Учитель. Назад в СССР (СИ) - Буров Дмитрий (книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
К этому моменту мы спустились со второго этажа, прошли через весь коридор первого, зашли в какой-то аппендикс, где находилась одна-единственная дверь с надписью «Лаборантская». Завхоз достал из кармана внушительную связку ключей, в один момент отыскал нужный и отпер навесной замок.
— Тута у меня склад, — пояснил Степан Григорьевич, сделал шаг и отодвинул занавеску справа от входа.
Узкий длинный кабинетик с одним больши́м окном. По стенам полки, возле окна старая школьная парта. И всё выкрашено в синий цвет, в несколько слоёв. На полки чья-то заботливая рука настелила газеты, на них стояли какие-то древние приборы, колбы, колбочки, химические реактивы, закрытые коробки, едва уловимый мышиный запах.
Я удивился, когда понял, что на полках чисто, нет следов мышиных походов. Потом увидел мышеловки, расставленные по всем углам и возможным маршрутам. Степан Григорьевич ответственно относился к своему хозяйству.
— Так, вот, держите, Егор Александрович. Под вашу ответственность, — строго сказал завхоз, выбираясь из-за занавески с коробкой кистей, двумя валиками, одной шваброй и ведром.
Всё это Борода передал мне с таким лицом, словно это вещи из Алмазного фонда, не меньше. И хозяйственник не уверен, что их можно доверять какому-то молодому оболтусу, в смысле, специалисту.
— А вы, Егор Александрович, руками-то работать умеете? — вытащив с полки баночку коричневой краски, вдруг поинтересовался Степан Григорьевич. — В столице, чай, сами-то ничего не делаете? Людей нанимаете?
— Кто как, — пожал я плечами. — Я, товарищ Борода, в армии служил, мне там быстро любовь к общественному труду привили.
— И то верно, — просиял завхоз, запамятовавший о таком полезном и важном факте моей биографии. — Краски на пол хватит. Но ты всё равно экономь, — приказал Борода. — Это — соляра. Покрасите, кисти сюда сунешь, мне отдашь. Я после обеда буду, заберу. Понял?
— Понял, — кивнул я, прикидывая, куда приткнуть небольшую жестянку, чтобы не упала.
— Это ведро, — серьёзно заявил Степна Григорьевич, в очередной раз вынырнув из-за занавески.
Похоже, у него там дверь в третье измерение и прямо в хозяйственный магазин.
— Тряпка для пола. Полы-то мыть умеешь? В армии научили? — добродушно ухмыльнулся. Шутку я оценил, улыбнулся и ответил:
— Первое место по мытью полов и чистке картошки.
— Вот это по-нашему, — хохотнул завхоз, оглядел выданные богатства и велел. — Тащи-ка ты, Егор Александрович, всё в кабинет. Потом приходи за шваброй.
— Как скажете, Степан Григорьевич, — покладисто согласился я.
В кабинете я сложил добычу в углу возле входа и вернулся к завхозу.
— Швабра отменяется, помощь нужна, — заявил фронтовик и выжидательно на меня уставился.
— Чем смогу, помогу, — объявил я, ожидая инструкции.
— Ну, пойдём, что ли, помощник, — с сомнением произнёс завхоз.
Пропустил меня вперёд, вышел следом, тщательно закрыл двери, навесил замок, подёргал его. Убедившись, что вход в лаборантскую надёжно заперт, повёл меня куда-то направо по коридору. В ту часть, где располагались младшие классы.
В начальной школе царил рабочий беспорядок, воняло краской, какой-то химией. Распахнутые окна не спасали. Где-то негромко играло радио, кто-то стучал молотком.
— От паразит! — завхоз внезапно прибавил скорость. — Ты чего тут стукаешь? А? — рявкнул Степан Григорьевич, влетая в один из кабинетов.
Табличка на свежеокрашенной двери сообщала, что здесь будут учиться первоклассники.
— Полку вешаю, батя, чего ты переполошился? — невозмутимо объяснил Гриша.
Великан и в самом деле стоял возле доски и пристраивал на вбитые гвозди двухъярусную полочку.
— Тебе кто разрешил стены дырявить? — нахмурился Степан Григорьевич.
— Так Тамара Игнатьевна просила. Она вот тут и рисунок нарисовала, чего и куда вешать, — парень залез в карман и вытащил помятый тетрадный листок в клеточку.
— Тамара Игнатьевна? Ну-ну, — завхоз, а по совместительству батя Григория, посверлил отпрыска суровым взглядом, посопел, но, видимо, авторитет у учительницы русского языка и литературы оказался весомее желания товарища Бороды откостерить сына.
И всё равно Степна Григорьевич отыскал повод.
— Ну, кто так вешает? А? Ну вот ты видишь, Егор Александрович, видишь? — завхоз тыкал пальцем в полку.
— По-моему, очень даже хорошо, — пожал плечами я. Физрук, который сначала сердито зыркнул в мою сторону, после моего ответа расцвёл лицом.
— Криво! — безапелляционно заявил товарищ Борода.
— Да где криво, батя? — вздохнул Гришка, не выражая абсолютно никаких эмоций. Видимо, давно привык к неугомонному характеру вредного завхоза.
Степан Григорьевич отошёл на пару шагов, прищурил глаз, сделал какие-то странные движения руками перед лицом, и довольным тоном подтвердил вышесказанное:
— Говорю — криво! Вона, глянь: правый угол заваливается!
Мы с Григорием, не сговариваясь, шагнули к завхозу, стали с двух сторон и тоже посмотрели на полку.
— Бать, ну ровно, — проворчал физрук, прекрасно понимая, что его сейчас заставят перевешивать.
— Да ровно всё, Степан Григорьевич, — подтвердил я. — Товарищ Григорий Степанович форменный молодец. Весь в отца.
Завхоз косо глянул на меня, потом кинул взгляд на замершего в ожидании приговора сына, тяжело вздохнул, махнул рукой и заявил:
— Чего стоим? Окна сами собой себя не застеклят. Егор, ты стеклить-то умеешь? Хотя… — Степан Григорьевич скривился, посмотрел на мои ладони без мозолей, ещё раз вздохнул и печально уточнил. — Ну, хоть подавать инстру́мент будешь и то ладно. Мы с Гришкой вдвоём живо управимся. Тута надо застеклить. Ветруган был, ветками зацепило, потрескались. Не ровён час, на детвору осыплются. Задача ясна?
— Так точно, — отрапортовал я. — Разрешите внести рациональное предложение?
— Ишь, ты, — хмыкнул завхоз. — Вноси, разрешаю.
— Степан Григорьевич, — начал я издалека. — У вас, наверное, дел ещё много по школе?
— Хватает, — сдержанно кивнул товарищ Борода.
— Инструмент я держать умею, окна стеклить тоже. Предлагаю доверить это архиважное дело нам с Григорием. Вдвоём мы точно не напортачим, а вы за это время обход школы сделаете, и список работ составите.
Степан Григорьевич надолго задумался. По лицу завхоза было видно, моё предложение ему пришлось по душе, смущало только одно: как доверить такую сложную работу двум молодым безответственным парням? Один из которых родной сын, оболтус Гришка, второй и вовсе столичная штучка из интеллигентов. Последний факт особенно хозяйственника напрягал. Он то и дело косился на меня, на окна, на стёкла, прикидывая возможный ущерб. Наконец, товарищ Борода договорился сам с собой и озвучил своё решение.
— Ладно, молодёжь. Стеклите. Но смотрите у меня! — нам по очереди погрозили кулаком. Кулак у завхоза оказался внушительным, несмотря на небольшой рост. — Если что, из зарплаты вычту! Без премии останетесь!
— Всё будет хорошо, Степан Григорьевич, не переживайте, — заверил я его.
— Бать, ну в самом деле, первый раз, что ли? — старательно скрывая радость, забубнил Григорий.
— То-то и оно, что не в первый, — хмыкнул завхоз и без перехода гаркнул. — Отставить разговор-рчики! За работу!
— Есть за работу, — шутливо козырнул я, приложив ладони ко лбу.
— Будет сделано, — поддержал меня Гришка.
Завхоз душераздирающе вздохнул, в последний раз кинул взгляд на стёкла и вышел из кабинета.
— Ух… — с облегчением выдохнул Григорий. — Ну, спасибо тебе, уважил, — радостно, но не сильно громко поблагодарил младший Борода.
— Егор, — я протянул парню ладонь.
— Григорий, — мы пожали руки и замолчали, приглядываясь друг к другу. — Ты, что ли, учитель новый? Географ, говорят?
— Он самый. А ты, я так понимаю, физкультуру преподаёшь?
— Ага, ещё НВП какое-то с сентября навешают, — вздохнул парень, но видно было, вздохнул он скорее по привычке, чем от недовольства.
Я удивился: отчего-то мне казалось, что начальная военная подготовка велась к советской школе всегда. Или я не так понял, и просто предмет передали от одного учителя другому? Ладно, не буду выпытывать, на педсовете разберусь в нюансах здешней образовательной жизни. Или в процессе работы пойму, откуда ноги растут.
