Неожиданность (СИ) - Попов Борис (книга бесплатный формат .TXT) 📗
— Тебе нет, а мне можно.
— Двигай!
Богуслав как-то зримо напрягся.
— А что это он делает? — растерянно спросил поисковик.
Я прошипел:
— Молчи! Не мешай!
Длилось это недолго. Всего через пять минут Слава расслабленно откинулся на спинку стула.
— Готово!
Ну что ж, рискнем!
И мы выпили. Граппа улетела в меня на ура. Вот теперь можно и позабавиться! Забавлялись и расслаблялись мы еще минут сорок, вина и еды у нас было вволю. Я не столько пил, сколько философствовал — выпивший делаюсь болтлив, а собутыльники закидывали в себя кружечку за кружечкой и соловели все больше и больше.
— Однако надо пойти извиниться перед хозяином, — заметил я, — неудобно перед человеком.
— Сходи, сходи, — отозвался Богуслав, — ты у нас дипломат известный.
— Я тоже хочу стать дипломатом! — пьяненько икнул Венцек. — С тобой пойду!
— Пойдем, — согласился я. — Вдвоем, может быть, и половчей получится.
Мы прошли на кухню. Хрисанф сидел возле большой плиты с горестным видом. Клиенты были потеряны, а боевой пыл в душе уже угас.
— Выслушай нас, о кулинар! — витиевато начал я и поклонился.
Венцеслав немножко подумал, икнул и тоже поклонился.
— Ты же русский боярин! — поразился Хрисанф, поднимаясь со стула, — наверное, землю размерами с наш город имеешь? И мне, простому человеку, кланяешься?
— Да нет, — скромно ответствовал я, — земли у меня гораздо больше. Умаешься объезжать из конца в конец. По ней течет река Вечерка, на которой стоит моя лесопилка, и кругом высится строевой лес. Несколько тамошних деревень платят мне подати.
— А я из королевского рода Пястов! — встрял Венцеслав, — у меня большой замок возле нашей столицы Кракова. Он стоит на великой реке Висле, пересекающей бескрайние земли Польши из конца в конец, и леса там тоже много! Но об этом ни-ни! — шляхтич прижал палец ко рту, пьяненько улыбнулся, покачнулся и шлепнулся на освобожденный стул. Еще раз широко улыбнулся, затем уронил голову на грудь и громко засопел.
Сомлел мальчишечка, подумалось мне. Не задалась сегодня, видимо, польская дипломатия.
— А велика ли страна Польша? — удивленно спросил Хрисанф.
— Сейчас соображу! — заверил я.
Мы с Интернетом сообразили быстро.
— В два с лишним раза больше вашей Греции. Вроде как Греция плюс еще одна Греция и Кипр в придачу!
— Не может быть! — ахнул грек. — И такой принц мне кланяется!
Честный до глупости русак не вытерпел и тут же разъяснил.
— Ну, он из младшей ветви Пястов, и пока не принц. Но знатен, очень знатен.
— А что это он палец ко рту прикладывает?
— Просит никому об этом не рассказывать. У него там свои расчеты.
— Ну хоть супруге-то сказать можно? — засверкал загоревшимися карими очами корчмарь.
Ох уж мне это средневековое преклонение перед титулами!
— Она наверняка по-женски болтлива, и не утерпит, чтобы не поделиться этакой вестью с ближайшими подружками.
— Да она…
— Она женщина, и этим все сказано, — оборвал я диспут. — Мы скоро уедем, и хоть памятную доску о визите в твою харчевню польского принца вешай, нам уже будет все равно. А так ты ей, она другой, та третьей, и уже завтра после обеда у нас под окнами полгорода зевак торчать будет, ничего сделать не дадут — везде провожать станут. Такая лишняя огласка нам ни к чему.
— Я с нее обещание молчать возьму!
— Она тебе хоть на крови поклянется. И сама будет в это от всей души верить. А потом все равно не утерпит, сбегает и все разболтает. Я третий раз женат, и поверь, женщин знаю хорошо. Потерпи немного, ты-то все-таки не баба!
— Экий ты ранний многоженец! — не сдержался трактирщик.
Я вздохнул. Оправдываться на каждом шагу за свой моложавый вид уже надоело.
— Ты обратил внимание на мужчину, который со мной за одни столиком сидит?
— На старика, который не любит винограда? Конечно.
Я врач, и людей запоминаю не по лицам, а по болезням. А Хрисанф кулинар, и помнит нас по вкусовым пристрастиям. Я, наверное, в его памяти навсегда останусь любителем черного кишмиша сорта Астра.
— Так вот, я моложе друга-боярина всего на год, просто очень молодо выгляжу.
— А твоя третья жена тоже старуха?
— Отнюдь. Она молодая красивая девушка.
— Как же она относится к твоей старости?
— Сказала, что ей на мой возраст наплевать, лишь бы не загулял. Сейчас от меня беременна.
— Ну ты силен!
— Не жалуюсь. Я чего за тобой зашел: пойдем выпьем за твои золотые руки и ясную голову, которые сделали из тебя лучшего повара, встреченного мной за всю мою долгую жизнь.
Хрисанф засмущался.
— Скажешь тоже, лучший! Таких, как я много.
— У меня дома великолепный повар Федор. Как ушел ко мне, харчевня, в которой он раньше служил, тут же разорилась. Народ туда только отведать его стряпню и ходил.
Я много раз обедал в гостях у других бояр, они плохих поваров не держат. Не раз бывал на пирах у двух русских князей, тоже вкусно. Гостил у десятков разных самостоятельных женщин, которые из кожи вон лезли, лишь бы поразить меня своими кушаньями.
Ты готовишь лучше всех их. Потому я и поклонился твоему незаурядному таланту. А теперь пора выпить.
— Конечно идем. А то уж меня как бабу разболтать ваши тайны тянет. Сейчас прихвачу заветный кувшинчик, который для себя держу, и пойдем.
Ухватив небольшой изящный кувшинчик, плотно запечатанный деревянной пробкой, Хрисанф вспомнил о принце.
— Надо же разбудить вашего Пяста, увести с собой, налить ему рюмочку.
— Пустое, — отговорился я, — Венцеслав на сегодня уже отгулял. Пусть отдохнет. Может хоть чуть-чуть придет в себя, не придется тащить его на себе до постоялого двора. Кстати, а у тебя свежее мясо есть?
— У меня все мясо свежее! — гордо заявил владелец харчевни. — Из залежалых продуктов не готовлю!
— Нужно самое свежее, — терпеливо пояснил я, — просто свежайшее.
— Есть прямо парная говядина. Есть телятина. Она понежней, но позавчерашняя. Из чего готовить будем и что?
— Давай парное!
— Да блюдо из него жесткое и безвкусное будет! Мясу дозреть, надо, доспеть и дойти, покрыться тонкой корочкой. А парное же и не сварить толком, и не пожарить. Сколько ни вари, все невкусное получается, и его не разжевать.
— Я его сырым с собой возьму. У нас с мальцом друзья голодные сидят.
— Что ж ты их с собой не взял? Денег пожалел?
— Мы с Венцеславом денег на своих овчарок-волкодавов не жалеем. А не взяли, потому что их часто люди пугаются, неведомо как в корчме к ним отнесутся.
— Я собак очень люблю! Давно бы и сам завел, да жена их терпеть не может. Ко мне всегда могучего пса приводи, приму как родного. А сырым мясом разве можно собаку кормить? Озвериться же может.
— А кто тебе сказал, что нам добряки да лизуны нужны? Чтобы волка в чистом поле без помощи человека задушить, боец и зверь нужен, а не цепная гавкалка.
— Приводи! Завтра же приводи!
Мы вышли в зал. Богуслав сидел уже со слегка снулыми глазами, говорил и думал помедленнее обычного — тоже чувствовалось опьянение. Конечно, до польской юношеской пьяности нам с ним было еще далеко, но насторожиться уже следовало.
— Слав, нам поджиматься уже пора — хватит с этой пьянкой горячиться. Завтра может случится нелегкий день, а с нас похмельных проку будет маловато.
Богуслав подумал, встряхнулся и стал говорить рубленными фразами, делая между ними продолжительные паузы.
— Не пить крепкого. Или уйти. Как скажешь. Ты у нас командир. Тебе решать.
— А я думал, ветеран у вас главный! — ахнул Хрисанф.
— Володя главный. Лучше меня.
— Ты прав, крепкие напитки сегодня уже пора исключать, — согласился я с Богуславом. — Но вот с корчмарем я выпью обязательно.
— Вот-вот, со стаканчика мальвазии вам не поплохеет, — весело затараторил грек, наливая нам по полстакана вина насыщенного янтарного цвета из заветного кувшина, — очень полезный напиток!
Интересно, что ж за напиток трактирщик утаивает от посетителей? Чего тут в Херсонесе нет в свободном доступе? О мальвазии я читал у классиков и не раз. Обычное доступное вино.
