Учитель. Назад в СССР (СИ) - Буров Дмитрий (книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
— Юрий Ильич! Ну, ты видел? Видел! Ну, бестолочь! Ничему его армия не научила! А туда же: батя, я в город хочу, там возможностей больше! — передразнил однорукий сына, который, сопя, принялся таскать парты обратно в школу.
— Вот куда, куда ты их прёшь? Ты зачем их на второй этаж попёр? А? — завхоз уже успел подняться на крыльцо, оставив директора и меня стоять на площадке перед школой.
— Так ты ж сам велел, — окончательно растерялся Гришка.
— Правильно, велел, — хлопнув парня по спине короткой рейкой, согласился завхоз. — Ты мозги-то хоть иногда включай. Сила есть, говоришь, ума не надо?
— Да что не так-то? — загудел парень.
— Всё не так! — категорично объявил Степан Григорьевич. — Ты понимаешь, Гришка, что ты бестолочь? А?
— Ну… понимаю… — буркнул Григорий, старательно пряча глаза.
— Это хорошо, что понимаешь. Так зачем же ты, Григорий… — очень добрым голосом продолжил завхоз.
Гришка покосился на батю и сделал осторожный шаг назад. Как оказалось, вовремя. Линейка, а это оказалась именно она, треснула его по лбу и сломалась.
— Имущество казённое портишь? — рассердился однорукий.
— Так ты же сам, батя… — растерянно пробасил сын.
— Что сам? Я всегда сам! Дай сюда! — завхоз вырвал из рук парня обломки линейки. — Вот сюда ставь, понял?
— Понял.
— Не слышу. Понял ты меня? Куда парты ставить? — рявкнул Степан Григорьевич.
— Да понял я, понял! Вот сюда, — Гришка махнул рукой, показывая школьный коридор.
— Ну, наконец-то! И смотри мне, аккуратно!
— Бать, так они это… все не влезут… — Григорий прикинул количество парт и длину коридора. — Всё равно на второй этаж придётся… Так я с него и начну.
— Гришка, ты меня не серди! — завёлся с пол-оборота завхоз. — Не посмотрю, что ты больше меня вымахал. Лозину выломаю и выпорю. Может, тогда своей дурьей башкой думать-то начнёшь, а не другим местом!
— Так я думаю, — совсем скис парень
— Вот и думай, как уместить? Ну?
— Ну-у-у…
— Баранки гну! — рявкнул Степан Григорьевич. — По над стеночкой ставишь, а другую парточку сверху, столешница к столешнице, — почти с нежностью объяснял завхоз, как надо расставлять парты. — Теперь понял? — тут же сурово уточнил отец, он же завхоз.
— Понял, — тяжело вздохнув, парен принялся за работу.
Силы в нём оказалось немерено, под стать его богатырскому росту. Григорий легко поднимал тяжёлые парты, шустро заносил их в школу, ставил вдоль стен друг на друга. Степан Григорьевич где-то с минуту наблюдал за работой Гришки, удовлетворённо хмыкнул, развернулся, увидел нас, кивнул, спустился с крыльца и устремился в нашу сторону.
— Здорово, Юрий Ильич, — сунув подмышку обломки линейки, радостно пророкотал завхоз. — А это с тобой кто? Новый ученик, что ли?
Однорукий прищурился и прошёлся по мне строгим взглядом.
— Что ты, Степан Григорьевич, — улыбнулся директор. — Пополнение к нам молодое прибыло. Вот, знакомьтесь, Егор Александрович… — Юрий Ильич запнулся, запамятовав мою фамилию.
— Зверев, — подсказал я. — Здравствуйте, — и протянул ладонь завхозу.
— Да, точно! Зверев Егор Александрович! — повторил директор и добавил. — Учитель географии. А по совместительству классный руководитель десятого класса.
— Степан Григорьевич Борода, трудовик и по хозяйственной части.
Мы поручкались, трудовик долго и крепко жал мою руку, внимательно вглядываясь в моё лицо. Что уж он там хотел увидеть, я так и не понял. Я с честью выдержал испытание, давить в ответку не стал.
— Силён, — довольно крякнул Степан Григорьевич. — Служил?
— Служил, — кивнул дотошному завхозу.
— В каких войсках? — тут же полюбопытствовал фронтовик.
Ответить я ничего не успел. В школе раздался дикий грохот, следом сдержанный мат.
Степан Григорьевич сорвался с места, и не хуже молодого помчался в здание, на ходу костеря криворукого работника.
— Ежели стекло разбил, или полы поцарапал, я тебя заместо стекла вставлю! — влетая в школу, пообещал завхоз. И тут же всё стихло.
— Они там не поубивают друг дружку? — шутливо поинтересовался я.
— Не должны, — уверенно заявил директор. — Вот что, Егор Александрович, пойдём-ка пока по двору. Покажу нашу мастерскую, хозяйственный блок. Не будем мешать товарищам. А потом уж в школу. По классам. Ремонт — дело такое, нервное, — заметил Юрий Ильич, прислушиваясь к бубнежу, который раздавался из глубины здания.
— Может, помощь нужна?
— Справятся, — улыбнулся директор. — Они привычные. Ты не думай, Степан Григорьевич сына очень любит. И уважает. Считай, у них в семье Григорий первый в важные люди выбился, учителем стал, педагогическое училище закончил. В село родное вернулся, физическую культуру ребятишкам преподаёт.
— Почему первый? Степан Григорьевич тоже учитель.
— Так он когда после войны вернулся без руки, я его к школе и пристроил. Куда ещё-то? Поначалу пил, сильно. Гришку бил, жену свою Катерину, чуть в могилу не свёл. Потом опомнился, я ему дело хорошее предложил. Выправился Степан Григорьевич. Теперь вот хозяйничает помаленьку, ребятишек воспитывает. Ну и сыну иногда достаётся. Григорий хороший парень. Уверен, вы подружитесь. А Григорич, он хоть и без педагогического образования, но детвору любит, за школу душой болеет. Хороший мужик. А вот и мастерская. Тут наш трудовик и обучает ребятишек уму-разуму. Табуретки делают, скамейки. Мелким ремонтом занимаются.
Директор распахнул двери, мы вошли в одноэтажное приземистое здание. В мастерской царил идеальный порядок. Все инструменты, надраенные до блеска, висели, лежали, стояли на своих местах. В помещение оказалось две больших комнаты. В одной разместились парты со стульями, школьная доска, закрытый на замок шкаф и открытые полки, на которых расположились выжигатели и пара железных банок, из которых торчали остриями вверх резцы для работы с деревом.
Верстаки, токарные станки, заготовки, болванки и прочие нужные для уроков труда вещи стояли во второй комнате. Мастерская просто блестела от чистоты. Даже стружки ссыпали в сколоченные деревянные ящики.
— Здорово тут у вас, — совершенно искренне восхитился я.
— Это всё Степан Григорьевич! Никому спуску не даёт! Ну, что, идём дальше?
— Идём, — согласился я.
Мы вышли из мастерской, директор оглянулся на школьное здание, окинул взглядом парты, кивнул каким-то своим мыслям и зашагал на задний двор.
— Тут у нас спортивная площадка.
Мы остановились на углу школы, чтобы я могу увидеть всю картину целиком.
«Простенько, но со вкусом», — определили про себя. Мой список важных и нужных дел в новой жизни пополнился парой чертежей спортивных снарядов, которые можно самостоятельно соорудить. Уверен, директор одобрит и поддержит.
Спортивная площадка представляла собой вытоптанный кусок земли приличных размеров, на котором разместились несколько турников и «гигантские шаги». Я улыбнулся, вспомнив, как мы с одноклассниками на каждой перемене бегали во двор к такому же «аттракциону», чтобы, разогнавшись, с криками пронестись мимо девчонок, крепко вцепившись в толстые верёвки. Под дружный визг восхищённо-перепуганных одноклассниц.
Тут же стояли скамейки, больше похожие на брёвна, видимо, для отжиманий. На отдельном высоком турнике болтался прочный канат. Сразу захотелось на него залезть, добраться до самого верха, съехать вниз, чтобы с гиканьем помчаться к гигантским шагам, ухватиться за верёвки и, оттолкнувшись от земли, взлезть к небу.
— А это у нас волейбольная площадка, — с гордостью показал на два врытых столба Юрий Ильич. — Детвора на переменах играет. Григорий Степанович судит. Физрук, — пояснил Свиридов, заметив, что я никак не соображу, кто такой судья.
Точно, высокого парня, на которого ругался завхоз, зовут Гришка. Отец у него Степан, теперь стало понятней.
Спортивную площадку окружали тонкоствольные берёзки. Со стороны крыльца росла сирень. Весной тут, должно быть, исключительно красиво. Словно подтверждая мои мысли, Юрий Ильич указал рукой на деревья и произнёс:
