Расплата за предыдущую жизнь (СИ) - Косенков Евгений Николаевич (книги онлайн без регистрации TXT) 📗

— Так будет с каждым комьюнистом! Большевик должен умирать!

В центр площади вывели ещё троих. Обычные красноармейцы, избитые, окровавленные. Немецкие солдаты поставили их на колени, связанные за спиной руки были неестественно белыми.

— Ты! — офицер, по-прежнему улыбаясь, протянул Коле пистолет. — Стреляй в большевиков! Это они украли свободу у твоего народа.

Тяжёлый пистолет лёг в раскрытую ладонь. Кожа ощутила прохладу и шерщавость рукоятки. Мозг кричал: это убийство!

— Если не будешь стрелять, то встанешь рядом с ними в очередь за своей пулей, — не убирая с лица улыбку, проговорил офицер, подтягивая на кистях чёрные кожаные перчатки.

Коля медленно подошёл к первому красноармейцу. Тонкая шея, аккуратно подстриженный затылок, торчащие в сторону уши. Ему лет восемнадцать.

Пистолет ходил ходуном в дрожащей руке, по всему телу бежала дрожь. Мозг вообще отказывался что-либо воспринимать.

— Иуда! — раздался крик из толпы.

Колю словно ударили хлыстом. Что-то здесь неправильно. Так не должно быть.

— Стреляй! — голос офицера стал жёстким.

— Не могу, — выдавил из себя Коля.

— Стреляй!

Глаза зажмурились, грохнул выстрел, пистолет отлетел в сторону.

Рядом раздался смех.

— Хорошо.

Коля открыл глаза, зуб не попадал на зуб, его лихорадило. У ног лежал красноармеец с красной дыркой в затылке. Глаза вмиг заполнились ужасом.

Офицер потрепал Колю по плечу, подобрал пистолет, и безо всяких эмоций убил оставшихся двоих.

Толпа гудела, и в какой-то момент разорвала оцепление из полицаев и немецких солдат. Откуда-то поверх голов раздалась пулемётная очередь, толпа отхлынула, но сзади уже стояли другие немецкие солдаты. Собравшихся начали оттеснять в сторону по центральной улице, на протяжении которой в оцеплении стояли солдаты.

Офицер толкнул Колю к бронетранспортёру, и они ехали вслед за толпой. На краю деревни стоял длинный сарай для хранения зерна или сена, а может и чего другого. По периметру также стояли полицаи и солдаты. Жителей загоняли внутрь. Кто сопротивлялся — били прикладами, не разбирая, куда прилетит удар. Самых ретивых убивали.

Коля смотрел, как стариков, женщин, детей загоняют в сарай, и не мог понять, зачем? И только когда ворота закрыли, стены облили бензином, он понял, что сейчас произойдёт. Хотелось бежать, бежать от всего этого туда, в будущее. Там этого нет. Тошнота, боль, страх, жалость, что только не нахлынуло в Колю. Он оказался не готов к оголённым человеческим чувствам вкупе с полученными впечатлениями.

Огонь взвился сразу с нескольких мест и довольно урча, пополз по сухим стенам сарая, играя и увеличиваясь в размерах. В небольшое окошечко сарая полетели свёртки с младенцами, которые кричали так, что Коля от их голоса начал глохнуть.

Полицаи и немцы нанизывали свёртки на штыки и забрасывали обратно внутрь сарая. Коля покачнулся, в голове ярко вспыхнуло, и он упал, теряя сознание.

Проснулся от противного запаха, дыма сигарет и ржанья. Тошнило, голова кружилась. Коля лежал на старом выцветшем диване в комнате. Сквозь клубы сигаретного дыма пробивался робкий солнечный луч. В центре комнаты стоял стол, за которым рубились в карты четверо мужиков в гражданской одежде с белыми повязками на рукаве «полиция». Они ржали и хлебали пойло, наливая в алюминиевые кружки мутную жидкость из десятилитрового стеклянного пузыря.

Коля попытался сесть, но жуткая боль вернула его голову на грязную подушку. Его попытка не осталась без внимания.

— Очнулся? Як тебе придавило!

— Впечатлительный. Ничего привыкнет.

— Митро! Дай мальцу водицы!

— Як шо, сразу Митро, — проговорил полицай и, не вставая с места, протянул кружку Коле.

Жажда и перегар самогона от наклонившегося к нему Митро, заставили Колю сделать глоток сразу. То, что произошло дальше, описанию поддаётся плохо. Глаза вылезли из орбит, дыхание прекратилось, во рту и пищеводе зажгло так, словно выпил огненную лаву. Под неудержимый ржач полицаев он выскочил из избы. Не понимания, куда бежать, зачем бежать, что искать. Слёзы текли градом. Горло горело. Коля мчался наугад, по улице деревни, не замечая вокруг никого и ничего. Да и кого он заметить в опустевшей деревне? В какой-то момент он выскочил к колодцу, трясущимися руками скинул ведро вниз. Ему казалось, что поднимает ведро с водой, крутя ворот, слишком много времени. Холодная вода остужает пожар и возвращает способность мыслить, а заодно и память…

Лучше бы не помнить того, что произошло. Мокрый, грязный, шатаясь от груза, который лёг на его плечи, Коля вышел на центральную площадь села. Он увидел четыре трупа на виселицах, и трёх расстрелянных в затылок красноармейцев. Его личность раздвоилась. Знания, полученные в будущем противоречили увиденному. Он, своими руками, убил человека, русского парня, такого же, как и он сам.

— Выходит, что я тоже убийца? — спросил он сам себя вслух.

— Ты — предатель, — раздался рядом голос.

Коля оглянулся на голос. Чуть в стороне стоял полицай полувоенной форме, с повязкой на рукаве, в немецкой кепке и винтовкой на плече.

— Теперь тебе у Советов — расстрел! — он засмеялся.

— Я не хочу быть предателем! Я здесь для того, что свергнуть режим Сталина!

— Режим Сталина? — полицай хмыкнул. — Свергай, кто тебе мешает? А для всех советских ты уже предатель. Не отмоешься.

— Я не хотел его убивать!

— Революцию в белых перчатках не делают, забрызгает кровью. Ты вон Сталина решил свергнуть, значит надо уничтожить миллионы солдат, а заодно и всех мирных жителей, включая и детей со стариками, которые против твоей революции. Впрочем, ты уже начал уничтожение, если не остановишься, то и Сталина свергнешь. Пошли, вояка. Жрать, наверное, хочешь? Господин Тилле попросил позаботиться о тебе. Не знаю, что он в тебе нашёл. По мне так такой же, как и все мы, предатель родины.

Предатель родины? Слова врезались в мозг, словно калёное железо. Немцы освободители от коммунизма, значит и он освободитель! Предатель тот, кто сменил гражданство! Или нет? Предатель, то кто предал. Предал кого или что? Коля не понимал, кого он предал?

Они вернулись обратно в тот же дом. На столе стоял чугунок с вареной картошкой в мундирах, рядом лежал пучок зелёного лука, порезанное ломтиками сало, кусочки хлеба, яйца. Картёжников не было.

Полицай поставил винтовку у стены.

— Садись, ешь, заслужил. Остальные по дворам шукают продукты. Немцам ведь тоже жрать хочется. Соберём обоз с продовольствием, ну и что там ещё ценное попадётся, повезём в город. А деревню сожжём. Кому она теперь нужна без жителей.

Коля чуть не подавился от таких слов. Он вспомнил, как нанизывали младенцев на штыки и швыряли в огонь…

Вырвало прямо на стол. Табуретка вылетела из-под него, удар сапогом прошёл по рёбрам, сбил дыхание.

— Ну, ты и свинья! К нему со всей душой, а он…

Коля лежал на полу и не мог сдержать рвотные позывы.

— Держи воды. Не бойся, это точно вода. Приходи в себя и отмой за собой, нам ещё жрать за этим столом. Понял?

Коля кивнул, опростал кружку с холодной водой, поднялся на ноги.

— Ведро в сенях видел, а тряпку…

Полицай открыл шкаф, достал подросткое детское платье с крупными ромашками и бросил Коле.

— Вот и тряпка. Я пойду нашим помогу, а ты замывай, давай. Чего стоишь? Давай, давай!

Коля держал в руках платье девочки, которая, наверное, сгорела вместе со всеми в сарае. И почему-то на месте этой девочки в ромашковом платье он видел Машу.

Мозг опять закипел. О, как захотелось назад, в будущее, к своему компьютеру, к недоработанному до конца докладу…

Доклад. Как приятно хлопали его докладу немцы, как негативно о нём высказались в России. И, вдруг, в мозгах Коли всплыл вопрос, а где воевал его прапрадед? А он ведь точно воевал и пропал без вести в июле сорок первого…

Глава 9. И в чём смысл жизни?

— Что за подразделение? Кто командир? Давайте его сюда! — гремел командный голос, нарушив тишину.