Время увядающих лилий (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Уже стемнело, но в зале от множества свеч было почти так же светло, как и при свете дня. Король Франции не собирался всматриваться в лица своих вассалов, пытаясь в полумраке отличить реальное от причудливой игры теней. По сути, помимо него — если не считать королевских гвардейцев у входа и снующих слуг из числа привезённых с собой при обозе — в зале находились лишь прибывшие с ним д’Обиньи и Бурбон-Монпансье, а также маршал Ла Тремуйль и герцог Лодовико Сфорца. Последний чувствовал себя особенно неуютно, даже сильнее, чем Ла Тремуйль, хоть немного, да опасавшийся королевского недовольства по поводу не столь успешного начала войны, как представлялось изначально. Что до причин беспокойного состояния Сфорца, то для Карла VIII они не являлись секретом — понесённые герцогом Миланским в битве при Реджо-Эмилии потери были довольно велики и восстановить их в разумные сроки не представлялось возможным. Слабая армия — слабая защита трона, вот Мавр и начинал опасаться чуть ни не каждого постороннего шороха. Совсем недавно узурпировав трон в обход действительно законных наследников, он начинал чувствовать, что престол уже начинает ощутимо поскрипывать. Пусть вассалы его и поддерживают, но… это до тех пор, пока не несут серьёзные потери и не боятся, что при Лодовико Сфорца жизнь станет гораздо хуже, чем до него.
Король Франции понимал это, а потому не собирался упускать склонного к коварству Мавра из виду. Вот как сейчас.
— Мне казалось, что оказавшись в землях Италии, я встречу победоносную армию, — пытаясь поудобнее устроиться пусть и в хоть как-то подобающем его монаршему достоинству, но далеко не самом удобном кресле, вымолвил король, взирая больше на маршала, но не упуская из виду и Лодовико Сфорца. — Оказалось, что вас разбили… Борджиа и Медичи, Рим и Флоренция. Объяснитесь, Ла Тремуйль, как так могло случиться? Особенно после того, как вы столь блестяще сумели убрать угрозу более чем десятитысячной части войск врага… неаполитанцев.
— Новое оружие, новая тактика и таланты военачальника, Ваше Величество, — встав и поклонившись Карлу VIII, заговорил Ла Тремуйль. — Если бы отсутствовало хотя бы одно из трёх перечисленных преимуществ, мы бы смогли сделать то, что должны. Только господь во всезнании своём мог ожидать… такого! Тем более после того, как заранее проникшие в Неаполь люди шевалье д’Ортеса нашли самых недовольных королём Неаполя вассалов. Альфонсо не знал и не мог знать, но его армия была почти наполовину не его, когда он только выдвинулся из своей столицы на встречу с союзниками.
— Я впечатлён, Луи, — недовольства в голосе короля заметно поубавилась. Он хоть и слышал о том, что его маршал собирается нанести королю Неаполя удар с неожиданной стороны, но не ожидал, что всё будет настолько серьёзно. — Но почему тогда вы не использовали недовольство вассалов прямо на территории королевства? А затем наш флот мог бы… сами понимаете.
— Борджиа успели бы вмешаться, выступить на стороне Альфонсо и верных ему вассалов. Слишком велик риск неудачи. А сейчас часть неаполитанцев перешла к нам, другие просто разбежались и лишь немногие сохранили верность и ушли со своим королём обратно. Но это ещё не конец той партии, которая была начала.
Маршал слегка усмехнулся, показывая тем самым, что ему есть чем порадовать своего короля, и это несмотря на то, что до этого он всё же огорчил Карла VIII тем, что не смог вырвать у Борджиа победу в первом сражении битвы за Италию.
— Беглеца ожидают новые неожиданности?
— О да, мой король! Пока его не было, в Неаполе Альфонсо ждут не только немногие верные вассалы, но и много тех, кто желает отправить сына короля Ферранте в знаменитую «комнату мертвецов». Хотя эти богомерзкие чучела уже предали земле, но память осталась. И желание сделать с сыном то, что его отец делал с другими. Ненависть, подогретая золотом и распалённая обещаниями, сделает возвращение короля не таким безопасным, как он себе представляет.
— Мы можем быть в этом уверены? — поинтересовался Жильбер де Бурбон-Монпансье на правах родственника короля, потому как сам Карл, призадумавшись, молчал.
— Уверены в том, что у Альфонсо будут проблемы по возвращении? Да. Что его пленят или убьют… К моему сожалению, тут ничего нельзя обещать. Но серьёзно пополнить свою разбитую армию он не сможет, клянусь своими предками! Нашей армии нужно лишь добраться до Неаполитанского королевства, а там оно само упадёт в руки Его Величества.
— Осталось лишь пробить путь сквозь армию тех, кто уже один раз показал вам, маршал, свои умения, — процедил сквозь зубы д’Обиньи. — Жаль, что с вами не было моих гвардейцев, их не остановили бы ни пушки Борджиа, ни тактические хитрости. Шотландцы знают, как справляться… расправляться с хитрецами.
— У вас ещё появится такая возможность и как бы не пришлось пожалеть о сбывшихся желаниях, — огрызнулся Ла Тремуйль. — Герцог Миланский, здесь присутствующий, подтвердит, на что способна эта новая армия. Боюсь, что и наши доблестные гвардейцы могли не выдержать всего того, что пришлось испытать нам.
— Довольно!
Голос короля почти мгновенно прекратил начавшую было разгораться ссору. Учитывая же довольно горячий нрав Ла Тремуйля и непробиваемую уверенность в своих словах командира королевской шотландской гвардии… Потому Карл VIII и вмешался, слишком хорошо успел изучить своих приближённых. Если им хочется кого-то ненавидеть — пусть, но во время войны все запасы гнева должны быть направлены лишь на врагов короны.
— Простите. Ваше Величество…
— Я забылся, — вторил маршалу д’Обиньи. — Более ‘того не повторится.
— Проявляйте горячность в следующей битве, которая последует… А где она последует, Ла Тремуйль, куда отошли войска Борджиа?
— К Модене, — покривился маршал. — В полном порядке, со всеми взятыми в битве трофеями. Ничего нам не оставили, разве что отсутствие запасов провианта.
— Зато Борджиа прислал одного из своих приближённых, — напомнил Лодовико Сфорца о том, что как-то пока не всплыло в ходе беседы. — Хочет о чём-то договариваться, но тянет время. Я думаю, посланец ожидал прибытия Вашего Величества.
Любопытство — это то, чего не лишены даже монархи. Точнее сказать, особенно монархи его не лишены. По крайней мере те из них, которые ещё не разучились смотреть на жизнь и воспринимать её такой, какова она есть. Король Франции, себе на радость и врагам на горе, относился именно к этой части венценосных особ, потому сильно заинтересовался личностью посланника. Узнав же, что Чезаре Борджиа прислал не просто приближённого, но одного из своих военачальников, не мог не приказать удовлетворить своё любопытство.
— Пусть его пригласят сюда. Или нет, не сразу. Сначала пусть сюда приведут кардинала делла Ровере. А может…
— Позволю напомнить Вашему Величеству, что если ваше «может» относится к Савонароле, то это не поможет не только осмысленному, но вообще разговору, — использовал недолгую паузу Бурбон-Монпансье. — У этого… пророка и «гласа» божьего» последние дни разные видения. Громогласные, а он всегда стремиться поделиться ими с окружающими. Увидев же одного из приближённых столь ненавистных ему Борджиа, он способен на самые разные и не всегда разумные действия.
— Вы правы, Жильбер. Прибережём ораторскую мощь монаха для встречи именно с Борджиа, а не с его посланцем. Но кардинала Джулиано делла Ровере привести, нне интересна будет эта встреча!
— Как будет угодно моему королю.
Щелчок пальцами, и вот уже слышавший всё сказанное один из гвардейцев выскальзывает в приоткрытую дверь, дабы доставить сначала кардинала, ну а потом и посланника кардинала и великого магистра Ордена Храма. Ну а чтобы не слишкомуж распалять своё любопытство, Карл VIII потребовал от маршала и герцога Миланского пусть не слишком уж подробного, но в то же время показывающего суть недавнего сражения рассказа.
Королям трудно отказать, потому маршал Франции Луи да Ла Тремуйль старался изо всех сил, рассказывая о сражении с первой и до последней его стадии. Причём не ограничился словами, используя для придания веса ещё и картой местности. Теперь король мог видеть, пусть и в реалиях карты, как всё происходило на поле боя близ Реджо-Эмилии. И чем дольше длился рассказ, тем сильнее омрачалось лицо Карла Французского. Он начинал в полной мере понимать, что если и была в поражении вина Ла Тремуйля, то самая малая. Просто враг оказался ничуть не хуже подготовлен, лучше вооружён, а к тому же вынудил франко-миланскую армию на сражение в выгодном именно Борджиа месте и в наиболее удобное для себя время. И если бы не удачный ход маршала с неаполитанцами, армия могла быть по настоящему разгромлена, да и часть герцогства Миланского оказалась бы занятой войсками Борджиа и Медичи.
