Корнет из нашего времени. Часть первая (СИ) - Мелик Валерий (читаем книги TXT) 📗
Сегодня мне предстоял один бой с поручиком Федором Вольфом, племянником нашего старшего полковника, представляющим первый, так называемый "знаменный" эскадрон. Надо сказать, что в гвардейских полках этого времени в "знаменный" эскадрон набирали наиболее рослых и видных солдат. Это же касалось и офицеров. Кроме выполнения повседневных задач, на личный состав этого эскадрона возлагались представительские функции, участие в парадах по случаю торжественных встреч иностранных должностных лиц, при участии в торжествах т. д. Надо ли говорить, что Федор выглядел, мягко сказать более фактурно, чем я. Выше на пол головы и весом, на глаз, больше килограмм на 10–12. Разбивкой на весовые категории здесь конечно никто не заморачивался. В соревнованиях участвовала только молодежь, старшим было не солидно. А мы по сложению не сильно отличались друг от друга, конечно, за редким исключением, вроде этого случая.
Выбирать стиль боя мне тут особо и не приходилось. Главное в этом бою — не дать себя увлечь разменом ударами, у Феди кулак-ого-го! Стиль в этом случае простой, как говорил Мохаммед Али "порхать как бабочка, жалить как пчела". Лёгкое и быстрое передвижение по рингу, с виду легкие, но ощутимые удары в голову левой прямой, удерживая этим дистанцию. Уже к середине второго раунда Федор выдохся, причем не только физически, но и морально. Дело в том, что я беспокоил его этими ударами, а сам постоянно разрывал дистанцию при попытке его подойти ближе и нанести удар. Изредка, дабы охладить его пыл, я встречал его прямыми правой. И вот, уже в самом конце второго раунда, видя, что соперник утомлен, я подловил его на контратаке мощной двойкой из хука левой в корпус и сильнейшего апперкота правой в челюсть. Да, Федя поплыл, видно было, что он потерял ориентацию. От чистого нокаута его спасла команда об окончании раунда. Я отошел в свой угол отгороженной площадки, где попал в руки своего секунданта, Юры Лишина. В углу соперника было более многолюдно, кроме того, туда подошел наш полковой "пилюльки"", старший врач полка надворный советник [50] Лебедев Владимир Александрович со своим саквояжем. К голове Федора приложили мокрую тряпку, несколько раз доктор подносил к его лицу флакончик с нюхательной солью [51]. Судейская коллегия, после непродолжительного совещания постановила прекратить поединок. В мое "будущее время" это называлось техническим нокаутом, ну а сейчас просто объявили о завершении в виду невозможности продолжения боя поручиком Вольфом.
После нашего поединка было еще два, но они ожидаемо не вызвали такого интереса, так как оказалось, что я и поручик Вольф, как боксеры, были вне конкуренции в полку.
Вечером, в Собрании, поединки, в особенности мой с Федором, были основной темой для разговоров. Это было новое, доселе не виданное событие — чемпионат по такому мужскому и модному "заграничному" спорту. Все буквально "загорелись" этим новым развлечением, обсуждали тактику боев, виды и эффективность ударов, спорили об их числе. Говорили о наших конкурентах из других полков.
Царское Село, как уже отмечалось, было относительно небольшим городком, и хотя здесь квартировалось 6 гвардейских частей [52], офицеры много общались друг с другом, организовывались официальные встречи в офицерских Собраниях, взаимные приглашения на званые вечера, частные вечеринки и другие мероприятия. Кроме этого, многие офицеры, особенно командный состав, приятельствовали, так сказать, семьями. Поэтому обстановка и настроения в других полках не была секретом. По общему мнению полковых "знатоков бокса", наиболее сильными боксмэнами, как тогда говорили, были поручик Иванов-2й из 4-го Императорской фамилии стрелкового батальона, дислоцирующего по соседству, на углу Кадетского и Волконской улицы и уже упомянутый сотник Ольховой из Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Было решено отправить наших наблюдателей на соревнования в этих полках с целью подробнее узнать об этих спортсменах. На это, по мнению командования, несомненно, ответственное дело откомандированы мой "тренер и секундант" Юра Лишин и представитель от командования, полковой адъютант штабс-ротмистр Телесницкий.
На следующий день я провел два оставшихся боя, в которых ожидаемо, без особых усилий, вышел победителем, став, таким образом, чемпионом полка и делегатом на общегвардейские соревнования Царскосельского гарнизона. По этому случаю на ужине в собрании назначено чествование меня, такого всего удалого и положительного чемпиона.
Но этим планам не суждено было сбыться.
После обеда пришло страшное известие. Сегодня, 4 февраля 1905 года, в 2 часа 50 минут по полудни убит московский генерал-губернатор, дядя царя, Великий князь Сергей Александрович [53]. Все были подавлены происшедшим. Постепенно стали появляться подробности.
4 февраля 1905 г. в 2 часа 50 минут по полудни Сергей Александрович, как обычно, выехал из Николаевского дворца в карете с одним кучером [54]. Когда до Никольских ворот оставалось не более 15 саженей, прогремел чудовищной силы взрыв. Он был настолько силен, что в здании Судебных Установлений и здании Арсенала вылетели окна. Когда рассеялся дым, представилась страшная картина: в луже крови бесформенной грудой лежали останки.
Стало понятно, что террористами, социалистами и другими различными революционерами объявлена война существующему режиму. Как потом стало известно, отвечая на расстрел в Петербурге, московская организация эсеров создала боевую группу для убийства московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича. Сценарий был опробован не раз: установить маршрут и время поездок намеченной жертвы и взорвать бомбу. По их мнению, дядя царя был повинен в Ходынке, он выселил из Москвы десятки тысяч иноверцев, покрывал казнокрадов и взяточников и беспощадно расправлялся с революционерами. Именно поэтому он и стал первой жертвой революционного террора в 1905 году. Бомбистами были определены Куликовский и Каляев [55]. Покушение было запланировано на 2 февраля. В 8 часов вечера из Никольских ворот Кремля выехала карета с Великим князем и повернула к зданию Городской Думы. И. П. Каляев ждал Сергея Александровича на крыльце Думы и, увидев ее, бросился наперерез. Но тут он увидел, что за окнами кареты кроме великого князя находятся его жена Елизавета Федоровна и двое детей — их племянники Мария и Дмитрий [56]. Каляев тут же отбежал в сторону: он не мог убить женщину и детей, но это лишь на двое суток отстрочило убийство.
4 февраля около 3 часов дня в Кремле, возле здания Сената, Каляев встретил карету Сергея Александровича и с расстояния в четыре шага бросил бомбу. Взрыв был чрезвычайно сильным: карету разнесло в щепки, в окнах Сената вылетели все стекла, Каляев в обгоревшей крестьянской поддевке, с окровавленным лицом, оглушенный взрывом, шатаясь, отошел в сторону, где тут же и был схвачен. Его усадили на извозчика и отвезли в арестный дом на Якиманке.
Сбежавшиеся к месту взрыва случайные прохожие и судебные канцеляристы увидели кучу бесформенных обломков кареты, окровавленные лохмотья великокняжеской одежды и куски тела. Некоторые стали высвобождать из-под обломков труп, но нашли только руку и часть ноги — все остальное, в том числе и голова, были разорваны на мельчайшие кусочки. Только через полчаса в Кремль прибыли солдаты, которые разогнали зевак и оцепили место взрыва.
Но все это стало известно позже, а пока только сухие факты, которые постепенно стали обрастать подробностями, а то и слухами. Одно было ясно всем, государству нашему, существующему миропорядку была объявлена война.
