Время увядающих лилий (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (бесплатные полные книги .TXT) 📗
— Более восьми тысяч убитыми и пленными. Пара тысяч раненых, часть из которых долго не вернутся в строй или вообще умрут, останутся калеками… И значительного преимущества в артиллерии у нас больше нет.
В ответ на эти слова монарха Ла Тремуйль лишь тяжело вздохнул, всем своим видом показывая, что он тоже крайне сожалеет, но сделать что-либо, увы, не в его силах. Зато д’Обиньи в ответ на прозвучавшие слова короля рискнул высказаться:
— Без преимущества в артиллерии и при новых, столь действенных орудиях у Борджиа пробивать стены крепостей будет гораздо сложнее. Конечно, если командирам гарнизонов оставят часть артиллерии. Новой, а не той, которой мы изначально рассчитывали противостоять.
— Чезаре сын своего отца, а поэтому хитёр и предусмотрителен, — сказал, как ядом плюнул Сфорца. — Он не оставит беззащитными действительно важные крепости. Но ведь ваш король, д’Обиньи, привёл сюда, в Италию, двадцать тысяч свежего войска. Число! Ему Борджиа не смогут достойно противостоять.
— Но могут нанести большой, неприемлемый для нас урон, — парировал командир гвардии. — Враги Франции могут воспользоваться этим, — взгляд в сторону короля и, заметив тень неудовольствия монарха, Бернар Стюарт тут же уточнил. — Мы сможем показать недружественно настроенным соседям их место, напомнить о нашей силе, но… Ваше Величество, почему бы нам не выслушать посла Борджиа со всем вниманием? Не мы отправили к ним посланника, они к нам. Послушаем его, вдруг предложения окажутся приемлемыми для вас.
— Не думаю, что младший Борджиа решит подарить нам корону Неаполя, — хмыкнул Карл VIII. — Он только что одержал победу, его потери в сражении значительно меньше наших. Но я выслушаю его посла, это может оказаться полезным. Хотя бы узнаем, чего хотят Борджиа.
Звук открывающейся двери и голос одного из королевских слуг, возвещающего, что прибыл кардинал Джулиано делла Ровере. Да, кардинал. Да, всё ещё имеющий немалое влияние на землях Папской области и вообще в Италии. Только ценность его для Франции хоть и оставалась довольно высокой, но после краха всего семейства делла Ровере, лишившегося немалой части казны, верных людей, а также всех земель… Иными словами, теперь сам кардинал Джулиано делла Ровере, его родственники-кардиналы и просто родственники, а также оставшиеся верными люди вынуждены были довольствоваться положением не «младшего партнёра», а всего лишь слуг короля. В этом была их единственная надежда вернуть себе хотя бы часть утраченного влияния и силы.
Понимал ли это сам кардинал, входящий сейчас в зал, где находился король Франции и его приближённые? Несомненно! Оттого и старался быть по возможности вежливым, покорным и… полезным своему нынешнему покровителю, носящему корону одного из самых могущественных государств. Понимал, что если и Франция сочтёт его лишним, то тогда всё, конец! Не ему лично, а семейству, которое совсем недавно получило такой удар, от которого почти невозможно оправиться.
— Ваше Величество, Ваша Светлость… синьоры.
Выпячивать свое положение кардинала делла Ровере не стал. Если кто-то захочет поцеловать перстень князя церкви и получить благословение — он с охотой сделает это. Если нет, то даже не станет обращать на это внимание, здраво оценивая своё нынешнее положение.
Однако его появление было встречено подобающим образом, даже сам король Франции принял его со всем почтением, не забыв про ритуальные слова и действия. И это означало одно — он понадобился. А причина этого… она тоже не стала секретом.
— Винченцо Раталли, кардинал. Я немало знаю о нём, но вы можете добавить что-то важное. Из того, что могли не вспомнить при прошлых беседах.
— Прощу прощения. Ваше Величество, могу я задать вопрос… С какой целью вы хотите узнать об этом человеке? Так мне будет легче сказать то, что вам нужно, а не всё подряд.
— Чезаре Борджиа прислал его для переговоров. Или для того, чтобы устроить эти переговоры.
— Благодарю за разъяснения, — поклонился делла Ровере. Поклон помог кардиналу скрыть проступившую было гримасу звериной ненависти. Он очень хорошо знал, кто такой Раталли, родственники многое порассказали. — Абсолютно верен, умеет казаться гибким, но на деле не отойдёт ни на шаг в сторону от порученного. Будет показывать готовность поступиться принципами, предать, взять деньги… и обманет. Пока ещё недостаточно научился этому, но через пару лет станет очень опасен.
— Мы услышали вас, кардинал. А сейчас увидим этого Раталли и приглашаем вас тоже посмотреть.
Слово «приглашаем» было выделено голосом так, что у делла Ровере и мысли не возникло отказать королю Франции. Себе дороже окажется. Поэтому он пробормотал короткую благодарность, скромненько встал у окна, отклонив предложение сметь, и, перебирая чётки, принялся ждать появления посланника человека, которого он с недавних пор ненавидел чуть ли не больше, чем самого нынешнего понтифика. Только вот вошедшему спустя недолгое время Винченцо Раталли было на это плевать. Кондотьеры вообще люди своеобразные, а уж те, кто прошёл недолгую, но школу под руководством Борджиа, так тем более. Может французы это только начали понимать, но вот итальянцы уже успели принять сие как данность.
Плести словесные кружева Раталли умел так себе, обучение его отнюдь не завершилось, скорее лишь началось по большому то счёту, но и уже полученного лоска хватило на то, чтобы поприветствовать короля и герцога по всем правилам, ввернуть несколько нужных фраз и лишь после всего этого перейти к сути. А суть была такова, что поразила даже кардинала делла Ровере, не говоря уж о прочих.
— …кардинал и великий магистр Ордена Храма Чезаре Борджиа желает уладить то досадное недоразумение, которое случилось между Святым Престолом и короной Франции. Он предлагает назначить встречу в самой Модене или близ неё с Вашим Величеством и Вашей Светлостью, на которой все заинтересованные стороны придут к устраивающему их решению. Нет нужды зря лить кровь и опустошать цветущие италийские земли… ради того, кто оказался недостоин подобных жертв.
Прямой намёк на то, что Борджиа уже не столь заинтересованы защищать Альфонсо Неаполитанского не мог остаться незамеченным. Сам Карл VIII не стал проявлять явное недоверие, но подал знак д’Обиньи, а уж тому яда было не занимать.
— Может быть ваш великий магистр тогда просто пропустит нашу армию, а по пути и поговорим? Допустим, в Риме. Хороший город, красивый, да и отцу его будет удобно возложить на моего короля неаполитанскую корону.
— Его Святейшество будет рад видеть у себя в гостях короля Франции и тех, кого он захочет включить в подобающую его положению свиту, — едва заметно улыбнулся Раталли. — А армия может подождать. Ведь что может случиться с истинным сыном нашей матери-церкви в средоточии христианства, в гостях у самого викария Христа? Потом, после проведения переговоров хоть в самом Риме… возможно всякое. Но Модена ближе и удобнее. Как говорили древние греки, Ахиллес не всегда обгоняет черепаху.
Посыл «торопитесь медленнее» дошёл как до задавшего вопрос, так и до того, кто стоял за его спиной. Карл VIII понял, что просто так пройти ему не дадут, но в принципе такое возможно. Смотря что он готов за это предложить. Тут было над чем и о чём подумать. А встреча в Модене… Опасно.
— Недалеко от Модены. Условия встречи, на которой состоятся переговоры, вам скажут. Полагаю, дня через три, может четыре.
— Ваше Величество, — низко поклонился Раталли. — Где прикажете ожидать окончательного Вашего ответа?
— Вас проводят…
Сказав это, король Франции демонстративно потерял интерес к посланнику Борджиа. И лишь когда тот оказался за пределами зала, да и дверь закрылась, его глаза хищно сверкнули. Предложение было интересным и его стоило принять. Касаемо переговоров точно, ведь появилась возможность если и не навязать все желаемые условия, то выторговать наиболее важные из них. Перспектива пробиваться к Неаполю, теряя при этом значительные части армии, Карла совершенно не прельщала.
