Черное и белое (СИ) - Ромов Дмитрий (книги онлайн .txt, .fb2) 📗
— По вашему соображению? — уточняю я.
— Что? — хмурится он, глядя чуть правее меня.
— Не буду ни в чём нуждаться в рамках вашего разумения?
— Естественно, — пожимает он плечами.
— Понятно.
— Отлично. Если понятно, очень хорошо. Тогда, может быть, ты хочешь прямо сейчас дать мне вразумительные ответы?
— Нет, — качаю я головой.
— Не хочешь?
— Не могу просто. Не готов. Надо подумать. Как это… принять ва-а-анну, выпить чашечку кофэ.
— Ну, что же, будет тебе и ванна, и какава с чаем, — улыбается барсук Кухарь. — Всё предусмотрено.
Он подходит к двери и костяшками пальцев стучит в ритме спартаковской считалочки. Тук-тук тук-тук-тук тук-тук-тук-тук тук-тук. Дверь со стоном раскрывается, и в неё входят три жеребца, три кентавра с весьма выразительными физиономиями.
Двое из них подхватывают меня, как пушинку под руки, а третий рукой-молотом бьёт в солнечное сплетение. Горячо, больно, удушливо. Прям рекламный слоган. Поварёнок сочувственно кивает.
Чувствую себя рыбой, вытащенной на берег.
— Неприятно, — вздыхает он. — Понимаю, Брагин, очень хорошо понимаю, но только ты сам можешь вытащить себя из этой передряги. Крайне неприятно. Не останавливайтесь, не останавливайтесь, ребятки, пока Злобины не набежали. Время дорого.
Бац, бац, прилетают ещё два удара. У-у-х! Давненько я так не взбадривался. Вот же вы уроды.
— Хватит ему ливер взбалтывать, — усмехается хорёк. — Несите водичку. Переходим к водным процедурам. Я тут недавно познакомился с одной чудесной методикой, ищу автора, кстати. Так вот, мозги прочищаются и желание говорить появляется, просто чудо. Сейчас сам поймёшь.
Тварь… Ну ладно. Покуражься, пока имеешь возможность. Это, по-любому, ненадолго. Я тебя размажу. Катком по тебе проеду, а потом сверну в трубочку и пошинкую на мелкую соломку. Мелкую-мелкую. А вот радость я тебе точно не доставлю, умолять и пощады просить не буду. И орать не буду, не дождёшься, хорёк. Лучше сдохну, мразь. А если не сдохну, клянусь, ты пожалеешь. Горько пожалеешь. Правда, учить таких, как ты бесполезно. Поэтому, не обессудь, ты сейчас себе приговор подписал, гильотину, стул электрический и смертельную инъекцию. Три в одном, мудила.
Разозлился я, ага. Но это ничего. Я когда злой, я вперёд несусь. Завожусь и лечу как баллистическая ракета и ядрёная бомба, нах. Доигрался ты, дебил. Теперь тебе остаётся только одно — убить меня, потому что в любом другом случае тебе пи**а!
— Ну что, — щерится он, низко наклоняясь надо мной. — Мы нашли взаимопонимание? Брагин? Алё, ты раньше времени не отключайся, у нас же ещё водные процедуры впереди. Это знаешь, как весело?
Тут ты просчитался, дружочек…
Вот тебе, барсучина! Я запрокидываю голову, размахиваясь, и с яростным звериным хрипом, первобытным и древним, как сама жизнь, со всего маху врубаю ему лбом в сморщенный барсучий нос. Херак! Как неандерталец, как пещерный человечище, как Зинедин Зидан. Хрясь!!!
Раздаётся хруст. Какая сладкая музыка! Гори в аду! Не ждал, сучара⁈ И ещё ногой, сука, в брюхо, по яйцам, по морде, куда придётся, отсоси, чмо! Я, когда злой, я дурак, бля, на всю голову, отбитый. Я так-то контуженный, а ты меня разозлил, как с прошлой жизни меня никто не злил ещё. Война, нах! Война — это не шутка, тварь!
Вот бы справить мне костюм себе из Сталина,
Из мистического тела, твёрже стали-на!
Сапоги и галифе, хоть и без кителя.
Вашу конченую свору истребить всю, бля…
Он воет как девчонка. А его кентавры варежки разевают. Охреневают от такого захватывающего шоу. Не видели? И не увидите больше. Опомнившись, они начинают меня гасить. По-чёрному. Херачат не разбирая и, мне кажется, несколько раз хорошенько отоваривают друг друга, впрочем, хрен его знает, мне не до этого, группируюсь, закрываюсь и всё такое. Убьют, суки.
Но нет, не успевают. Громыхает дверь!
— Отставить! Кухарчук, сука! Ко мне! Это что такое! Вы двое — на*уй!
Красава, не Сталин, конечно, но тоже ничего. Злобин является в сиянии полковничьего мундира. Где твоя знаменитая улыбка? Яростный, гневный оскал! Оружие возмездия, карающая длань, каменный топор!
— Товарищ полковник!
— Вы двое, вон! А ты у меня партбилет выложишь! Враг народа! К стенке пойдёшь! Под трибунал! Под шпицрутены!!! Смирно, блядь!!! Ты на кого работаешь⁈
— Да вы посмотрите…
— Молчать!!! Рапорт к семи утра!!! В десять к председателю на ковёр!
Рычит, как лев. Разошёлся. Спасибо, что приехал, а то эти людоеды живьём бы сожрали.
— Я дедушке расскажу, — качаю я головой. — А он, хоть и дед, но такой горячий, лично тебе тестикулы выкрутит.
Усмехаюсь. Или кривлюсь от боли, хрен поймёшь. По роже тоже прилетело. Но я уже успокоился. Так-то я отходчивый. Адреналин ещё бурлит, да и хрен с ним. Сейчас схлынет и будет у меня явный минус по синусоиде.
Поварёнок стоит, вытянувшись во фрунт, но страха нет и от этого кажется, что он просто глумится. Точно, так и есть. Но я рад, что контакт, так сказать, состоялся. Тесный и непосредственный. Пусть он не боится, но от боли морщится. Сильно морщится.
— Ну ты даёшь! — отпаивает меня Злобин коньяком из плоской фляжки. — Они ведь тебя урыть могли. До смерти забить.
Мы сидим у меня на кухне, а Наташка мечется, ставит чайник, ищет в аптечке анальгин, присыпает ссадины каким-то порошком. Ну, то есть я, конечно знаю, что это стрептоцид, просто не особо в него верю.
— Наверное, — пожимаю я плечами. — Но видите, он, похоже, знает, как с людьми работать. Имеет подход, да? Раскрыл меня на сто процентов, заставил показать все свои лучшие душевные качества.
— Ох, Егор, — улыбается старина Де Ниро и качает седой головой. — Ну, ты и кадр. Даже не знаю, как это назвать поточнее…
— Упоротый, отмороженный, безбашенный, отвязный. Так что ли?
Лексикон-то в будущем побогаче станет, как я понимаю…
— Во-во, типа того. Отчаянный.
— Десперадо, — уточняю я.
— Но фейс ты ему красивый сделал.
— И, надеюсь, слоновьи кокушки, — говорю я. — Спасибо, Леонид Юрьевич. Вы вовремя появились. К самому, так сказать, катарсису.
Я начинаю смеяться, Злобин подхватывает и мы оба ржём, как дураки. Смеяться немного больно. Видать ребро повредили.
— Проблема в том, — говорит он, отсмеявшись, — что я на него поорал и рапорт напишу, и даже боссу накапаю, что он моего агента прихватил. Да только ему ничего не будет. У него есть кто-то в ЦК или прямо в политбюро. Как с гуся вода, в общем.
— А что, вы не знаете, кто именно за ним стоит? Как это возможно, Леонид Юрьевич?
— Давай только без этого, ладно? — хмурится он. — Яйца курицу не учат. Разбираемся уже. Как выясню, сразу доложу, товарищ главнокомандующий.
— Нам надо его дискредитировать. Взять с поличным, арестовать, и нашу запись до кучи запулить. Чтоб он уже никогда не отмылся. Вы бы слышали, что он про вас говорил.
— Представляю, — улыбается Де Ниро. — И… да, ты прав, конечно. Надо его подставить. Но он хитрая свинья. Операцию нужно спланировать чётко, чтобы этот слизень вонючий не выскользнул.
К ночи поднимается температура, Наташка паникует, но я сохраняю хладнокровие, жру аспирин и успокаиваюсь, увлёкшись просмотром сновидений. В кои-то веки. Моя милая лежит рядом и боится пошевелиться. Всю ночь не спит и каждые пять минут кладёт свою прохладную ладошку мне на лоб.
Утром я чувствую себя разбитым, но ничего смертельного. Звонит Злобин и заставляет ехать в госпиталь. Наташка горячо поддерживает, и отбиться от них двоих у меня не получается. Так что, Ириш, прости, сегодня на работу не приду. Еду в больничку. Моя суженая едет вместе со мной. Госпиталь всё тот же. Пашка и Рекс восстанавливаются в Белокурихе, так что навещать нам некого.
Меня крутят, щупают, делают снимки, выкачивают кровушку, выжимают и другие субстанции и, в конце концов, отпускают. Кости целы, трещин нет, внутренние органы в порядке. Здорова, как корова, одним словом.
