Я С СССР! Том III (СИ) - Вязовский Алексей (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
– Отсюда – я постучал пальцем по лбу – Я бы конечно, мог бы притащить другую песню. Но вам все равно не дадут выть всякие «йе-йе-йе» и трясти патлатыми головами. А петь «Течет река Волга…»
– Да, в болото такое музло – парни засмеялись, разглядывая слова.
– А вторая песня?
– Вам, что – одной не хватило? Ладно, слушайте…
Пришлось исполнить им «Любите девушки» Сюткина. А потом и «Лучший город на земле» группы Браво. Все три песни в одном стиле, так что никто в моем авторстве не усомнится. Для последней нужны, конечно, контрабас и банджо, но думаю, в Гнесинке их не составит труда найти. Уж чего-чего, а инструментов здесь навалом, каких хочешь.
– Так что ищите бас-гитару, контрабас, пишите партитуру – на следующей неделе приеду, проверю.
– А что-то посерьезнее у тебя есть?
– Есть. Но вы это сначала разучите! Потом устроим вам первое выступление и послушаем, что люди скажут. А что-то «посерьезнее» вам пока рановато петь.
Я пожал руки, направился к выходу. Уже в дверях обернулся.
– Кстати, а какое название у вашего ВИА?
Ребята засмущались.
– В документах – Николай покраснел – Стоит Московские соловьи.
Ну, хоть не петушки – я с трудом сдержал смех. И какой же идиот придумал группе такое название?!
– Теперь вы «Машина времени». Я договорюсь.
Фантастика в СССР на подъеме – даже ревнители советских устоев поймут. На английский тоже легко переводится.
– А почему Машина времени? – удивляется Ник. Сакс и барабаны тоже вопросительно смотрят.
– Вот и они спросят об этом.
– Да кто спросит-то?!
– Публика. Начнут задавать вопросы, сами на них отвечать, придумывать свои версии. А вы молчите и многозначительно улыбайтесь. Интрига, понимаете, дорогие соловьи?
Когда субботним утром я вхожу в знакомое здание на Пушкинской площади и поднимаюсь в кабинет Аджубея, Алексей Иванович уже ждет меня. Тепло здороваемся и обмениваемся скупыми мужскими комплиментами. Я ему сообщаю ему о том, что он неплохо выглядит после отпуска, что чистая правда, он отвечает фразой, от которой меня уже слегка потряхивает.
– …А тебе неплохо без бороды! – улыбается похудевший Аджубей.
Вот далась им всем моя злосчастная борода! Теперь до пенсии будут мне ее вспоминать.
– Ну, давай Алексей, рассказывай, что ты там придумал – сразу переходит Аджубей на серьезный тон – Никита Сергеевич, в таком восторге от твоего предложения, что мне просто страшно становится!
– Да?! Странно… – скромничаю я – Когда мы расставались с ним, как-то не заметил особых восторгов.
– Видимо потом у него было время все обдумать. Давай, порадуй меня.
Вздохнув, начинаю пересказывать ему свою идею со студенческим журналом. По ходу рассказа замечаю, как у Аджубея все больше загораются глаза. Вопросы так и сыплются один за другим. В какой-то момент он вскакивает с кресла, проходится несколько раз вдоль стола, потом замирает у окна.
– Хорошо… в общих чертах мне твоя идея понятна. «Известиям» действительно не помешает приложение в виде ежемесячного журнала для молодежи. Неправильно это, что всю молодежную тематику подгреб под себя ЦК ВЛКСМ. И мощности для выпуска такого журнала у нас есть, а фонды на хорошую типографскую бумагу мы пробьем. Со зданием тоже поможем. Сюда на Пушкинскую, извини не зову – самим тесно. И то, что часть сотрудников будет набрана из студентов журфака, вообще отлично! Кому как не студентам знать, чем живет студенчество.
– А Заславский поддержит нашу идею, как думаете?
– Однозначно! Вопрос в другом. Кто будет определять общую редакционную политику нового журнала? И кто потом будет отвечать за все, что вы там напридумываете и нахреновертите?
Я тяжело вздыхаю. Вот он – момент истины.
– Алексей Иванович, в этом вопросе я очень рассчитываю на вашу помощь. Вы главнокомандующий – вам и решать. Но мне кажется было бы разумно на должность главреда нашего журнала выдвинуть кого-то возрастом постарше, с большим опытом. Но при этом без запредельных амбиций и не из литературной братии.
– То есть, сам ты не претендуешь, понимаешь, что пока не потянешь?
– Конечно понимаю. Я трезво оцениваю свои силы.
– А кого-нибудь предложишь? Только не говори мне, что не думал об этом – усмехается Аджубей.
– Думал, конечно. Но у меня есть только одна кандидатура, в которой я не сомневаюсь. Коган Матвей Наумович.
– Это который из «Правды»? Леш, он же фельетонист и к тому же еврей, какой из него главный редактор молодежного журнала?! – лицо Аджубея скисло, будто он съел лимон – Здесь ты не прав. Я знаю, сколько ты сделал для нашей семьи, но…
– Алексей Иванович, товарищ Коган состоит в партии с 22-го года. Ему партбилет лично Ленин вручал! И потом, что это за государственный антисемитизм? – возмутился я – Министров снимать своими фельетонами еврею Когану доверяют, а возглавить журнал, нет?!
Я перевожу дух и снова бросаюсь в атаку.
– Вы, наверное, не знаете, Алексей Иванович, но во время июльских событий, когда многие ответственные товарищи просто растерялись, Марк Наумович взял на себя публикацию репортажа с ЗИЛовского митинга. Не дрогнул и не устранился, хотя по должности вовсе не обязан был брать на себя такую ответственность. Вот это и есть позиция настоящего коммуниста – в трудную минуту забыть об осторожности и принять на себя удар. Разве это не подходящие качества для главного редактора журнала?
Аджубей молчит, взвешивая в уме мои слова. Решение дается ему не просто. Не удивлюсь, если у него уже была намечена своя кандидатура на это место, и скорее всего из сотрудников «Известий».
– Ты с ним уже говорил на эту тему?
– Нет, конечно! Какое я имею на это право? Я могу лишь вам предложить.
– Похвально, что ты это понимаешь.
– И еще…
Да, я рискую сейчас. Но о таких вещах нужно сразу договариваться на берегу.
– Алексей Иванович, сразу хочу обозначить свою принципиальную позицию: юношеским вольнодумством я не страдаю, к поколению тридцатилетних интеллигентов отношусь с очень большим скепсисом. Но участие в их травле по звонку из ЦК принимать заранее отказываюсь. И буду биться до последнего, чтобы наш журнал в таких постыдных делах участия не принимал. «Чего изволите-с…» – это не ко мне. Для политики есть газеты и журналы типа «Коммунист», а наше дело – освещать студенческую жизнь во всех ее аспектах.
Молчит. Не думаю, что мои слова ему понравились, но окрика или возмущения не последовало.
– …Ладно, Русин, я тебя услышал. Поговорю с Никитой Сергеевичем насчет Когана – Аджубей тяжело вздохнул – и учти, что Постановление ЦК уже готовится, вопрос по журналу практически решен. А знаешь, может это даже и к лучшему, если на пост главреда придет кто-то из «Правды» – меньше будет поводов обвинять меня в том, что я везде расставляю своих людей. Марку Наумовичу я сам позвоню, а твоя задача теперь – подобрать нормальных грамотных ребят в журнал, их кандидатуры обсудим после уже с участием назначенного главреда. И что все-таки с названием? Что-то мне твой «Студенческий меридиан» не очень…
– Да я и не настаиваю. Но слово «студенческий» в названии должно быть обязательно, согласитесь.
Аджубей задумывается, перебирая в уме варианты названий. Только бы до «Советского студента» не додумался. Осторожно вношу предложение:
– А может, «Студенческий мир»? И на английском это название будет хорошо звучать. Или «Студенческий дневник». Еще можно «Студенческое братство» или «Студенческое обозрение».
– Неплохо – Аджубей кивает и быстро записывает названия на листке отрывного календаря – Насчет «братства» не уверен, но по остальным можно подумать.
Вот и славно, гора с плеч. Пусть теперь Аджубей займется делами журнала, а мне пора переговорить с друзьями…
В первый же день, после лекций сталкиваюсь в коридоре с Юлей. Видел ее сегодня мельком, и мне показалось, что она чем-то расстроена. Но Димон вроде бы не смурной, а значит на любовном фронте у них все в порядке. Наша заноза хватает меня за руку, останавливая посреди коридора.
