Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— Всегда готов, — пожал тот плечами, устроившись в кресле. — Хотя следовало бы его предварительно отстрелять боевыми патронами.
— Да-да, непременно. Скоро у нас будет такая возможность, друг мой! — восторженно заговорил Барановский-младший. — Мне удалось убедить флотское начальство, и скоро состоятся испытания.
— Всё-таки на корабли?
— А что делать? В военном ведомстве не желают и слышать о новых митральезах.
— Это не митральеза, а пулемет, — машинально возразил Дмитрий.
— А им без разницы. Слава Богу, хоть у моряков есть ещё здравомыслящие люди. И, кстати, возможно, их картечницы скоро ещё повоюют. Вы слышали об Ахалтекинской экспедиции?
— Кажется, да, а при чем тут моряки?
— Если экспедицию возглавит Скобелев, то он непременно потребует включить в её состав скорострельные батареи. А поскольку действующие орудия сейчас есть только во флоте, то им и карты в руки.
— Вам надо было подарить ему наш пулемет, — неожиданно заявил Будищев.
— Что?!
— Ну а что, заодно бы испытали в экстремальных условиях.
— А ведь это не такая уж плохая идея! — загорелся Владимир Степанович. — Если послать с ними хорошего мастера, чтобы он мог починить или даже внести незначительные исправления в конструкцию в случае надобности, это было бы весьма полезно.
— И заодно — какого-нибудь корреспондента с ними, — добавил Дмитрий.
— А журналиста-то зачем?
— Да так. Чтобы он во все газеты слал статьи, как Мак-Гахан в Болгарии. Так, мол, и так. Налетела на наших толпа басмачей, а их пулеметчики и покрошили.
— Простите, — не понял Пётр Викторович. — Каких ещё «басмачей»?
— А кто там, в этом оазисе, живет?
— Текинцы — это одно из туркменских племён. Причем, самое воинственное.
— Вот их как раз и покрошили. Причем, писать с подробностями. Дескать, валились под свинцовым дождем, как снопы. Кровища лилась рекой, и всё в таком духе…
— Но зачем?
— Для рекламы. Чтобы все в России знали, какую расчудесную адскую машину придумали на заводе Барановских. А если её на вооружение не примут, чтобы генералам даже гимназисты вслед плевали — вон, дескать, ретрограды и вредители идут.
— Что-то в этом определённо есть, — задумался Владимир Степанович.
— Нашим генералам хоть плюй, хоть не плюй, — не согласился с ним кузен. — Всё скажут — Божья роса! К тому же сомнительно, чтобы экспедицию доверили Скобелеву. Уж больно много у Михаила Дмитриевича недоброжелателей. Хотя солдаты его любят. Ведь так?
Последние слова Барановский-старший сказал, обращаясь к Будищеву, вероятно, ожидая восторженного согласия, но реакция отставного унтера его удивила.
— Я в Рущукском отряде служил, и Белый генерал [36] меня в атаку не посылал, — отвечал тот, криво усмехнувшись.
Владельцы фабрики с недоумением уставились на своего работника, но Дмитрий, полагавший, что нормальный солдат может любить генерала только как собака палку, не стал им ничего объяснять.
— Ладно, — поднялся Владимир Степанович. — Мне уже пора.
— Я с тобой, кузен. Заодно и пообедаем в городе.
— Приятного аппетита, — хмыкнул гальванёр и, поняв, что аудиенция окончена, двинулся к выходу и уже в дверях обернулся и сказал своим работодателям: — Вы все же патронов раздобудьте заранее, чтобы пулеметы проверить по-настоящему. А то мало ли…
Покинув кабинет хозяина, Будищев, насвистывая, двинулся к своей мастерской, ускоряя шаг. Есть хотелось неимоверно, и он надеялся, что посланный им в лавку за съестным Сёмка уже вернулся. Парня, правда, на месте не оказалось, но вместо него на лавочке у стены сидела Стеша с судками. По-видимому, она приносила обед отцу и заодно решила подкормить постояльца. Надо сказать, что старик не одобрял подобную щедрость, потому девушка делала это тайком.
— Ну, где ты ходишь? — строго спросила она, увидев Дмитрия. — Остынет же всё!
— Что бы без тебя делал, — усмехнулся гальванёр.
— Должно, с голоду бы помер, — отвечала та, расстилая холстину и выкладывая на неё немудрящую снедь.
— Точно! — согласился парень и втянул ноздрями воздух, почуяв запах. — Эх, Степанида, всыплет тебе папаша за перевод продуктов.
— Ешь давай, — парировала девчонка и беззаботно улыбнулась. — Ничто! Поворчит немного и успокоится.
Будищев не заставил себя просить дважды и, схватив вареную картофелину, макнул её в соль и тут же целиком отправил в рот.
— Вкусно! — Похвалил он, прожевав. — Прямо как в ресторане.
— Скажешь тоже, — зарделась Стеша.
То, что у Будищева язык без костей, она прекрасно знала, но всё же его похвала была приятна. В отличие от строгого отца, немного оттаивающего к постояльцу только при получении платы, а также, когда тот покупал водку, девушка относилась к нему с симпатией. Благо, что тот, бывая в центре города, никогда не забывал покупать ей гостинцы. То леденца на палочке принесет, то полный куль пряников или ещё каких сладостей. Та ценила это отношение и старалась отплатить добром. Стирала ему бельё, подкладывала в миску лучший кусок, если Степаныч не видел. В общем, можно сказать, что они были друзьями.
— Мить, — протянула Стеша, когда Дмитрий утолил первый голод.
— Аюшки?
— А ко мне Аксинья подходила, всё про тебя расспрашивала.
— Да ты что?
— Ага. Откуда ты такой фасонистый взялся и вообще.
— Ишь как, а ты чего?
— А я ей сказала, что тебе такие, как она, не нравятся!
— Ого! А почему?
— Ну, а на что она тебе такая сдалась? Нет, девка-то, конечно, красивая, только простая совсем и необразованная. Даже читать не умеет.
— А ты умеешь?
— Умею!
— Молодец!
— Молодцы в конюшне стоят, а я — умничка!
— Умничка, так умничка, — не стал спорить Дмитрий. — Только для некоторых дел грамотность не обязательна, а можно даже сказать, что и не нужна!
— Это для каких?
— А вот про это тебе знать ещё рановато, — хмыкнул парень и отхлебнул из крынки квас.
— Мить!
— Что ещё?
— Она у нас в слободке уже со всеми парнями перецеловалась!
— Что, прямо со всеми?
— Ну, может и не со всеми, — урезала осетра добровольная осведомительница, — но со многими!
— Это хорошо.
— Чего же хорошего?
— Значит, целоваться умеет!
— Тьфу на тебя!
Дмитрий тем временем отложил в сторону оставшуюся снедь и принялся вытирать руки о холстину.
— Ты чего не доел? — удивилась девушка.
— Так надо же и Сёмке оставить, — пояснил гальванёр.
— А где он?
— Да я его, обормота, за калачами в лавку отправил, но что-то он потерялся. Чует моё сердце, если бы не ты, я бы точно голодным остался.
— Стеша, ты скоро? — раздался снаружи голос подружек, видимо, тоже приносившим обед для своих отцов или братьев.
— Я сейчас, — отозвалась та и снова вопросительно посмотрела на Будищева. — Мить!
— Ну что ещё?
— Мить, а скажи батюшке, чтобы он меня с подружками вечерами гулять отпускал!
— А не рановато?
— Чего это вдруг — рановато! Все мои одногодки уже гуляют, одна я, как дура дома сижу!
— Ну, так-то да, — хмыкнул Дмитрий и, окинув взглядом вполне оформившиеся формы девушки, невольно сглотнул. — Только, боюсь, если я попрошу, тебя Степаныч вообще под замок посадит! Не больно-то он меня жалует.
— Неправда твоя, — не согласилась Стеша и принялась собирать узелок. — Он тебя очень уважает и завсегда слушает, а то, что ворчит иногда, так это он на всех ворчит.
— Ну, ты скоро? — снова позвали её заждавшиеся подружки.
— Иду, — крикнула в ответ девушка и с надеждой посмотрела на молодого человека.
— Ладно, поговорю, — пообещал тот и с улыбкой посмотрел ей вслед.
Сёмка очень торопился, а потому бежал, не разбирая дороги, сжимая в руке свёрток с парой калачей, за которыми его послал Будищев. Обычно он всё делал быстро, но сегодня замешкался. Сначала поболтал немного с ребятами — такими же учениками, как и он сам. Надо же было им рассказать, что он у гальванёра не прячется и не баклуши бьет, как они думали, а познает крайне сложную и при этом очень важную премудрость. Затем оказалось, что в лавке собралась много народа, а прошмыгнуть мимо всех не удалось, и пришлось дожидаться, пока подойдет его очередь. И теперь он летел как на крыльях, чувствуя за собой вину, тем более, что Дмитрий был человеком не жадным и второй калач предназначался для него — Сёмки.
