Русский бунт. Шапка Мономаха (СИ) - Воля Олег (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— Ну что ж. Разумно, — согласился я с предложением. — Олонецкие заводы льют пушки. И пусть лучше они будут у меня, чем у Екатерины. Тимофей Иванович, организуй команду. Желательно из местных. Чтобы быстрее с земляками договориться могли.
— Если что, в Москве олонецких поищу. Тут всякого народу полно, — согласился генерал.
— Но Петрозаводск — это ещё цветочки. Нам нужен Архангельск. Неизвестно, сколько продлится у нас война с Катькой. Но все это время Балтика для нас будет закрыта. Да и потом тоже неизвестно как выйдет. Так что Архангельск для нас будет единственным свободным портом. Его захват — дело стратегическое. Что там есть из воинских частей и какую команду туда отряжать?
Задал я вопрос и оглядел военачальников. Все только руками развели. Неизвестно, дескать. Даже Шешковский ничего сказать не смог.
— Хорошо. Тимофей Иванович, будешь искать олонецких, заодно опроси всех купцов, что с Архангельском торговлю ведут, или местных оттуда найди. Все вызнай и отряди силы с запасом. А я тебе указ подготовлю о снятии всех торговых ограничений с Архангельского порта. Пусть все купцы, что в Питер товар везли, на Архангельск переключаются.
«Ох, и велика ты, Россия. Как тобой управлять без телеграфа? А кстати! Почему без телеграфа? Я же вполне могу оптический завести. Тем более что у меня теперь Кулибин есть!»
Совещание длилось еще около часа. Обсудили снабжение и размещение войск. Я очередной раз запретил практику определения солдат на постой к обывателям. Благо в Москве полно крупных дворянских домовладений, и они вполне могут послужить в качестве казарм.
На этом совещание закончилось и военачальники разошлись. Остались только мои «тайных дел мастера». Шешковский кашлянул и заговорил:
— Государь. Я тут успел с утра по архивам московской военной коллегии пробежаться. И возникла у меня мысль, как без боя парализовать силу южной армии.
Я заинтригованно посмотрел на говорившего и жестом предложил продолжать.
— В личных делах офицеров есть данные о близких родственниках. Большую часть этих семей мы можем разыскать и взять в заложники. В южной армии сейчас приблизительно десять тысяч офицеров, из них выше уровня капитана не больше тысячи. Полковников не больше двухсот. Я уверен, что мы сможем найти родственников не менее чем половины этих офицеров. Чего далеко ходить. Супруга фельдмаршала Румянцева уже у нас в руках, она фрейлиной у Натальи Алексеевны, вдовы Павла Петровича. Когда дело дойдет до драки, мы можем пригрозить, что всех перевешаем или перережем, коли Румянцев и прочие вашу власть не признают…
Шешковский ещё что-то говорил, а у меня в душе оглушительно хохотал давешний внутренний голос: «Давай! Давай! Загони всех этих баб, детей и стариков в сарай, обложи хворостом и пригрози сжечь! Это же так просто!».
Я аж застонал и схватился за голову. Шешковский замолчал. Тайники тревожно уставились на меня.
«Но ведь это выход, — убеждал я сам себя. — Вместо того чтобы громоздить гекатомбы трупов простых солдат. Просто взять за горло офицеров. Решить все без крови. А чтобы соглашались охотнее, гарантировать нежелающим присягать свободу эмиграции и денежное пособие. Лучше потерять золото, чем людей».
Я наконец очнулся от своих мыслей и посмотрел на Шешковского. Тот, видимо, что-то нехорошее в моем взгляде усмотрел и слегка отшатнулся.
— Вы абсолютно правы, Степан Иванович. Это прекрасная идея, — мои слова для Шешковского прозвучали каким-то диссонансом. — Овчинникову я дам соответствующий приказ, а с вас точные адреса и фамилии. Думаю, что нужно будет ещё и организовать письма от заложников в армию. Подумайте, как их доставить туда единовременно и адресно.
Я помолчал и добавил:
— Отказывающимся от присяги офицерам я готов предоставить возможность эмигрировать вместе с семьей. Более того, я готов выплатить отступные. О величине которых надо будет подумать отдельно, — я криво усмехнулся. — Не знаю ещё, что у меня с бюджетом.
Шешковский облегченно выдохнул и закивал.
— Все сделаем, как скажете. Вот только есть сложность. В Московской военной канцелярии в основном бумаги интендантского ведомства. По ним можно узнать о командирах полков да каптенармусах. А полные списки — они в Петербурге хранятся. Но я знаю, как их добыть. Только для этого деньги понадобятся.
К Шешковскому присоединился Хлопуша.
— Да и на работу службы тоже денег надо, государь. Людишки жадные, даром работать никто не хочет. А задач-то больше стало.
Началась проза жизни. Выцыганили они в итоге бюджет в пятьдесят тысяч. Но сам я монеты считать не собирался. Пусть ждут, когда Немчинов с Рычковым приедут. А пока пусть по известным персоналиям уровня полковников работу начинают.
— Что там с Орловым. Вы мне обещали его показания на суде. Где результаты?
Соколов-Хлопуша виновато развел руки.
— Ох упорный он, зараза. Опосля увечий ему уже всякая боль нипочем. Помереть нисколько не боится, а наоборот, очень даже хочет. А прищучить его пока нечем. Но надежда есть, государь. Дай нам ещё несколько дней.
Я пожал плечами.
— Я не тороплюсь. Только смотрите, чтобы не помер раньше времени. Я его голову Пестрово обещал, а обещания надо выполнять.
— Кстати, о Пестрово, государь, — подхватил Хлопуша. — А передай-ка ты его в мое ведомство. Все едино после его палачеств офицерам он как чужак стал. Брезгуют. А у нас толковых людей-то нехватка изрядная. Одни бывшие тати да душегубцы в штате. А Василий верен вам до самого донышка и не дурак вовсе.
Шешковский подхватил просьбу:
— Действительно, Петр Федорович, мы его всему научим. Толк из него явно выйдет. Заматереет, будет на кого ведомство оставить, в случае чего.
При этих словах Шешковский как-то вздохнул невесело. Я кивнул.
— Хорошо. Я не против.
* * *
Финал совещания оставил в душе тягостный осадок. Я стал припоминать, как уже занимался такого рода шантажом в Оренбурге, добиваясь покорности у офицеров гарнизона. Тот же Крылов пошел служить мне только из-за страха за жену и четырехлетнего сына. Это потом он уже втянулся и стал служить на совесть.
Но в то, первое время, я был сам не свой из-за попадания. Как-то очень остро и болезненно ощущал упущенные шансы своего великого предка. Я решил любой ценой их использовать, и одним из ценников был именно шантаж.
С тех пор история изменилась абсолютно. За моими плечами реальная сила и власть на части обширной территории России. Во мне нет и тени прежнего Пугачева. Растворился. В мое сердце исподволь вернулся тот самый человек, что прожил долгую жизнь в Советском Союзе и воспитан на других ценностях.
Я понимаю, что нравы сейчас очень суровые и сантиментам нет места. Что война ещё не выиграна и время для милосердия не наступило. Тем не менее было противно.
Чтобы развеяться, я кликнул Никитина и отправился на прогулку по Москве. Ведь я ее толком-то ещё и не видел.
Выехал я переодетый простым казаком в отряде, где явным командиром как раз выглядел Никитин. Народ на улицах не обращал особого внимания на нас. Москвичи уже привыкли к казачьим разъездам.
Я уже говорил, что Москву я не узнавал совершенно. Даже в самом Кремле меня подстерегали удивительные открытия. Например, из внутреннего двора комплекса царских теремов мы выезжали через Гербовую башню. Несмотря на ветхость и плохое состояние, она была очень красива и напоминала Дмитриевскую башню современного мне Нижегородского кремля.
Через Боровицкие ворота мы выехали за стены цитадели на деревянный мост. Разумеется, никакого Александровского сада не было. Вместо него воды запруженной Неглинки омывали земляные бастионы, насыпанные по приказу Петра Первого. Из-за их возведения был нарушен дренаж с территории Кремля, и кирпичная кладка начала стремительно разрушаться.
«Надо будет срыть их нафиг».
Слева виднелся старинный каменный мост через Москву-реку. Его горбатый силуэт на шести быках смотрелся очень средневеково. Его в моей истории снесли в середине девятнадцатого века и заменили металлическим. Но сдается мне, что имеет смысл сохранить его для потомков.
