Любовь бродяги - Фетцер Эми (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
— Рэмзи! — звала его Пенни. — Рэмзи, отзовись.
— Что? — откликнулся он, все еще не отрывая глаз от иллюминатора.
— С тобой все в порядке?
— Ах госпожа! — вздрогнул он, стараясь унять сердцебиение; это ему удалось, и он с улыбкой откинулся на спинку кресла. — Очень приятно, что ты заботишься обо мне. Можно надеяться, что имеешь ко мне симпатию.
— Мне трудно поверить, что ты ни разу не летал. Неужели это правда?
— Да. Я не имел такой возможности.
— Через два часа мы будем во Флориде.
Рэмзи посмотрел на нее с удивлением, но не стал возражать. Этот мир превосходил все, что он мог себе представить. И смешно было бы спорить о неведомом. Наоборот, ему нужно как можно внимательнее присматриваться и прислушиваться к тому, что происходит вокруг. Может быть, так он узнает все необходимое ему для жизни в новом времени.
Он согласно кивнул и вдруг потерял сознание. Испуганная Пенни потрогала ему лоб. Жара не было. Она пощупала пульс. Сердце стучало так, словно хотело выскочить из груди. И Пенелопа в нерешительности замерла перед ним, не зная, что предпринять. Она ослабила напряжение ремней безопасности и решила, что будет неплохо, если она принесет ему воды. И вдруг вспомнила о том, сколько времени он ничего не ел. «Боже мой, — подумала она, — я ведь даже не знаю, когда он в последний раз принимал пищу!»
Торопливо пошарив в небольшом, прикрепленном к стене шкафчике, она нашла голубой пластиковый стакан для коктейлей и, подставив его под серебристый носик стоявшего рядом автомата, нажала на синюю кнопку, получив порцию газированной воды со льдом. Вернувшись на свое место, она поставила стакан на маленький столик и еще раз пощупала пульс Рэмзи. Благодарение Богу, он стал спокойнее. Она уже хотела отпустить его руку, но тут какая-то грубая, словно наждачная бумага, поверхность задела ее ладонь и поцарапала ей кожу. Нахмурившись, она повернула его руку ладонью вверх и удивленно осмотрела твердые толстые мозоли, почти полностью покрывавшие ее. «О Боже! — подумала она. — Что же нужно делать, чтобы нажить такие мозоли? Похоже, ему нелегко давалась жизнь». И, пристально глядя в его лицо, она опустилась в кресло напротив.
Что это за человек? Откуда он пришел? Почему говорит словно герой исторического романа? Она покосилась jia заткнутый за пояс старинный пистолет. Он был еще одной загадкой Рэмзи О'Кифа. Пенни улыбнулась, вспомнив болтающего ножками Максвелла под дулом этого странного оружия. «Макс точно наложил бы в штаны, если бы знал, что эта штука еще и стреляет. Впрочем, я бы, наверное, тоже». Она взглянула на высокие ботфорты сапог Рэмзи и вспомнила его стройные загорелые ноги, мускулистые, сильные, покрытые маленькими темными волосками. Они предстали в ее воображении так отчетливо и рельефно, со всеми мельчайшими деталями, вплоть до маленького кривого шрама возле правого колена, что Пенни слегка смутилась.
«Нет в нем ничего такого уж особенного, — подумала она. — Слегка странный, довольно нахальный мужчина.
Ничего сверхъестественного. Просто в голове его непонятным образом уживаются застарелая галантность средневекового рыцаря и наивная бравада маленького мальчика, играющего в пиратов. Вот, собственно, и все». И все же она чувствовала, что какая-то неразгаданная тайна по-прежнему продолжает таиться для нее в необычном облике этого странного человека, сколько бы ни старалась она объяснить себе простыми причинами загадочные причуды его поведения. Что-то неизбежно оставалось за рамками всех объяснений, что-то неуловимо ускользало от ее пристального взгляда. И потом, эта трогательная беспомощность, оставленность, одиночество. Порой, глядя на него, она словно в зеркале видела смутное отражение своей собственной одинокой души.
— Я вижу, вам очень нравятся мои ботфорты, миледи?
Она вздрогнула и посмотрела ему в лицо. Он улыбался лукаво и ласково.
— Смею надеяться, что я не так уж неприятен тебе. Даже в этих ботфортах.
Пенни слегка смутилась и протянула ему стакан с газированной водой. Она совсем не хотела оправдываться перед ним.
— Возьми, выпей. Тебе будет легче. А то, не дай Бог, опять потеряешь сознание.
— А я ничего не терял, просто вздремнул немного. — И он отхлебнул глоток воды и принялся с любопытством изучать протянутый ему стакан. — Ты напрасно беспокоилась.
— Что ж, если тебе так хочется, можешь звать это сном.
Она насмешливо улыбнулась. «Вот уж, право, большой ребенок». И стала с интересом наблюдать за его манипуляциями с пластиковым стаканом. Он на мгновение оторвался от своего занятия, и глаза его блеснули озорством.
— Неужели леди беспокоится?
— И не надейся.
— Какая строгая кошечка! Скажите пожалуйста!
Он с улыбкой оглядел ее с ног до головы, а потом покосился в сторону иллюминатора. Море белого пушистого тумана тянулось под крылом самолета от горизонта до горизонта. «Господи Иисусе! Мы летим над облаками!» Рэмзи все еще никак не мог прийти в себя от первоначального испуга.
— Красиво, правда?
Пенни сказала это так тихо, что он едва расслышал ее слова.
— О да! Великолепно!
Он подумал, что даже братья Монгольфье , вероятно, подивились бы тому, что с ним происходит. Все еще испытывая легкий трепет волнения, он поудобнее расположился в кресле, словно рассчитывая, что более устойчивое положение на сиденье придаст большую уверенность ему самому.
— Как ты себя чувствуешь? Здоровье не подведет?
Рэмзи было приятно, что Пенелопа заботится о нем. Но все же он чувствовал некоторое излишество в этом ее чересчур пристальном внимании.
— Не подведет, не пугайся.
Он нахмурился, покосившись на нее неодобрительно. И Пенни усмехнулась, поднимаясь со своего места и подходя к противоположной стене салона. О'Киф подумал, что она хорошо держится. Даже в минуты волнения или недовольства ей свойственна какая-то особая врожденная пластика и грациозность движений.
Вот и теперь легким изящным жестом она сняла со стены длинную продолговатую коробочку, похожую на ту, с которой она разговаривала в автомобиле, и нажала на несколько белых кнопок. «Телефон», — вспомнил Рэмзи. И невольно залюбовался красотой ее четко очерченных губ. Изящно изогнутые, алые, как заря, они, казалось, просили долгого нежного поцелуя, как рассветное солнце просит ласки набегающих волн. И так же как и солнце, часто сияла на этих губах светлая добрая улыбка. И все же прикоснуться к ним казалось Рэмзи почти невозможным.
Эту женщину словно окружал незримый подводный риф, воздвигнутый ею из независимости и силы ее характера. И если созерцание доставляло удовольствие, то приближаться к ней было явно небезопасно. И ему, старому опытному моряку, еще в детстве изведавшему соленый привкус морских ураганов, было это заметно как никому другому. «Неудивительно, — подумал он, — что ее не сопровождает ни компаньонка, ни свита. Эти кошачьи глаза изряднее любой пики удержат любого на расстоянии. Они порой сверкают холодом толе декой стали».
Многих женщин, улыбавшихся очаровательной соблазняющей улыбкой сирен, знал в прошлом Рэмзи. Но не слишком спешил навстречу обольстительному танцу их тел. Чувствуя таящийся за их очарованием подвох. Может быть, потому и бросился с борта «Морской ведьмы» к волшебному туману времени, что отчаялся найти в своем столетии близкую ему душу. И теперь тоже не торопился обольщаться первой попавшейся на глаза красоткой, лишь бы заполнить томящую пустоту сердца.
Внимательно изучал он фигуру и лицо стоящей перед ним Пенелопы. Ее неизменное спокойствие вызывало уважение. Одухотворенная красота лица наводила на мысль, что он вряд ли встретил бы подобную женщину в своем веке. Ведь она в полной мере одарена и твердым умом, и крепкой волей, и особым, редким у женщин прошлого, стремлением к самостоятельности. То есть всем тем, что так ему нравилось в Тесс.
Но впрочем, ее независимость могла быть следствием не ума, а всего лишь капризной вздорности характера. И не только ли ее умение лихо управляться с людьми и машинами привлекло его к ней? В этом стоило разобраться. К тому же Рэмзи не мог с уверенностью поручиться, что не ее соблазнительная манера одеваться повлияла прежде всего на его симпатию к ней. А это было бы весьма сомнительным критерием оценки ее душевных качеств.
