Том II: Отряд - Джентл Мэри (читать книги .TXT) 📗
— Жан.
— Ладно, Жан. Разбуди меня за пол-отметки свечи до заутрени. Приведешь остальных пажей, прихватите еду и светильники.
Мальчик посмотрел на нее поверх мокрого грязного тюка овчины, сукна и оружия.
— Хорошо, босс.
Она закрыла глаза, как только он вышел; прислушиваясь к звуку его торопливых шагов на лестнице, неразборчивым голосам часовых, на мгновенье представила детское лицо, рассеченное широким наконечником алебарды.
— Босс…
От камина, где тлели красноватые угли, обложенные для просушки жалкими сырыми щепками, собранными по улицам, отодвинулась фигура Рикарда. Парень перерезал пропитанные воском шнуры, стягивавшие ее наплечники, и Аш снова закрыла глаза, на этот раз от усталости. Она чувствовала, как умелые рук снимают с нее тонкие пластины стали — словно булыжники. Когда Рикард освободил от брони бедра и ноги, она с наслаждением потянулась, приподнявшись на цыпочки, расправляя затекшие конечности, и, снова расслабившись, опустилась на всю ступню.
— Надо почистить, — заметила она, когда Рикард начал развешивать части доспеха на стойке. — Займись этим внизу.
— Если стану чистить здесь, шум не даст вам уснуть, что ли, босс?
Он уже перерос Аш на пол-ладони. Она заметила, что приходится задрать голову, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Пусть чисткой займется Жан. А ты сходи в Сен-Стефан, ладно?
Она отдавала указания не задумываясь, почти не слыша собственного голоса. Намалеванный на стене красно-желтый шеврон наплывал на нее из мрака, от дыма першило в горле.
— Скажи, чтоб меня не беспокоили, — добавила она и успела заметить его широкую, радостную улыбку, прежде чем парень отвернулся, унося тяжелые латы в главный зал.
Молод он еще для этого дела. Слишком молод для завтрашнего. «Черт, мы все слишком молоды для завтрашнего».
Она не стала тратить время на смену подлатника и штанов, откинула свисавшие с кольчужных вставок ремешки и плюхнулась, накинув старый подбитый мехом кафтан, перед пламенем очага. Положила на угли обломок доски и раздувала его, пока не разгорелся теплый огонек.
Согреваясь, Аш начинала чувствовать исходящий от ее тела запах застарелого пота. Она сонно почесала искусанное блохами тело под камзолом. «Договорилась до обалдения», — подумала она, все еще ощущая ступнями грубые булыжники мостовых и каменные ступени. Пересела на оставленный кем-то из пажей у камина тюфяк и все еще не отошедшими с мороза пальцами принялась яростно стягивать кожаные сапоги. Ее черные до колен рейтузы провоняли навозом.
«И все это может исчезнуть в одно мгновенье — каждый запах, каждое ощущение; та я, что думает об этом…»
Она потянулась к забытой у огня глиняной кружке, сняла крышку и понюхала содержимое. Тухлая вода. Может, с капелькой вина. Только теперь поняв, как хочет пить, Аш в два глотка осушила чашку и вытерла губы рукавом.
— Босс, — весело окликнул мужской голос из-за двери. Аш оторвала взгляд от язычка пламени. Даже этот слабый свет перебил ей ночное зрение, но голос стражника она узнала: один из итальянских стрелков Джованни Петро.
— Пропустите ее.
— Слушаюсь, босс, — и грубо добавил по-итальянски: — Выжмите суку досуха, босс.
Холодный сквозняк ворвался в щель приоткрывшейся занавеси. Аш потянулась за оставленным Рикардом поясом, устало застегнула его поверх полукафтана. Отполированная прикосновениями рукоять кинжала удобно легла в ладонь.
Женский голос спросил от двери:
— Аш? Зачем ты хотела меня видеть?
— Давай сюда. Здесь теплее.
Заскрипели дубовые половицы. Спотыкаясь в смутном свете тонкого фитиля и затухающих углей, придвинулась к камину человеческая фигура, принесла с собой резкий морозный запах и холод промерзшей одежды. Зазвенела железом, подняв руки, чтобы откинуть капюшон, и превратилась в Фарис — на лодыжках и запястьях тяжелые железные браслеты, соединенные короткими, грубой ковки цепочками.
Свет углей окрасил румянцем щеки, еще пухлые от приличного питания, и отразился в блестящих глазах. Аш молча указала ей место на полу рядом с собой. Визиготка огляделась и предпочла опуститься на окованный железом сундук, стоявший по другую сторону очага. Аш собиралась возмутиться, но передумала и только усмехнулась.
— А, все равно… Если найдешь там что-нибудь, кроме пауков, бери себе!
— Где?
— В сундуке с отрядной казной, — пояснила Аш, изучая сидящую напротив женщину. Свет играл на оковах. — По правде сказать, деньги теперь без толку. Что на них купишь? И даже в самые лучшие времена я не зарабатывала столько, чтоб хватило подкупить короля-калифа!
Фарис не улыбнулась. Она оглянулась через плечо в темную пустоту зала. Стены и балки были теперь невидимы, и окна в нишах угадывались только по стуку ставней на ветру.
— О чем ты хочешь говорить? — повторила женщина.
Аш повысила голос:
— Паоло?
— Да, босс?
— Вали этажом ниже. Меня не беспокоить.
— Слушаюсь, босс, — из темноты донесся смешок лучника. — Позовите нас с ребятами, когда закончите с ней — у нас для нее кой-чего есть!
Холодный воздух обжег лицо Аш; под мышками выступил пот. Память звучащих над ней мужских голосов, выражавших ту же презрительную усмешку, пронзила тело.
— Вы будете обращаться с ней по-людски или попробуете плетей — ясно?
После заметной паузы послышалось бодрое:
— Да, босс!
Аш медленно остывала.
Прислушалась. По лестнице звучали удаляющиеся шаги. Она снова взглянула на Фарис.
— Все, что ты могла рассказать, я узнала из рапорта Ла Марша. Ты здесь, потому что мне нельзя поговорить с ним, — она указала туда, где только что стоял Паоло. — Или с Робертом. Или с Анжелотти. Ни с кем из отряда. По тем же причинам я не могу поговорить с Ла Маршем или с бургундским епископом. Доверие… палка о двух концах. Вот так…
«Флориан уехала. И Джон де Вир с ней.
Годфри мертв».
—…поэтому — ты.
— Разве мы не все сказали?
Ее поразила глубина чувства в неправильном выговоре женщины. Аш пошарила среди чашек и тарелок, выискивая еду, которую должны же были оставить для главнокомандущей бургундской армии. Больше ощупью, чем взглядом, она откопала флягу, в которой еще булькала жидкость, и вытащила ее на свет.
— Мы вообще ни разу не говорили. Мы с тобой. Всегда мешало что-то еще.
Визиготка сидела как статуя. Вытертый кафтан покрывал ее мешковатый камзол и белые от холода руки. Почувствовав на себе взгляд Аш, она шевельнулась, протянула пальцы к теплу.
— Тебе следовало давно приказать меня убить, — наконец сказала она на карфагенской латыни.
Аш плеснула мутноватую воду в две более или менее чистые кружки и привстала на колени, чтобы протянуть одну Фарис. Женщина добрую минуту смотрела на нее, прежде чем неуклюже протянуть навстречу сразу две скованные руки.
— А герцогине, твоей женщине-мужчине, — добавила Фарис, — теперь следовало бы убить тебя.
Аш сказала:
— Я знаю.
Почему-то ее встревожила необходимость вести себя так, словно Флориан все еще в городе.
Огарок замигал и выпустил густую струйку черного дыма. Аш, не желая звать пажа, поднялась, морщась от боли в затекших ногах, и, прихрамывая, потащилась через комнату искать новую свечу-маканку и обратно — зажигать ее от огня в камине. Всего в ярде от огня стоял стылый холод.
От красного пламени волосы Фарис казались не серебряными, а красновато-золотистыми. «И мои, должно быть, мои тоже», — сообразила Аш. Грязь на лице в этом освещении казалась выпуклой. «Войди сейчас кто-нибудь, сумел бы он разобрать, где она, а где я?»
— Слишком уж много времени мы потратили, спасая друг другу жизни, когда обстоятельства этого не требовали, — усмехнулась Аш. — Флориан, ты, да и я… Хотела бы я знать, зачем?
Фарис ответила, словно давно обдумала этот вопрос:
— Потому что у моего квахида Лебрии один брат погиб на войне, а другой живет в Александрии, и еще сестра замужем за кузеном амира Чильдерика. Потому что бургундский лорд де Ла Марш через браки породнился с половиной Франции. А у меня только ты, а у тебя, Джунд Аш, только я. — Она помедлила и невыразительно договорила: — Аделиза, и Виоланта.
