Неожиданность (СИ) - Попов Борис (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Богуслав встрепенулся и с сожалением проговорил:
— Жаль, что вы не убили черного волхва!
— К сожалению, это пришлось делать нам, — решил поучаствовать в беседе и я.
— Магией пришибли? — поинтересовался кентавр. — Вы же вроде тоже волхвы.
— Не осилили.
— И чем же вы его все-таки доконали?
— Стрелой в глаз.
— Отравленной, как при убийстве моего предка и тезки Хирона Гераклом?
— Обычной одолели.
— Мне он тоже не понравился. Да и бабенка, хоть вроде бы немножко великого колдуна и поумней, редкостная гнида. Ладно, хватит о печальном, давайте вас грабить. Отберем золото и прочие малонужные вещи, выручим замученных вами лошадок — пусть с нами попасутся. Оставим вам из человеколюбия немного серебра — прокормитесь по дороге к морю, не издохнете, — и он убрал саблю в ножны, висящие на поясе.
Известие радости нам не прибавило. Серебра у нас и так-то не очень много, в основном деньги везем в золотых монетах, чтобы общий вес и объем убавить, а расходы еще предстоят немалые. Лошадей, оружие, кольчуги, похоже, тоже отнимут. Конечно, будем изворачиваться всячески, чтобы продолжить поход и дойти до Константинополя, но как получится, неизвестно.
Да и нет гарантий, что человеколюбивый потомок Хирона к концу всех бесед не скажет:
Показались вы мне вначале неплохими людишками, а сейчас присмотрелся и вижу: поганцы вы еще хуже Невзора! Займитесь ими, мои верные коняги! — и нас поднимут на копья.
В битве мы против этакой орды долго не выстоим, хороших бойцов среди нас немного, махом сомнут. Выхода из нехорошего положения я не видел.
В голове раздался голос Боба:
— В Интернете пишут, что кентавры очень охочи до споров и азартных игр с людьми — любят показать свое умственное превосходство. Но и проигрывают с достоинством, от расплаты за проигрыш никогда не отказываются, увильнуть не пытаются.
Конечно, выход довольно-таки странный, подумалось мне. Вроде подошел к тебе в лесу разбойник со здоровенным кинжалом, а ты ему:
Давай-ка, дружок, лучше в салочки поиграем или в лапту перекинемся — так он тебя трехэтажным матом пришибет еще до того, как выронит от смеха и удивления нож из рук.
Но другого способа сохранить имущество, а возможно и жизни, просто не было.
— Послушай, Хирон, а не желаешь ли во что-нибудь сыграть?
Кентавр радостно потер здоровенные ладони друг об дружку.
— Неужели рискнешь? Ведь мы вас сильней, быстрей, ловчей и, само собой, гораздо умней.
— Как Бог даст, — уклончиво отозвался я.
— А во что будем играть? Мяча с собой нет, бегаешь и кидаешь предметы ты гораздо хуже меня, шашек и шахмат с собой не прихватили. Игра в кости на удачу только и рассчитана, скучна и неинтересна, мы в нее только в детстве и играем. Может чего свое предложишь?
Домино или игральных карт, бересты для морского боя и крестиков-ноликов, бочонков лото с карточками, у меня в седельных сумках почему-то не оказалось. Обвел ватагу взглядом: может у моих игроманов чего завалялось? Народ глядел на меня недоуменно: что это ты за чехарду вместе с бирюльками для коней хочешь тут затеять?
Неожиданно вспомнились музыкальные конкурсы будущего, всякие Евровидения и Сан-Ремо. С моим теперешним голосом я кентаврам не уступлю.
— А вы петь умеете?
— Это нет, в этаких делах не сильны. Говорим и кричим совершенно по человечьи, а вот петь не горазды — горло, видать, не то. Слушать любим, особенно душевные песни, только очень уж они редки.
— А если мы вам споем пару задушевных песен, отпустите не ограбив?
— Это можно. Такой песни хватит и одной, но, чтобы это была настоящая игра, увлекательная, давай порешим так: изловчитесь исполнить этакую арию, взяв не силой голоса, а душевностью — уезжаете отсюда так же вооруженные, на своих же лошадях куда хотите с серебром и с золотом, а уж коли не получится — ограбим вас подчистую, все отнимем и в исподнем пустим. Рискнете?
— Можем и рискнуть.
— Песен о сражениях, несчастной любви, пьянке и о конях не надо — не любим, — сузил наш выбор Хирон.
— А ежели обманете?
— Это как?
— Песня понравится, а вы скажете, что нет?
— Так могут сделать только людишки, — гордо заявил кентавр, — для нас кого-то обмануть, это как себя обмануть и моему народу это несвойственно. Можете спеть и несколько человек, но недолго, по одной, две, самое большее три песни на каждого.
Да, кстати, вашим женщинам мы платья оставим, но не вздумайте под ними спрятать чего-нибудь ценное — все равно отнимем, и тогда каждого второго за попытку обмана зарубим. Ладно, можешь пока посоветоваться с остальными, — и он отправился к своим, отъехавшим на время переговоров в сторонку.
Я оглядел отряд — такие решения принимаются только всем коллективом, уж больна велика ответственность.
— Ну что, мальчики и девочки, — весело спросил Богуслав, — с одним золотишком расстанемся или всем имуществом рискнем?
Народ молчал. А у Фарида и исподнего-то, поди, нету! Перевел речи Хирона на персидский язык.
Араб думал недолго:
— Мне на халат наплевать! А с золотом не расстанусь!
Богуслав озвучил остальным путешественникам русский вариант перевода, и ватага заорала:
— И нам эти коне-люди не указ! Видали мы таких китоврасов! Конечно рискнем!
— Вы понимаете, что в случае неудачи останетесь в безлюдной степи голые и босые? — поинтересовался я.
Представители человечества осеклись, и стали шушукаться уже без всякого шапкозакидательства.
Наконец слово взял Иван, никогда не боявшийся ответственности и неприятных последствий после неверных решений.
— Мастер, мы тут посоветовались и решили рискнуть. Будем петь и петь будем душевно. Иначе наш поход завершится неудачей.
— А что ж так?
— Долго будем по степи брести до Славутича, а потом идущую до Херсона ладью искать — они часто только до Олешья плывут или сразу в Константинополь уходят. Опять же сильно отклонимся вбок от прямого пути, много времени потеряем — уйдут дельфины. Что с серебром пойдем, что голые, все едино — пропадем сами и Землю загубим. Выход есть только один, как это часто бывает у русского человека: биться и победить! Раз сила голоса не важна, петь будут все, кто может, а пойдут плохо дела, споют и те, кто не может. И отступать тут нам некуда!
Вся ватага, особенно исконные русаки — поляк, булгарин, перс и иудейка, согласно закивали. Земля-то общая, а трусов в нашей команде сроду и не водилось.
— Подумали, может увлечь китоврасов нашим общим делом, так не верят они нам, людям, ни в чем, — продолжил Иван. Они, дескать, честнейшие коники, а мы все — отъявленные брехуны. Так что споем. Пока посидим молча, каждый пусть для себя по паре песен выберет.
Песни я выбрал быстро, хотя память не подкачала и вариантов были сотни. Сначала отобрал общеизвестные и любимые народом «Вечерний звон» и «Во поле береза стояла». Еще маленько подумав, решил, что для резерва сгодится «Соловей мой, соловей» на стихи друга Пушкина барона Антона Антоновича Дельвига, умершего от неведомой мне гнилой горячки и прилег на подсыхающий уже кипчак. Ковыль был жесток, полынь вонюча, а больше в этих краях ничего и не росло.
Повалявшись и поразмыслив, я удивился своеобразности своего выбора. Чем мне не угодили русские народные песни? Почему из всех них пролезла одна береза? Ладно, не прокатили «Валенки», непарнокопытным они ни к чему, и песенка об этой обуви будет чужда кентаврам, не пошло в ход «Гори, гори ясно, чтобы не погасло» — неведомо, как отнесутся потомки травоядных к идее большого огня, чреватого страшным степным пожаром, но что смогло помешать блеснуть «Калине красной» или «Порушке-Паране»?
И почему из всех отечественных композиторов такое преимущественное право на две песни, которые, возможно, спасут наш мир, получил израненный герой Отечественной войны 1812 года, кавалер трех орденов и автор двухсот романсов (и это, не считая крупных произведений!) Александр Александрович Алябьев?
Совершенно не понимаю!
