Контра (СИ) - Гавряев Виталий Витальевич (книги серии онлайн .TXT) 📗
"Думаю что нет, они были в своём праве. Но, подобное не мне это решать".
"Понимаю. Давайте поступим так, мои сыновья выделят вам подходящее помещение, где ваши дознаватели смогут прибывая в тепле, с комфортом опростить всех видаков. А сейчас, я попрошу вас покинуть эту комнату. Граф тяжело ранен он нуждается в покое и врачебной помощи…".
На этом, сознание Александра вновь померкло и что происходило дальше, но не знал.
Снова различимы какие-то звуки и нет никакого желания открывать глаза. И кто-то стоящий рядом, спокойным, умиротворяющим голосом говорит:
"Всё будет хорошо. Я сделал всё что мог и поставил дренаж. Пистолетная пуля, пробивая папку с документами, потеряла свою силу и благодаря этому, застряла в рёбрах. А вот сломанная рёберная кость, и вызвала пневмоторакс".
"Доктор, так он будет жить?" — Судя по голосу, вопрошал Авраам, и от былого спокойствия, в нём не осталось и следа.
"Думаю что да. Он ещё молод, организм силён, и спавшееся лёгкое развернётся. Уверен, Александру Юрьевичу, более ничего не грозит, однако, я просто обязан за ним понаблюдать. Дело такое э-з… Пневмоторакс это, понимаете ли, не шутка. Но вообще-то, вам крупно повезло. Повторюсь. Самое главное, что пистолетная пуля попала в неизвестно как оказавшуюся у графа за пазухой папку с документами. Это и спасло его жизнь, не приведя к более плачевным последствиям".
"Так что нам теперь делать?"
"Как что? Живо везите графа в мою клинику. Слава богу у меня имеется достойная его положения в обществе палата и высоко квалифицированные сиделки…".
Процесс лечения раненого Александра был долгим и нудным. Не сказать, что он был особо мучительным, так как по приезду в клинику, рана, полученная графом, была тщательно вычищена. Впрочем, это всё равно не помешало этой же ночью подняться высокой температуре. Правда, к всеобщей радости, Сашин организм относительно быстро справился с этой напастью. И пациент, к радости лекарей, споро пошёл на поправку. Единственное что в последнее время его мучило, так это вынужденная гиподинамия.
Была ещё одна "ложка дёгтя в бочку мёда", если не хуже. Лечение, в какой-то мере усугубил разговор пострадавшего с братом, состоявшийся через две недели больничной изоляции. В тот день, Виктор, слегка прихрамывая, вошёл в большую, светлую палату, предназначенную для пациентов из высшего общества и, сухо поздоровавшись с братом, кивком указал идущему вслед за ним отставному солдату куда поставить корзину с разнообразными угощениями, в том числе и парочкой бутылок французского вина.
"Спасибо братец, — проговорил он обращаясь к отставнику, одетому в ладно пошитую и идеально отглаженную униформу, отдалённо напоминающую солдатскую, — подожди меня внизу, в комнате для больничной прислуги. Я уже распорядился, чтоб тебя и Кузьму, со всем прилежанием обиходили, покормили как самых дорогих гостей".
"Благодарствую, ваше высокоблагородие. Разрешите идти?" — Молодой, покалеченный войной солдатик, несмотря на то, что отныне был свободным человеком, всё равно желал подчеркнуть свою принадлежность к служивому сословию. Поэтому, высказывая графу свою благодарность, принял строевую стойку, единственное, не взял под козырёк. Он не мог сделать это не только из-за непокрытой головы, но и по причине неполноценности правой руки, точнее, её частичным отсутствием. Она была ампутирована в районе локтя. Затем, парнишка ловко развернулся кругом и вышел, благо, он не счёл необходимым чеканить шаг.
"Вот, видел, какие орлы отныне у меня служат, брат. — указав взглядом на закрывшуюся дверь, проговорил Виктор. — Не поверишь, вначале взял его только из жалости, приставил его присматривать за отроками, так они за ним как цыплята ходят, и каждое его слово ловят. Да. Вот такие у нас служивые, а по виду и не скажешь. Силен боец, настоящий русский богатырь — по духу. Ведь не сломался молодец, не запил горькую, да и на воспитанников никогда не кричит. А они его, всё равно беспрекословно слушаются".
"И я рад тебя видеть, Викто́р. Как нога, протез культю не натирает?" — Не сдержал радостной улыбки Александр, радуясь своему первому за время госпитализации посетителю.
"Я тоже рад тебя видеть, Алекс. С ногой у меня всё в полном порядке, мало чем уступает настоящей. Я за такой дар, твоим мастерам весьма благодарен. Но что мы всё обо мне говорим? Лечащий тебя доктор говорит, что ты пошёл на поправку. Молодец".
"Слава господу, это так. Вот только надоели всё время бездельничать и мять простыни на этой опостылевшей постели. Братишка, да ты не стой, проходи, присаживайся, вот, специально для гостей стул стоит. Расскажи мне, как дома, как здоровье нашей матушки, моей Лизы. Знаешь, как угнетает эта изоляция, устроенная моим тюремщиком, то есть уважаемым доктором".
"А что тут рассказывать, Саша. — ответил старший брат, присев на край стула, непринуждённо продолжая держать идеально ровную спину. — Матушка наша здорова, правда постоянно плачет, особо по вечерам. Она сильно переживает за тебя. Об этом мне рассказал наш отец, который посетил меня в нашем новом имении буквально вчера. Кстати, корзинку эту он и матушка тебе собирали. Печально, но он, за эти дни сильно постарел, особенно резко сдал когда узнал что ты можешь сгореть в этой неожиданно начавшейся горячке. Матушке он об этом осложнении не говорил, и ты ей об этом не проболтайся".
"Жалко папа́, видит бог, я не желал так его огорчать. Но что там с моей женою, Лизой? Почему ты ничего про неё не рассказываешь? Как она перенесла известие о моём ранении? Надеюсь это не сказалось на её беременности?"
"Твоя жена жива, правда, в тот же момент как узнала что в тебя стреляли, упала в обморок и разрешилась от бремени…".
"Как?! Господи, за что…! Как она перенесла потерю ребёнка?! Сильно страдает?"
"Успокойся, всё хорошо. Елизавета Леонидовна разродилась мальчиком. Правда, повитуха сказала, что он родился семимесячным, очень слабеньким и никто не надеялся что он выживет. И ещё, на момент рождения, на его груди, правый сосок не просматривался. Бог мой, да не переживай ты так! Побелел как снег. Через несколько дней всё пришло в норму. Да, ещё вот что. Мальчик пошёл в нашу породу, упрям как ты, отчаянно цепляется за жизнь, борется. Ему уже нашли кормилицу и скажу больше, отныне никто не сомневается что он выживет. Что ещё? Вроде всё".
"У псы паршивые! Никогда…! Никогда не прощу те страдания, что что пережила моя жена, сын и родители. Как и то, что моё дитя с первого дня своей жизни, вынуждено бороться за своё выживание".
"Полно те брат. Ту что на тебя покушалась уже наказали. Она предстала перед самым высшим судом и там держит ответ за своё злодеяние."
"Не в ней одной дело, Виктор. — тяжело задышав и обессилено откинувшись на подушки, ответил Саша. — нужно покарать и тех, кто зомбировал эту дурёху и вложил в её руку оружие. Ты бы видел, сколько безумной ненависти было в её взгляде. Необходимо дотянуться до тех, кто дёргает за ниточки, управляя этими марионетками".
Видя что брат ещё слишком слаб, и кляня себя за то, что не смотря на категоричный запрет врача говорить о каких-либо неприятных событиях, рассказал Александру о семейных проблемах, Виктор замолчал. Посидев с минуту, с еле сдерживаемой тревогой рассматривая брата, он уже собирался прощаться и покинуть палату. Однако его остановили слова Саши, сказанные пусть тихо но весьма уверенно:
"Викто́р, я понимаю ты, жалея меня постараешься уйти, дабы не сболтнуть ненароком ещё какую-нибудь неприятную новость. Сейчас начнёшь утверждать что ты куда-то спешишь, или нечто подобное. Я, тебя за это не осуждаю. только дай мне слово, что выполнишь одну мою просьбу".
"Какую такую просьбу? Ты что там ещё удумал?" — брови старшего брата, мгновенно забывшего о недавних переживаниях, возмущённо изогнулись дугой.
