде полагается?
— Что за святотатство полагается я знаю. Только не было никакого святотатства. Позволь с тобой, Владыка, быть полностью откровенным.
— Слушаю.
— Во-первых, надо признать, что не сдержал бы я своими силами Батыя. Продержаться еще немного смог бы, но сдержать бы не сдержал. Ни стрел, ни людей бы не хватило. И у Батыя выхода не было. Потери огромны, а виновные за это наказания не понесли. Он хоть половину бы своих людей положил, но крепость бы нашу взял. Иначе авторитет его сильно упал бы, мог бы, думаю, и места хана лишиться. При отступлении одно его могло оправдать — вмешательство на глазах у всего его войска сил небесных. С ними никому из людей не справиться. Само войско отказалось бы двинутся дальше. А тут прочитал я еще в Константинополе записки одного араба Ращид ад-Дина, в которых он пишет: «Обычай и порядок у монголов таковы, что весной и летом никто не сидит в воде, не моет рук в реке, не черпает воду золотой и серебряной посудой и не расстилает в степи вымытой одежды, так как, по их мнению, именно это бывает причиной сильного грома и молнии, а они этого очень боятся и обращаются в бегство». Понимаешь, Владыка, больше всего они боятся грома и молнии.
То, что Рашид ад-Дин еще только родится лет через двадцать я, понятно, уточнять не стал.
— И что?
— Вот я им и устроил «гром и молнии». После такого ни один монгол не осмелился бы нарушить отданный им мною приказ. Даже если бы Батый им головы отрубать начал. Только хан и сам сильно струхнул. Хотя молодец, собака, сильно этого не показал.
— Ты что же, врага молодцом называешь?
— Мужество, Владыка, оно и у врага мужество.
— Что за одежду на себя напялил?
— Так из Константинополя привез. Все хотел тебе передать, да тут то одно, то другое.
— Не ври мне. Передать он хотел. Ты с самого начала планировал ее использовать против недалеких кочевников.
— Не такие уж они недалекие.
— Значитца, о самих планах уже не споришь?
— Не спорю Владыка, но планы эти возникли в самый последний момент. Выхода у меня не было. А одежды — вот, посмотри.
— Говорят, ты гласом небесным разговаривал и молнии метал?
— Слушай больше. Со страху, да от суеверий чего только не покажется. Ну поорал немного, да гада одного прибил.
Владыка рассматривал новые для него одежды долго. Потом свернул их и меня уже не спрашивая, демонстративно сложил их в свою сумку:
— Ладно, что «во-вторых»?
— А во-вторых, Владыка, как думаешь, если бы взял Батый нашу крепость, то куда бы пошел?
— Куда-куда, к Новгороду, куда еще.
— А выстоял бы Новгород против такой силы? Чего молчишь?
— Ну, … с Божьей помощью…
— Да ладно тебе, Владыка. Себя-то что обманывать? Тут кроме нас с тобой нет никого. Нет, не выстоял бы. Вон какие княжества пали. Сейчас монголы в сторону степи пошли, но придут в себя и через два года вернутся на русские земли, захватят Черниговское, Киевское и Галицко-Волынское княжества. А потом на Запад пойдут, захватят Аланию, Польшу, Моравию, Силезию, Венгрию, Болгарию, Боснию, Сербию, Далмацию…
— Откуда знаешь?
Вот ведь попался я. И как я так завелся? Пришлось выкручиваться:
— Так мы тут одного важного монгола захватили. Он все планы и рассказал.
— Ну, планы — это еще только планы…
— Так-то оно так, конечно, но свои планы на эту зиму они полностью выполнили. Только Новгорода не взяли. Потому что не дошли. А не дошли, потому что…
— Ну ладно, ладно тебе.
— Так что речь шла не о святотатстве, Владыка, а о военной хитрости.
— Ловко ты все перевернул. «Военная хитрость». Не знаю как в Новгороде оценят эти твои хитрости.
— А откуда в городе о них вообще узнают?
— То есть как?
— Воины мои назад в Новгород не пойдут. Нечего им там делать. Они свое дело здесь сделали. Из боеспособных и тех, что на свои родные земли вернуться не захотят (а где они эти земли) отправлю два отряда — один в Рязанское княжество, другой — в Суздаль. Там почти никого из защитников не осталось — пусть помогают. Им рассказывать о прежнем своем положении рабов, да то, как они изгоями оказались не с руки. Значит и о битве этой им тоже болтать резону не будет. Из раненых поедут в Новгород только тяжелые и инвалиды. Эти пока поднимутся, у новгородцев другие проблемы на уме будут. Тех бойцов, что смогут восстановить боеспособность — я со временем тоже из Новгорода уведу. Инвалидов, правда, попрошу тебя помочь мне по монастырям распределить, а там им сильно болтать не дадут.