Неожиданность (СИ) - Попов Борис (книга бесплатный формат .TXT) 📗
— Может быть антеки каждый раз заново все выстраивать будут? — спросил я.
— Не может быть! — рявкнула Большая, не отвлекаясь от своего занятия и взъерошивая волосы все более резкими движениями пальцев рук, — слишком много силы впустую уйдет!
Я решил не мешать признанной мастерице черной магии и для поиска женского монастыря, созданного бывшей королевой, окунулся в Интернет. Обитель святого Винсента с собором и женским монастырем нашлась махом, оставалось сориентироваться на местности.
Вдруг в воздухе появилось окно.
— Нашла! Вот оно! Мулен?
Слава вгляделся.
— Мулен!
Изображение трепетало и вспыхивало яркими разноцветными точками. По краям цвели радужные разводы. Пиратская копия и есть пиратская. Правда, надо заметить, покупку лицензированного канала нам никто и не предлагал.
— Вон она! — показал рукой побратим.
Пелагея навела свою плохонькую камеру на девушку.
Полетта уже активно махала рукой, бежала к нашему окну и кричала:
— Слава!
Богуслав метнулся с нашей стороны.
— Настя! Как ты там?
— Осталось всего три дня, милый! Половину денег уже сегодня отдали…
Изображение и звук исчезли разом. Экран схлопнулся. Богуслав рухнул на топчан и завыл в голос в неизбывной тоске. Вот так показали… А какой он был веселый несколько минут назад…
— Хватит выть! — гаркнула Большая Старшая ведьма, — в Санлис!
— Четырнадцать верст севернее Парижа, — уже тараторил я, — поселок Санлис, обитель святого Винсента…
— Я туда стрижей наводила с письмами, — буркнула сквозь зубы ведьма, — найду!
Камера неслась стремительно. Быстро нашли женский монастырь, замелькали пока еще пустые кельи. Наконец вылетели в какой-то зал. Человек тридцать девушек, одетых в одинаковые темные платьица, внимательно слушали пожилую невысокую женщину. Увидев ее, ведьма истошно заорала:
— Анна! Это я, Пелагея! Скорее помоги!
Наше окно уже угасало. Силы и Старшей, и мои, уже были на исходе. В глазах то темнело, то светлело, нарастал шум в ушах, начало подташнивать. Эх, не успели…
Угасающее изображение на прощанье показало, как напряглась старушка во Франции, как она показала на нас рукой и что-то сказала. Вместо нормального звука было неразборчивое шуршание. Прощай Анна Ярославна, больше уж нам не свидеться…
Вдруг экран засиял по-новому, появился звук. Переводчик, видимо, включился пораньше, и шелестел мне последнюю минуту уже перевод. Теперь французский язык я знал в совершенстве.
— Девушки, скрестили руки на груди, сделали глубокий вдох, выдох, вдох, — дай силу!
Девушки с силой выдохнули, и окно стало не менее качественным, чем в бункере у Антекона 25. Звук зазвучал безукоризненно,
— Здравствуй, тетя Пелагея. Как ты помолодела!
— Здравствуй, Аннушка. Это тело моей внучки, Оксаны.
— Говори дело, держать тяжело.
— Помнишь Настю Мономах?
— Конечно.
— Она сейчас в городишке Мулен, у вас, во Франции.
— Не знаю такого.
— Он невелик, скорее поселок, — вмешался я, — стоит на реке Алье южнее Парижа, чуть восточнее Буржа в самом центре Франции.
— Сколько до него?
— Я путаюсь во французских мерах длины.
— В них все путаются. Каждая земля по-своему меряет, порядка нету. У каждого свое лье, свой туаз. Говори в верстах.
— До Мулена 300 верст.
— Поищем, — благосклонно кивнула мне королева.
— Девчонку сейчас зовут Полетта Вердье, — продолжила Пелагея, — ей пятнадцать лет и красавицу за гроши и против воли через три дня отдают замуж за богатого купчика. Она, как и в прошлой жизни, любит Славку Вельяминова, а он ее.
— Слава там рыдает?
— Кому ж еще!
— Далековато, конечно, для трех дней, — задумалась Анна. — Если получится вывести девушку из-под венца, когда Славу ждать?
— Неизвестно. Ему надо от Земли большой камень отвести, и он идет с ватагой к Русскому морю. Слышала о такой напасти?
— Как не слышать. Наши темные колдуны говорят, что большой беды не будет. Потрясет кое-где, большие дожди будут, часть Англии смоет.
— Все брешут. Рассыплется Земля, не выдержит удара. Лесные антеки не ошибаются. Да и белые волхвы о том же толкуют. Черные уж больно покомандовать хотят, как в прошлый раз, после Атлантиды. Но и меньшая катастрофа, нам, ведьмам, лишняя. Неохота бродить по обожженной или залитой Земле вместе с полудикими племенами.
— Согласна. Свяжитесь со мной через три…
Окно затряслось и закрылось.
— Долго Франция по сравнению с нами продержалась, — заметил я, — Анна, видно, очень сильна.
— Да и я бы не ослабла, если бы меня тридцать молодых ведьм, лучших из лучших, отобранных по всей Франции, в едином порыве своей силой поддержали.
— Да, без поддержки ослабли мы не на шутку, — согласился я.
— Пустое. Сейчас быстро придем в нужную силу.
— Может для тебя это и пустяк, а у меня звон в ушах до сих пор держится.
— Почернение в глазах и тошнота уже прошли?
— Да вроде да, — поражаясь ведьминой информированности, ответил я.
— И у меня прошли. Нас с тобой с непривычки обоих одинаково накрыло. Здесь в дело не вся сила идет, а ее тонкий лучик. Вроде как кусочек, оттенок радуги. И почему-то он у тебя такой же мощи, как у меня. Развил его в будущем?
— Да, — сказал я, — на особых инструментах: телевизоре и мониторе. На телевизоре с детства развивал, очень старался.
— Хватит вы о ерунде! — заорал наш пылкий влюбленный, — отдадут мне Настю или могилу ее покажут?
— Это как Аннушка изловчится в далеких землях. Кто знает, в какой она силе в этом Мулене окажется? Она мне писала, что во Франции король правит на небольшой части ее земель, остальное расхватали графы да маркизы. У ее второго мужа, графа де Крепи, подвластных ему земель было чуть меньше, чем у ее сына Филиппа Первого, унаследовавшего корону после отца. И черт его знает, чей он теперь этот Мулен?
Богуслав опять упал на кровать и зарыдал. Мы с Пелагеей переглянулись, развели руками — ну что тут можно сделать?
— Я ухожу. Дальше пусть с вами Ксюшка валандается, — заявила Большая ведьма, и ушла.
Лицо древнерусской худобы приобрело привычное выражение наглой беспардонности и дурости. Я отсчитал ей честно заработанные деньги.
— Довольна?
— А то!
Споров не было.
— Ты все видела, что мы тут творили? — спросил я у бабенки.
— Бабушка от меня ничего не прячет! — дерзко заявила продажная давалка, — она меня этим учит. Мне скоро Большой Старшей у ведьм делаться, надо все про все знать!
— Может хоть годок просто в старших походить? — скептически усмехнулся я, — не высоко ль сразу то замахиваешься?
— В самый раз. Чему меня эти две старые дуры, Меланья да Гореслава могут выучить? На молоденьких, особо наглых ведьм орать? В колдовстве я гораздо сильнее их обеих вместе взятых, а народом надо уметь командовать, как это делала бабушка: повела бровью, одно-два слова проронила, — и побежали, поскакали ведьмы в разные стороны, исполнять то, что Большая Старшая делать велела.
Да, и я таких руководителей повидал, правда очень мало, и о колдовстве от них речь даже и не шла. К сожалению, мне это искусство предоставлено судьбой не было.
— Скажи тогда, Большая, как нам боярина-то унять? Вон его как корежит всего!
— Может мне к нему под бочок умоститься? Глядишь и утешу… Недорого совсем встанет!
— Ты мне здесь свои шлюшные замашки брось! Не ко времени. Если не можешь ничего другого предложить, иди лучше в обеденный зал и там твори, чего хочешь!
Оксана была конечно права. Нет другого способа отвлечься от прежней любви, кроме как прилипнуть к новой избраннице. А ей, с ее ведьминскими умениями, перекуковать любую красавицу раз плюнуть. Можно было бы и попробовать, кабы на месте Славы другой мужчина был. Только Богуслав — человек-кремень. Он чуть из этого нового капкана выкарабкается, от одной мысли, что пока во Франции его любовь пропадала, он тут на дешевенькую киевскую проститутку польстился, возьмет да и повесится.
