Неожиданность (СИ) - Попов Борис (книга бесплатный формат .TXT) 📗
— А что же черные так облажались? Погибнем ведь все вместе.
— То ли не разглядели, то ли не поняли, пес их знает. У любого волхва — душа потемки. А переубеждать Невзора просто некогда — он тут бычиться до следующего лета будет.
— И то верно, — согласился побратим и сменил тему. — Слава Богу, теперь я за Настю спокоен — жива. Посмотрим еще раз на ночь?
— Обязательно! — заверил его я.
Поболтали еще о том, о сем. Лошадей перековывать сейчас незачем — не по асфальту или каменистой мостовой идем, а по сыроватой и мягкой земле, сносу подковам не будет. Еду с собой можно и не брать, до Переславля, где вотчина и семья Богуслава, рукой подать — всего день пути.
На ужине я спросил Павлина как прошла беседа с протоиереем и нашими иногородними коллегами, не нужно ли отдельно беседовать с нравным Николаем. Оказывается, все прошло на «ура», все рвутся помочь.
— Вы только сразу на невольничий рынок не бегите, — дал совет киевлянин.
— Почему?
— Василиса не может вас сутками у двора караулить, она ведь тоже не железная. Поесть, попить, поспать ей, как и любому человеку надобно. Скорей всего на нашей улице мальчишка или девчонка, нанятые за ломаный грош, пасутся. Вот и надо им дать время за ведьмой сбегать.
Сначала постой возле калитки, покричи чего-нибудь, из-за забора пусть ответят, называя тебя по имени, только потом выходите. И побродите по другому торгу, погуляйте по улицам, дайте Василисе послушать, как протоиерея превозносят.
— Резонно, — согласился я, — так и поступим.
На этом день и закончился.
Глава 17
С утра подошла Татьяна. Синяя ленточка на лбу показывала, что ее сегодня верней звать Пелагея. Наши уже все были готовы. Объяснил коллективу как сейчас будем перекрикиваться через забор. Емельяну велел прихватить с собой мешок с наворованными вещами.
Первыми на улицу вышли мы со священником. Через три дома от нас играли четверо мальчишек и девчонка, все лет по 10–12.
— Начинай кричать, — предложил Николай.
— Долго вы там? — заорал я.
Девочка как-то напряглась и стала внимательно прислушиваться. Прав бы Павлин — похоже вот он — детский дозор. Но юная девица никуда пока не бежала, видимо в лицо меня не знает, и желает убедиться, что я именно тот, за кем она приставлена следить.
Со двора невнятно что-то пискнули. Я-то не пойму, а уж в отдалении точно не разберешь. Надо менять тактику.
— Святой отец, крикни чего-нибудь с моим именем, желательно пару раз, — попросил я.
Протоиерею разжевывать было не нужно — он мастер художественной речи.
— Эй вы там, здесь на улице, Владимир волнуется! У Володи сегодня дел много!
Девчонка тут же унеслась. Похоже, действительно караульщица. Подождав, как и было договорено заранее, минут пятнадцать, вывалились через калитку оставшиеся. Все это время мы с протоиереем толковали о его новой роли в походе.
— Не боишься черного волхва?
— Для чего ж я с тобой пошел, бояться что ли? Убивать я не могу, с дельфинами не столкуюсь ни в жизнь — не умею с братьями нашими меньшими, из языков, кроме русского, знаю только греческий и латынь, никаким персидским не владею, — на что такой поп тебе нужен? Пищу переводить, да Емеле холку оттаптывать?
Тут хоть вражью силу на себя отвлеку, вроде как щит возле вас подержу, все какая-то от меня польза будет. Ты пока эту вонючку лови, надо будет — хоть целый день на это потрать. Павлин вчера уверял, что я мощнее черного волхва. Конечно, мне Сила Господня дадена для богоугодных дел, а у него что? Так, звук пустой!
— А вдруг пересилит тебя Невзор и убьет?
— На сколько-то времени я врага отвлеку, а вечно будем жить только в Царствии Небесном. Здесь рано или поздно, а все равно когда-нибудь помирать, на все Божья воля! — и Николай перекрестился.
Я тоже перекрестился. Да, эту мощь веры волхвам и толпой не пересилить!
— И за меня не волнуйся, — завершил беседу святой отец, — вчера на мне Захарий свое искусство испытывал, мою защиту не осилил. Толковал, что он волхв посильнее Невзора будет. Ладно, хватит об этом. Когда нам нужно будет от вас отделиться?
— Скорей возле невольничьего рынка и разделимся, но для верности решим так: как будет пора, я кого-нибудь из твоих сопровождающих подзову и скажу.
— Годится.
У вышедших иногородних я спросил имена.
— Архип! Осип, — бойко отрапортовали мужики, и мы пошли.
Девочка к этому времени уже вернулась, лежбище ведьмы было где-то недалеко. Проходя мимо сорванцов, я внятно и очень громко сказал:
— Сначала на Подольский Торг пойдем, барахло нужно продать.
Держались двумя ватагами, люди Николая слегка позади нас. На краю зрения что-то мелькнуло. Василиса объявилась! Архип с Осипом старались в два голоса вовсю.
— Убей Невзора, святой отец!
— Не щади черного волхва, — он уже не человек!
Мы зашли на Торг, и Пелагея подвела нас к нужному перекупщику и негромко ему сказала:
— Грицко, это я — Пелагея, из Оксанки в Татьяну перепрыгнула.
Мужик со здоровенной и очень черной бородищей к этой метаморфозе отнесся спокойно, видно видал всяческие виды, вежливо спросил:
— Чем могу служить?
— Одежку хотим продать.
— Показывайте.
Увидев движимое имущество, склонился к ведьме и совсем тихо решил узнать:
— За разбой взялась?
— С банды Кривого долг взыскали.
Длиннобородый решил узнать обстоятельства дела.
— Он с подельниками, говорят, не в себе второй день. Твоя работа?
— Чья же еще! Пошевеливайся, а то за Кривым с Косым отправишься.
Это возымело хорошее действие и процесс оценки и подсчета закипел. В конечном итоге Пелагея получила пятьдесят четыре рубля, и мы, удовлетворенные, удалились. По пути Пелагея учила Емелю:
— На невольничьем рынке не ори радостно:
— Мама! Я всю землю обошел, а тебя нашел!
— Почему это? — насупился двухметровый гигант.
— Потому что услышит тебя работорговец, цена сразу взлетит в десять раз — было рубль, станет десять. Мать для человека дороже чужой тетки.
— Теперь понял!
— Поэтому увидишь маму, подергай меня за рукав и тихонько скажи которая. Ее как звать-величать?
— Акулина.
— Какие-нибудь особенности у нее есть?
— Это как?
— Эх, орясина! — вздохнула Пелагея. — Ростом высока, шрамы на лице, косая или кривая, рыжая, — да мало ли что.
— А-а-а! — понял туповатый богатырь. — Не косая, не кривая, волос вроде моего, обычный. Ростом, верно, повыше других баб будет. Зачем-то добавил: — Ей 37 лет, деревня наша Дубровка. А! Возле рта шрамик небольшой справа — упала в детстве.
Мы с Пелагеей только покачали головами — ну хоть что-то. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Обнаглевшую Василису сегодня даже можно было увидеть. Татьяну она не боялась ничуть, мои жиденькие магические способности ее не смущали, сдерживал порыв меня убить священник с двумя волхвами и со способностями помощней моих.
— А что это она так близко подсунулась? — решил я узнать у Пелагеи, — не боится, что узнаю?
— Кабы не добавили антеки тебе своей силы, нипочем бы не узнал. Скажи про себя:
— Покажи морок! — и увидишь все, как простой мужик.
Попробовал. За нами брела маленькая старушонка с клюкой. Вот оно как!
— Теперь скажи:
— Сними морок!
Тоже получилось. Ну что ж, будем ковать железо, пока горячо!
Я повернулся и крикнул:
— Архип! Подойди!
Когда волхв подошел, сказал ему:
— Уходите, уже пора. Бабку сзади вас видишь?
— С клюшкой?
— Да. Это ведьма. Если пойдет за вами, не бросайте протоиерея одного! Эта тварь может сменить объект охоты.
— Конечно присмотрим. А говорили, что ей лет 35–40.
— Она морок накинула, мы же с отцом Николаем ее прежде видели, в лицо знаем. Близко-то он ее любую учует, да боюсь поздно будет.
— А ты что, через ведьмин морок можешь видеть? Ни один мужчина же не может.
