Аргентинец поневоле (СИ) - Дорнбург Александр (читаем книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗
— Падре (отец), подскажи мне какой сейчас год от рождества Христова? — обратился я, с трудом сдерживая улыбку. — Тысяча восемьсот дв…
А как мне еще обращаться к придурку, который считает, что он может называться моим папашей? И таким образом поносит честное имя моей матери? Такому дай волю и он заставит к нему всегда обращаться с фразой «целую Ваши ноги». Дал бы ему в рыло, но сейчас не те обстоятельства.
— Тысяча восемьсот двадцать девятый, сын мой! — важно ответил священник.
После чего ловко сплюнул на тротуар.
Слава богу! Можно посмотреть в путеводитель и уточнить, что день грядущий нам готовит. Глядишь и провидцем прослыву.
Глава 11
Определившись с датой, я озаботился первоочередными задачами. Куда я иду? Зачем? Что мне делать в центре? Скоро наступит сиеста, улицы города опустеют. Вымрут. Все забьются по своим домам. И как я буду выглядеть одиноким путником на улице? Особенно если доберусь до центральной аламеды (проспект для променада)? Как гласит популярная латиноамериканская пословица: «во время сиесты по улицам ходят только или собаки, или французы!»
Французы это еще хорошо. Они для латиносов свой брат, добрый католик. Теоретически могут спокойно ходить по улицам местных городов. В отличии от всех остальных — «гринго». А гринго, вопреки телевизионным фильмам, в переводе означает отнюдь не житель США. Отнюдь. Название это ругательное.
«Гринго» — выражение презрения, почти непереводимое, употребляемое по отношению к иностранцам. Оно обозначает приблизительно — идолопоклонник, неверный. Как у мусульман понятия «гяур» и «кафир».
Латиноамериканцы убеждены, а многие и в 21 веке еще придерживаются того мнения, что не католики, то есть североамериканцы и европейцы ( британцы, голландцы, немцы) — исчадия демонов, без веры и закона. В этом случае шлепнут меня легко и просто. Дело-то житейское! На то и существуют гринго, чтобы дать портеньо заработать и повеселиться!
Сейчас я, благодаря хорошему испанскому и европейской внешности, с некоторыми чертами смуглости, могу еще выдавать себя за испанца из Европы. Да и то сейчас «гальехо» — враг. После провозглашения независимости между странами шестьдесят лет не было никаких дипломатических отношений. Испанцы могли приезжать в Аргентину только на свой страх и риск. Могут принять за шпиона и шлепнуть, могут выслать из страны, а могут понять, простить и оставить жить в Аргентине. Все смутно.
Но если я буду маячит на улицах во время сиесты, то в условиях местного глубокого фанатизма это стало бы непростительной глупостью. Меня легко заподозрят в связях с дьяволом. Врагом рода человеческого. Вон Лжедмитрий Первый не спал днем и чем это кончилось?
Надо куда-то определяться. Но денег у меня нет. Совершенно. За исключением монеты в два рубля и американских долларов. Украсть, выиграть в карты или наперстки для меня не вариант. Устроится на высокооплачиваемую работу без рекомендаций для меня тоже не реально. А лезть из-за своего юного вида на низкооплачиваемую должность очень стремно — можно угодить в форменное рабство. Вляпаться всеми четырьмя лапами. В «бери больше, кидай дальше, отдыхай пока летит».
Да и времени у меня на это нет. Часики тикают.
Ой, Яша, ой! На башне святого Франциско как раз пробило одиннадцать часов и я понял, что времени у меня почти совсем не осталось. В час дня здесь все вымрет. А может и раньше. Удивительно когда же аргентинцы работают? Рабочий день начинается чаще всего в одиннадцать, к часу дня уже все устают работать и ложатся спать, после трех учреждения могут открыться на пару часов. А могут и забить на все и не открыться. Настоящие трудоголики!
И кроме того, иду я себе, иду и что? Процесс меня не увлекает! Это в маленьком городке на 30 тысяч обитателей за полчаса можно почти всегда дойти пешком до нужного места. А сколько сейчас жителей в Буэнос-Айресе? Пятьдесят тысяч? А может сто? Насколько я знаю, самым большим городом на двух континентах Западного полушария в первой половине 19 века был Мехико. 150 тысяч жителей. Нью-Йорк и рядом не стоял. И сколько же мне придется топать до центра Буэнос-Айреса от окраины?
Так что я резко повернул на сто восемьдесят градусов и быстро пошел назад. Боже ж ты мой! Без бабок мне в фешенебельных районах делать нечего. Поищем бюджетный вариант. Тут, ёлы-палы, с умом надо к делу подходить.
Парой кварталов ранее, я заметил на улице нечто вроде трактира, совмещенного с низкопробной гостиницей. Там постараюсь и зарезервировать себе комнату. Выдав себя за местного сеньора, чтобы не платить аванс. Оригинального, но своего в доску. А потом надо, кровь из носу, разменять пару сотен долларов. Иначе мне хана!
Но когда попаданцы трудностей боялись? Не помню такого.
В час когда от наступающей жары, кажется, и сил не было дышать, я нашел виденное ранее пристанище страждущих и путешествующих. Наполовину скрывающееся в тени оплетающего его вьющегося винограда. Над входной дверью в гостиницу висела большая жестяная ложка, покрашенная в красный цвет. Эта наполовину облезшая вывеска, висящая на поржавевшей цепи, предрекала здесь завтрак, обед и ужин, ночлег и прочие гедонистические радости.
«Да уж, не Метрополь, с панно на фасаде по рисункам Врубеля,» — пронеслась мысль у меня в голове. — «Но сойдет при нашей бедности!»
Перед входом, возле двери, на стене были накорябаны мелом строки:
«Клиент нормальный — дар природы, стыдитесь, нищие уроды!»
Это меня несколько смутило, но я все равно зашел.
Хозяин гостиницы был дороден и добродушен. Как часто бывает в подобных низкосортных заведениях он одновременно смахивал на плута и отравителя.
«Пардон! Какая гнусная рожа! Дегенерат!»- почему-то подумал я.
На меня не обращали внимания, как будто я явился сюда просителем. И куда только смотрит Роспотребнадзор и Союз защиты прав потребителей?
Ишь ты! Никакого клиент всегда прав. Этот считает что прав всегда хозяин. У-у, как всё запущено! Понабрали балбесов по объявлению, растуды их в качель!
На меня накатила волна вдохновения и я сразу взял быка за рога:
— Салют, амиго. Всех тебе благ и в руки флаг! Я Яго Хуарец из Росарио. Но последние десять лет путешествовал в Европе. Учился и жил там у родственников. Сейчас отправляюсь на родину. Немного вышел из бюджета, так что комнатка мне нужна чистенькая, но дешевая. А в «бюро иностранцев» ничего сообщать обо мне не требуется, так как я природный аргентинец.
Я сразу обозначил, что из местных, только малость подзабывший обстановку. А что делать, если аргентинцы, как самые «дружелюбные» люди на земле, сумели разосраться буквально со всеми?
С любыми соседями без исключения: уругвайцами, парагвайцами, боливийцами, перуанцами и бразильцами. С французами, хотя этих боятся и значит уважают.
С англичанами все сложно. С одной стороны они гринго и значит — старый враг. С другой — финансировали борьбу за независимость. В надежде на большие дивиденды. С третьей — требуемая ими национализация и передача им золотых и серебряных рудников не прошла.
В Буэнос-Айресе могут принять любой закон какой угодно, но рудники находятся в провинции и принадлежат местным вождям -каудильо, которые просто так свою главную собственность не отдадут. Ни за какие коврижки. То есть задолжность перед британцами все растет. А должник всегда ненавидит своего кредитора.
Что касается испанцев, то они сейчас враги из врагов. Как и португальцы. А так как католическая церковь яро вопила, что аргентинцы не достойны независимости, то римский папа, вкупе с остальными итальянцами, оказался в немилости.
Остальные европейцы просто гринго. Как и американцы, хотя последними восхищаются и используют их в качестве примера. Но все равно не любят. Так что любой человек, кроме аргентинца, будет крайне подозрителен в глазах хозяина этого «отеля».
Так как любой из «портеньос» горячо убежден, что, безусловно превосходит всех приезжих некими неоспоримыми достоинствами, а кроме того, обладает в этой стране несравненно большими правами по сравнению с чужаками. К тому же, тут все считают себя продвинутыми «прогрессистами» и не устают бросать камни в «дряхлые старые цивилизации Европы».
