Александр Агренев. Трилогия (СИ) - Кулаков Алексей Иванович (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Господин председатель на несколько минут впал в глубокую задумчивость, отчасти схожую с комой, а потом заскользил взглядом по лицам остальных совладельцев.
— Господа, ставлю этот вопрос на голосование. Кто за? Против? Благодарю, господа. Александр Яковлевич, ваше предложение принято.
"Еще бы вы не приняли. Участок оценили в сто восемьдесят тысяч, а станки и прокатный стан обошлись мне почти в двести пятьдесят"
Тем не менее, такой неравноценный обмен был выгоден и товариществу, и самому князю. Так как оба они избавились от ненужного в обмен на полезное — фабрикант с легкой душей отдал оборудование, для которого так и не смог найти ни одного заказа. А акционерное общество не менее легко рассталась с куском голой земли, на которой кроме полыни и одуванчиков никогда ничего и не росло. Да и те размерами не впечатляли.
— Господа, я думаю, нам стоит ненадолго прерваться. Скажем, полчаса?
Стоило только Сергею Ивановичу объявить о небольшом перерыве, как акционеры тут же разделились на две группы: в первую вошли такие "старички" как Губонин, Нечаев-Мальцев и Мальцев, а так же господин Юрьев, а во вторую — "молодежь" в лице князя Агренева и просто Нечаева. Причем второй поначалу хотел присоединиться к родственнику, но на полпути был перехвачен, и тут же озадачен вопросом — может ли он поставить, так сказать собрату-акционеру, со своих карьеров кое-какие каменные изделия?
— Не вижу в том никакого затруднения, Александр Яковлевич. Что именно вы желали бы получить?
— Вот список, в нем указанны размеры и количество, материал гранит и габбро. Еще, Роман Исаевич, меня очень интересуют сроки исполнения. Роман Исаевич?
Нечаев моргнул, отводя взгляд от листка бумаги, и с некоторым удивлением поинтересовался — зачем князю такое количество столь массивных каменюг? Да еще и из столь неудобного в обработке материала?
— К моему сожалению, другие основания под высокоточные станки гораздо хуже. Кстати, у меня к вам есть еще одно небольшое дело…
Когда Нечаев-Мальцев решил полюбопытствовать, о чем беседует молодежь, он с удивлением услышал, как они обсуждают плитку. Причем не какую-нибудь, а дорожную. И не из гранита, а совсем даже бетона, пяти разных цветов и целой дюжины форм — и надо сказать, что Юрий Степанович сам очень заинтересовался столь перспективной новинкой. Разумеется что никакой конкуренции граниту мостовых она составить не сможет, но вот в качестве покрытия тротуаров, на коих так любит прогуливаться приличная публика… Уже втроем они обсудили все возможные перспективы, причем в столь теплой и дружелюбной манере, что едва не договорились до создания небольшой совместной компании — лишь в последний момент вспомнив, что выбрали для этого не самое подходящее время и место. А вот в столичном особняке старшего Нечаева, очень хорошо разговаривается на самые разные темы, в том числе и коммерческого толка.
— Ну что же, так и решим — после рождественских праздников жду вас у себя.
Подтвердив свое согласие почти незаметным движением головы, первый молодой человек тут же отошел в сторону и осторожно присел в кресло, стараясь поудобнее расположить правую ногу.
" Старая травма или свежая рана? В этот раз трость явно используется по своему прямому назначению. Все же маловато я знаю о своих компаньонах. Как и они обо мне — надеюсь".
Второй из представителей молодежи и не подумал прекращать столь полезное общение. И как оказалось, был полностью прав — довольно скоро выяснилось, что собеседники имеют на удивление много общих интересов. Например, старый промышленник очень любопытствовал по поводу устроенного при Сестрорецкой фабрике реального училища — и в особенности насчет того факта, что дети мастеровых учатся без какой-либо платы. Надо сказать, интерес его был не совсем праздный — Юрий Степанович довольно много благотворительствовал именно на тему образования беднейших слоев населения империи, и был рад любому даже не союзнику, а просто человеку, разделяющему его устремления. А князь Агренев разделял, да еще как! Но так как он был человеком разносторонним, то они поговорили и о стекольных заводах Нечаева-Мальцева, точнее о возможности развернуть на их базе производство нормальных лампочек с вольфрамовой нитью. А не того недолговечного и увесистого убожества, коим приходилось пользоваться повсеместно — с цоколем и толстостенной колбой самой причудливой формы, и угольной нитью, рассчитанной аж на сорок часов пользования. Всего. Правда один плюс у нее все же был — путем достаточно несложных манипуляций плохая лампочка легко превращалась в хороший стакан. Пусть и не совсем устойчивый, зато очень вместительный, грамм этак в триста. А как удобно он лежал в руке!
— Ну что же, я вижу, нам действительно есть о чем поговорить при следующей встрече.
Молчаливо согласившись с этим утверждением, молодой аристократ глянул на небольшую тумбу напольных часов, удивился и посмотрел на акционеров — оказывается, перерыв уже закончился. Почти незаметно пожал плечами, проводил взглядом господина Юрьева, как раз направлявшегося к своему месту, и совсем не к месту вспомнил про то, каким больным выглядел последний из рода Юсуповых при недавней их встрече.
"Прекрасный повод закруглить беседу, заодно и про самочувствие компаньона узнаю. Вернее, почему оно такое плохое".
К удивлению Александра, вопрос оказался не таким простым, как он думал — Нечаев-Мальцев немного помолчал, еще раз окинул взглядом всех присутствующих и с некоторой неохотой ответил.
— Ходят слухи, что когда Николай Борисович отдыхал в Бадене, у него случился приступ сердечной болезни. К счастью, непоправимого не случилось…
Собеседники одновременно вспомнили "цветущий" вид последнего Юсупова и понимающе переглянулись. Увидев, как председатель пробирается на свое место, Юрий Степанович тихо закончил разговор на условно оптимистичной ноте.
— Будем надеяться на лучшее, князь.
Вторая часть заседания оказалась гораздо скучнее и короче первой — еще раз пройдясь по всем решениям и договоренностям, титулованные и не очень акционеры завизировали протокол собрания, придав ему тем самым статус официального документа. Сердечно попрощались друг с другом, и в особенности с Людиново, в которое компаньоны по товариществу приехали в первый и последний раз — следующие заседания совета акционеров планировалось проводить, не выезжая из пределов гранитных набережных города Петра.
Обратная дорога в Сестрорецк оказалась не такой скучной, как того можно было бы ожидать. Первую, и самую длинную часть пути, Александр скоротал в разговорах с Нечаевым-Мальцевым и Губониным — эти во всех смыслах достойные господа, так же как и он стремились поскорее вернуться в столицу. Первого заинтересовал "внезапно" изобретенный аристократом-промышленником метод непрерывного производства стекла, а второй на удивление тактично намекал князю на тот факт, что в Волжско-Камском банке его деньги будут в гораздо большей сохранности. И условия кредитования предложат лучше, и процент по вкладам будет" жирнее", да и вообще примут как родного — в отличие от Русско-Азиатского, в коем молодого промышленника ценят явно недостаточно. С последним утверждением уговариваемый в принципе готов был и согласиться — на память он пока не жаловался и прекрасно помнил, как ему "рожали" самый первый кредит. Да и со вторым что-то не торопились… собственно, от смены кредитного дома фабриканта удерживало только одно. В данный момент все рентные платежи из заграничных источников перечислялись на его именной счет именно в Русско-Азиатском банке. В случае любых изменений требовалось внести поправки в такое количество документов, что перед мысленным взором представала стопка бумаги высотою как минимум до облаков. А учитывая тот факт, что у конторы "Лунев, Лунев и сыновья" и так работы хватает, причем срочной и важной… В общем, пока система работает и денежки капают — острой необходимости что-то менять нет. Бывший купец, а ныне потомственный дворянин в чине тайного советника, такую точку зрения встретил с пониманием, но так же и с демонстративным сожалением. Которое, впрочем, не помешало ему напоследок заметить, что предложение остается в силе. А тот, кого он столь терпеливо соблазнял на измену своему банку (вернее, одному из многих), еще часа два обдумывал источники столь выдающейся осведомленности Петра Ионовича, о состоянии его финансовых дел. Легальных дел, разумеется. Вывод из всех размышлений был один, вполне закономерный — о нем уже давно собирают информацию. Не сказать, что такая уж неожиданная новость, но и приятной ее тоже назвать не получилось. Времена, когда его сиятельство князь Агренев был всего лишь одним из многих (и соответственно никого не интересовал), увы и ах, безвозвратно уходили. Вернее, уже прошли.
