БЕСЦЕРЕМОННЫЙ РОМАН - Гиршгорн Вениамин (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
– Э-эх… милые! – причмокивал толстый кучер, и лошади, разбрасывая крупными комьями твердый снег, старались скакать быстрее, белый пар причудливыми плюмажами бился над гривами.
– Э-эх… милые!..
Еще несколько домиков, еще пустырь, и Роман чутьем, ощупью узнал Невский проспект… Мелькнула нелепая мысль, что сейчас впереди возникнут из пустоты гневные кони Аничкова моста и что все – начиная от Ватерлооской битвы и кончая нежностью madame Рекамье – фантазия, сочиненная на досуге его первым секретарем – чудаковатым Гофманом.
– Послушай… Какой год у нас?
Кучер не удивлен, он привык ко всему за свою Долголетнюю службу в дворцовых конюшнях.
– Тысяча восемьсот восемнадцатый пошел, ваша светлость!
– Тысяча восемьсот восемнадцатый?… Спасибо!
Значит, правда, что это другой город.
– Э-эх!.. Милые!..
7
Сегодня в «Северной почте» [18] напечатано:
«23 Генваря княжна Голицына пожалована в фрейлины к их Императорским Величествам».
И пышным празднеством Александр Николаевич отмечает семейное торжество.
Сам государь милостиво обещал приехать потанцевать с Наташей, но князь знал, что это только предлог для первого разговора с французским посланником; и вот князь Голицын терпеливо поджидает Александра в вестибюле.
Уже давно начались танцы, государя все нет и нет…
Голицын начинает тревожиться, вдруг не приедет, вот тогда пойдут разговоры по Толстым да Орловым, и так сплетни что ни день до бешенства раздражают князя, а тут, как назло, этакое несчастье!
И Александр Николаевич, прислушиваясь к музыке, однообразному шарканью ног и звону шпор в парадном зале, качает в такт головой и озабоченно трет виски.
Вдруг в дверях суматоха, напряженно застыли лакеи, и швейцар что есть сил распахнул дверь; Голицын чуть не бегом спустился вниз навстречу Александру.
– Здравствуй, Александр Николаевич… Не ждал, поди?…
– Признаться, ваше величество, сомневался!
– Эх ты, Фома неверный!.. Танцуют?…
– Давно, ваше величество.
– Жаль… Не придется с дочерью твоей потанцевать… А князь Ватерлооский здесь?
– Так точно, государь!..
– Пойдем в твой кабинет; там я с князем потолкую немного…
– Вы напрасно, Наталья Александровна, говорите со мной по-французски.
– Ваша светлость знает русский язык?
– Мой родной язык…
– Вы – русский?!
– Да, но об этом в другой раз… Вы устали?
– У меня закружилась голова.
– Тогда немного посидим.
– Хорошо.
Наташа с трогательной важностью опирается на руку князя, она знает – зависть заставляет женщин, распушив страусовые веера, снисходительно злословить над неожиданным успехом новоиспеченной фрейлины. И Наташа не может скрыть ликующей гордости, когда в зеркалах высокая, сильная фигура князя любезно наклоняется к ней.
– Теперь поболтаем…
– Князь, расскажите о Париже!.. Я жила там в детстве и помню только долгое путешествие в карете и цветные окна в комнате. Видите, как мало!
– Я думаю, Наталия Александровна, вашему отцу вскоре придется посетить Париж; вот удобный случай и вам проехаться. Знакомые у вас в Париже найдутся, если, конечно, вы до тех пор не забудете меня.
– Вас забуду?… Нет, но я боюсь, что отец…
– Фу, с трудом вас отыскал, ваша светлость!.. Наташа, бабушка домой собирается, с тобой попрощаться просит… Князь, милости прошу в кабинет, знакомиться с государем.
– Рад видеть у себя первого министра и друга императора французов. Надеюсь, его величество в отменном здравии и руководит, как всегда, мудро и твердо политикой империи.
– Ваше величество, моя любовь и преданность императору не помешает выразить вам свое глубокое восхищение как мудрому правителю огромнейшей страны, так и самому образованному человеку нашего времени.
Александр кривит губы в самодовольной усмешке.
Он знал о головокружительной карьере доселе неизвестного инженера и был втайне обижен назначением «князя Ватерлоо» полномочным представителем Наполеона, ожидая увидеть грубое, дерзкое, невежественное существо вроде Мюрата. Или у Наполеона неожиданно появился вкус, или ему, как всегда, чертовски везет… Во всяком случае…
– Я уверен, князь, что, с божьей помощью, мы быстро столкуемся по всем вопросам, касающимся интересов наших держав.
– Ваше величество, ваша мудрость залог этого!
Александр пытливо смотрит на Романа, чувствует
силу и упорство в этом отлично воспитанном и приятном человеке и от мысли, что такого не так скоро скрутишь, опять впадает в плохое настроение и резко поворачивается к Голицыну:
– Какое помещение отведем для заседаний Комитета?
– Осмелюсь предложить вашему величеству Смольный монастырь как удобное место для разных коллегий.
Смольный!
Роман вздрогнул. Вспомнил фотографии из «Нивы» и «Огонька» и имя искуснейшего зодчего Растрелли, перешедшее в короткое слово, впитавшее в себя всю прямоту, всю жестокость революции…
– Смольный так Смольный!.. До свиданья, князь! Мой министр, секретарь Комитета по переговорам, Александр Николаевич Голицын – всегда к вашим услугам.
Александр вышел.
8
Было по-старому…
Няня входила в спальню и не спеша откидывала шторы; делала она это всегда одинаково: сперва на правом от балкона окне; и никакие события не могли нарушить медленный ход ее привычек, тесно связанных с таким же медленным ходом жизни во всем доме, где каждый знал, что спешить некуда, что благополучие и довольство не убегут, не скроются, и догонять их нет необходимости.
День начинался обязательным появлением ворчливой старушки, и дальше, придерживаясь точного расписания, выработанного два года назад гувернером, мистером Гербертом, Наташа немного бренчала на клавесине, вздыхая над жалостливой судьбой «Бедной Лизы», дальше, смотря по погоде, – или Летний сад, или визиты к подружкам, и наконец зажженные свечи, гости, экосезы, нежное побрякивание шпор, и опять жаркая спальня, сон, сны, беспокойство, – и все для того, чтобы утром няня не спеша откинула штору на правом от балкона окне…
Но был один день, нарушивший воспитательную систему мистера Герберта: сорвавшийся со страниц «Северной почты», он, не обращая внимания на параграфы гувернерского устава, гремел духовой музыкой, за ужином бил посуду, строил гримасы, острил, а главное, вальсом закружил Наташу, бросил в зеркала, расколол множество отражений и ушел, добродушно улыбаясь, в кабинет отца беседовать с государем и унес с собой безмятежность девичьего досуга и простоту снов.
Было по-старому: няня, клавесин, Летний сад, деловитая, на ходу, ласка отца, экосезы и «Бедная Лиза», и только на книгах, в альбомах, на запотелых стеклах – заветное имя: Роман.
И желание еще раз почувствовать сильную руку, сжимающую локоть, опять услыхать насмешливый голос росло с каждым днем, принимало катастрофические размеры.
Наташа бродила по гулким комнатам и не знала, чем заставить себя хоть на время забыть, как кружилась голова, как пьяно кружился вальс, а музыка на хорах пела, пела…
Кажется, так: та-та-ра-та-та-ра-рам…
И вдруг за окном мелькнули сани и в них – нет! она не могла ошибиться – рядом с отцом – князь Ватерлооский…
Наташа отчаянно взвизгнула и побежала к себе…
– Простите, князь, что перебью вас… Не пора ли отдохнуть маленько… Мы весьма много и много поработали. Я прикажу сюда кофе подать.
– Что ж, отдохнем!.. Таков удел государственного человека – ничего для себя.
18
Авторы используют название реальной официозной петербургской газеты, выходившей, однако, полувеком позже. Читателю предлагается самостоятельно дознаться, нарочита ли эта путаница.
